Змей (ЛП)

В этот момент Белла ненавидела Лахлана. Ненавидела его за силу и себя за слабость. Ненавидела его за то, что целовал ее и заставил ее думать...

А о чем она думает? Что эти глупые мысли, которые она вынашивала два года назад, были правдой? Что она на самом деле что-то значила для него? Что есть причина, кроме миссии, по которой он придет за ней?

Белла моргнула сквозь жаркую пелену слез. Она смотрела на красивое лицо, изрезанное шрамами, желая чего-то от него всей душой, каждой клеточкой своего существа, сама не зная чего, - того, что он никогда не смог бы дать ей. Казалось, она всегда хотела чего-то от человека, который не мог этого дать.

Вдруг всего стало слишком много. Поцелуй. Его отказ. Побег из кошмара ее тюрьмы. Все эмоции, которые она держала взаперти, которым гордость запретила вырываться. Белла залилась слезами.

Белла Макдафф, наконец, была сломлена.

Лахлан выругался. Но грубое ругательство только заставило Беллу сильнее плакать.

Она опустилась на колени, обхватив себя руками, как от боли, ее плечи содрогались от рыданий, слезы текли по ее щекам, и Лахлан никогда еще за всю свою жизнь не чувствовал себя таким потерянным.

Лахлан не знал, что делать. Он провел пальцами по волосам, чувствуя, что крысы из тюремной ямы Джона Лорна снова ползают по нему. Кожаный котун, который он носил, внезапно стал слишком тугим. Лахлан не мог дышать.

Иисусе, он не мог переносить это. Он не мог видеть, как Белла страдает. Каждая слеза падала как кислота на сталь его решимости.

Не зная, что еще сделать, он опустился рядом и неловко обнял ее. К его удивлению, Белла не оттолкнула его, а схватилась за него, как за спасательный круг. Ее крохотные пальцы впились ему в грудь, как когти котенка.

После минутной паники, когда Лахлан понял, что не знает, что делать, - он никогда раньше не пытался никого успокаивать - он обнаружил, что гладит ее по спине, распутывая волосы, шепчет успокаивающие слова и, в конце концов, умоляет ее остановиться. - Не плачь, Белла. Пожалуйста, не плачь.

Лахлан не мог видеть ее такой несчастной, но, черт возьми, было приятно снова держать ее в объятьях. Он вспоминал каждый раз, когда прикасался к ней, каждый раз, когда он держал ее. Воспоминания, казалось, выжгли его мозг. Но воспоминания не могли повторить шелковистость ее волос или тонкий аромат ее кожи.

Лахлан наслаждался ощущением ее крошечного тела, прижавшегося к нему, ее щека прислонилась к его груди, ее крошечные пальчики сжимали его, как будто он был ее единственной надеждой. На мгновение Лахлан почти убедил себя, что Белла ему необходима. Он знал, что получает от этого слишком много удовольствия, но, черт возьми, Лахлан Макруайри никогда не славился чувствительностью.

В конце концов, рыдания стихли, и Белла посмотрела на него сквозь пелену слез. - Если ты не поможешь мне, я пойду сама.

Кости Христовы! Она никогда не успокоится. Даже сломленная, Белла все же проявляла упорство. Лахлан не мог больше этого выносить. - Черт побери, Белла, ты никуда не пойдешь одна.

Их взгляды встретились, и надежда, мерцающая в сверкающих голубых глубинах, порвала последние следы его решимости. - Значит ли это, что ты возьмешь меня с собой?

Мог ли он предложить ей компромисс? Лахлан предполагал, что это будет первый раз в его жизни. Но он думал, как бы, к черту, не пожалеть об этом. Лахлан мог совершить одну короткую - очень короткую поездку.

- Тебе слишком опасно ехать - ее лицо вытянулось - но ... - Белла взглянула на него снова. - Но я посмотрю, можно ли передать ей сообщение.

Выражению огромной радости на ее лице было почти так же трудно сопротивляться, как и ее слезам. - О, Лахлан, спасибо…

Лахлан прервал ее. - Не благодари меня. Я не даю тебе никаких обещаний. И ты должна поклясться, что сделаешь так, как я говорю. Я не хочу, чтобы ты оказалась в опасности. Где Джоан?

- Роксбург.

Лахлан поднял бровь. - Твоя дочь в замке Роксбург?

Белла кивнула. - Да, ее кузина Элис Комин выходит замуж за Генриха де Бомона - он только что был назначен комендантом. - Она почувствовала интерес в его тоне. Белла отстранилась, вытирая глаза. - Разве это важно?

Лахлан покачал головой. - Нет. - Но это может объяснить, почему Мэри Брюс переводят из ее тюрьмы. Он надеялся, что Маклауду и его товарищам по Хайлендской гвардии повезет при освобождении Мэри так же, как и ему. Но в отличие от Беллы, они не знали, когда Мэри будут переводить. Лахлан знал, что его товарищи все еще могут быть там, и не хотел вмешиваться в их планы - и ничего не скажет, чтобы Белла или кто-нибудь еще, не поставил под угрозу всю миссию. Но в то же время, свадьба может стать хорошим развлечением. Там будет много людей - и много празднеств.

- Когда свадьба? - спросил Лахлан.

Белла покачала головой и с любопытством посмотрела на него. - Я не знаю. - Она смотрела на него голубыми глазами, огромными на ее бледном, заплаканном лице. Лахлан почувствовал, как что-то внутри его дернулось, и это было слишком глубоко и слишком близко к его сердцу, чтобы быть похотью. Что, черт возьми, она делает с ним? - Ты имел в виду то, что я думаю, Лахлан? Ты говоришь это не для того, чтобы успокоить меня. Ты действительно отвезешь меня в Роксбург?

Лахлан мрачно кивнул. В лучшем случае это добавит к их путешествию один день, но он не обманывал себя: каждая минута, когда они оставались на границе - на английской или шотландской стороне - становилась слишком длинной. Если кто-нибудь узнает их... ему лучше сделать так, чтобы этого не произошло.

Хотя Роксбург был на территории Шотландии, англичане расположили гарнизоны во всех основных замках в Марках, как Английской, так и Шотландской.

- Мы поедем, - сказал Лахлан. - Я посмотрю, что смогу узнать, но ты не приблизишься к замку. Я серьезно, Белла. Ты понимаешь?

Строгость в его голосе Белла пропустила мимо ушей. Она бесстрашно кивнула, а затем обвила руками его шею, обнимая его изо всех сил.

Благодарность была новым опытом для него, и если томление в груди что-то значило, Лахлан подозревал, что может привыкнуть к ней, если не проявить осторожность.

Разумнее всего было бы отстраниться, уйти и вернуться к своим обязанностям. Но Лахлан всегда терял разум, когда дело касалось Беллы Макдафф. Поэтому он обнял ее в ответ и наслаждался странным спокойствием, которое нисходило на него, когда он обнимал Беллу.

Скоро все будет кончено.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Перед долгой дорогой Лахлан приказал Белле немного отдохнуть, пока они ждут ночи, чтобы двинуться в путь. Ожидание казалось бесконечным. Но наконец, когда последние лучи солнечного света, пробивавшиеся сквозь деревья, погасли, они были в пути.

Как обещал Лахлан, Маклин и Ламонт остались в Бервике еще на пару дней, чтобы проследить за монастырем, их отряд состоял из четверых человек: Лахлана, Бойда, Сетона и Беллы.

Путешествие в ночное время было сопряжено с риском и обычно проходило в медленном темпе, но Бойд, присутствовавший в их отряде, знал каждый дюйм местности. Благодаря его умелому руководству, они сохраняли довольно быстрый темп на темной дороге, которая шла вдоль берега реки Твид.

Каждый инстинкт убеждал Лахлана сопротивляться этой поездке и убраться отсюда как можно быстрее, но Лахлан ощущал – ощущал чертовски сильно для его душевного спокойствия - Беллу. Он знал, что должен следить за дорогой, но, как правило, его глаза были прикованы к стройной спине в нескольких футах впереди него, чтобы убедиться, что с Беллой все в порядке.

Хотя ее дух, казалось, оставался таким же сильным - Лахлан все еще не мог поверить, что она сумела заставить его согласиться на это – слабость Беллы беспокоила его. Тюремное заключение плохо сказалось на ее физическом состоянии. Когда Лахлан был освобожден из тюрьмы, он чувствовал себя слабым как котенок.