Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)

Он перестал улыбаться.

- И помни, что бывает с теми, кто выдает наши тайны.

Нечерхет сжал губы и скрестил руки на груди.

- И это говорит мне друг?

- Я твой друг, - согласился Тотмес. – Но прежде всего я – жрец. И ты – жрец, и лишь после этого муж, сын… любовник…

Оба усмехнулись.

- Напрасно ты не женишься, - заметил Нечерхет, и настроение стало более мирным. – Сам великий ясновидец женился, когда овдовел, а ты…

- Ты старше меня, однако же не женился до сих пор, - слегка язвительно ответил Тотмес. Он покачал головой. – Эта девушка и в самом деле очень красива, хотя и простолюдинка. Я знаю только одну столь же прекрасную женщину – это госпожа Ка-Нейт, супруга достойнейшего Неб-Амона… Мне не встречалось таких…

- Боги хотят, чтобы ты сам поискал, - сказал Нечерхет. Он улыбнулся, довольный, что нашлось то, в чем он превосходит старшего жреца.

- Позови свою невесту – она уже долго томится в саду, - сказал хозяин.

Нечерхет спохватился и встал. До сих пор он был небрежен с Тамит, но теперь следовало переменить свое обращение.

Но Тамит не томилась – она слушала, припав к косяку. Она услышала все, и выбежала в сад только тогда, когда почувствовала, что пришла пора позвать ее.

========== Глава 15 ==========

Назвав Тамит невестой, Нечерхет стал обращаться с нею уважительнее и предупредительнее, чем раньше; но вместе с тем стал строже, твердо вознамерившись больше не распускать язык с непосвященной. Сдержал все свои слова, кроме одного – жениться на девушке. Хотя она жила в его доме как жена, и обращался он с ней как с женою – ласково и уважительно, не позволяя себе тянуть ее в постель, стоило ему захотеть, или говорить с ней как с уличной танцовщицей.

А может, у слуг Амона наступило время воздержания? Тамит ничего в этом не понимала, как во всем, что составляло обязанности жрецов – хотя жила при храме с рождения. Эти люди были такими искусными скрытниками, что даже она не могла их разгадать.

Она надеялась, что как-нибудь, до торжества Амона, ее любовник напьется еще раз и выдаст ей что-нибудь еще о том, какую сыграет роль. Однако даже такой жрец, как Нечерхет, умел воздерживаться, когда требовала необходимость.

Тамит пыталась разузнать о том, что будет, и другими способами. Отпросившись, уходила из дома и толкалась на улицах близ храма, вслушиваясь в разговоры. Она знала, что чаще всего это просто болтовня несведущих людей, но иногда таким образом удавалось узнать что-то действительно полезное.

И однажды до ее ушей донесся разговор двоих мужчин – самых простых рабочих, судя по виду.

- Пойдешь ли ты на праздник, брат?

- Нет, не хочу смотреть на обман, - ответил второй, довольно громко, и первый испугался.

- Тише ты!

- А все знают, - сказал второй. – Это жрецы будут гадать и судить, а люди подумают, что с ними говорят боги. Со мной Амон никогда не говорил.

- Да кто ты такой, чтобы с тобой говорил сам Амон! – испугался и озлился его товарищ. Он огляделся, и его смельчак-собеседник тоже. Они замолчали и быстро скрылись с глаз Тамит, хотя их никто не преследовал.

Однако же это не означало, что их никто не заметил.

Тамит стояла, пораженная догадкой в самое сердце. Ее любовник будет управлять баркой, с помощью которой народ станет гадать во время праздника, и таким образом вещать волю Амона! Что же это за бог, который нуждается в таком представлении!

Спохватившись, она зашептала молитву о прощении. Может быть, эти слова – только домыслы грубого люда; может быть, это только то, что представляется толпе…

Ну а если это правда?

А кто же тогда назначил Нечерхета для такого служения?

***

Наступил третий месяц разлива. Река поднялась и овладела полями Дельты.

Готовилось самое большое торжество в городе, и не в городе даже – во всей стране. Праздник царя богов. Слуги бога сбивались с ног: строили и убирали ладьи, на которых Амон, его супруга Мут и их сын Хонсу отправятся в священное плавание; готовили священные предметы и одежды; принимали изобильные подношения – на праздник стекались верующие не только со всего города живых*, но и из близлежащих и даже дальних городов.

Великий ясновидец отсутствовал теперь почти постоянно. Дела его дома полностью легли на плечи управителя и госпожи, которая, несмотря на свое состояние, по-прежнему следила за всем хозяйством. Ей нездоровилось: по утрам ее мутило, несколько раз желудок ее не принял пищи. Мерит-Хатхор не раз пыталась облегчить заботы своей хозяйки и воспитанницы - быть может, частично из властолюбия; но Ка-Нейт удержала положение хозяйки, принадлежавшее ей по праву.

Однако Мерит-Хатхор оставалась ее помощницей, ближайшей личной прислужницей и советницей, начальствовавшей над остальными слугами Ка-Нейт. Даже слуги Неб-Амона считались с этой женщиной и прислушивались к ней. Но никто из слуг-мужчин в доме не смотрел на Мерит-Хатхор как на жену.

Она не стала бы женою слуги. Кроме того, была слишком мужественной для женщины и не ужилась бы с супругом, который потребовал бы от нее подчинения. А такой муж, который подчинился бы ей сам, был Мерит-Хатхор не нужен.

Когда-то давно, в нежной юности, у Мерит-Хатхор был тот, кто ее любил, но это прошло, как прошла сама нежная юность. Плечи Мерит-Хатхор стали широкими, взгляд и душа – твердыми, а характер определился, как и ее привязанности, среди которых не было места собственной семье. Единственной ее семьей оставалась ее любимая госпожа, которая была ей как дочь и как сестра. А той Мерит-Хатхор была вместо матери… с которой Ка-Нейт никогда не была так близка. Сейчас же Ка-Нейт и вовсе не отпускала от себя наперсницу, с которой делила трапезы и проводила дни, иначе бывшие бы одинокими.

Жизнь великого ясновидца была сейчас как никогда деятельна, а жизнь его жены наполнилась грустью и смутной тоской, которых она не могла объяснить себе, и которые не покидали ее несмотря на многочисленные дела по дому.

- Это бывает с беременными женщинами, - сказала Мерит-Хатхор, никогда не поддававшаяся никаким страхам, которых не могла объяснить. – Они тоскуют и пугаются беспричинно.

- А ты много видела женщин в моем положении? – с грустной улыбкой спросила Ка-Нейт. – Откуда ты знаешь?

- Много, - ответила Мерит-Хатхор. – Я даже принимала роды, госпожа.

Ка-Нейт вздрогнула.

- У кого?

- У служанки твоей матери, - спокойно ответила Мерит-Хатхор. – Она боялась, но это было легко. Ты тогда была еще совсем мала.

- Ах, правда, я и забываю, что ты жила дольше меня, - с улыбкой сказала госпожа. – Ты на десять лет старше меня, а кажешься мне сестрой, так близки наши сердца!

Мерит-Хатхор поклонилась.

- А все же я боюсь, - задумчиво сказала Ка-Нейт. – Мне нужно выйти помолиться в храм… и составить для себя гороскоп, я боюсь моей судьбы! И за его судьбу боюсь, - она с тревогой погладила себя по животу, еще не начавшему округляться.

Мерит-Хатхор вздохнула.

- Не нужно гороскопов, - сказала она. – И не нужно покидать дом в такую жару, госпожа, помолись перед богом дома. Здесь есть и образ Амона, и образ Хатхор…

- И любимица Хатхор, - с нежностью прервала ее Ка-Нейт. Она поцеловала наперсницу, потом снова погрустнела.

- Мой супруг отсутствует все время. Я хочу спросить его, что он делает, но не смею… Однажды я спросила, а он отвечал, что это – тайна, и с тех пор я молчу…

- Это и есть тайна, - ответила Мерит-Хатхор. – Не забывай, кто твой супруг – великий таинник Амона, а они не могут говорить о своих делах с непосвященными, даже в своей семье.

Ка-Нейт вдруг крепко обняла ее.

- Я отделилась от всех, - пожаловалась госпожа. – Как будто у меня не стало матери и отца после того, как я вышла замуж за моего господина, великого жреца Амона. Мать меня любит, но словно боится. И отец меня любит, но между нами будто стоит стена, когда мы говорим.

“Этого следовало ожидать”, - подумала Мерит-Хатхор.