Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман (СИ)

- Я был прав. Я вам нужен, - прошептал Игорь.

Женя не видела жажды в его глазах, и потому не испугалась – она слепо подставила своему другу губы. Молодой человек обхватил ее за плечи и прильнул к ней поцелуем, трепетно и вместе с тем страстно.

“Она хочет меня… Она хочет меня всем телом”, - в восторге думал он, охваченный желанием.

А Женя видела перед собой смутный победительный образ – темные волосы, благородный лоб, сильная фигура. Этому фантому, объединившему в себе черты обоих Морозовых, она сейчас готова была отдаться. А ее кавалер принимал ее нерастраченную чувственность за желание принадлежать именно ему…

- Если бы мы уже были обвенчаны. Как мне дождаться, - прошептал Игорь.

Он с трудом оторвался от своей подруги. Ему хотелось броситься с головою в снег, чтобы охладиться, но сделать это было нельзя, и тогда Игорь просто сжал руки в кулаки, заставляя себя успокоиться.

Женя стояла рядом, склонив голову, и казалась уже совсем безразличной.

- Вы меня просто с ума сводите, - шепотом сказал Игорь и схватил ее руку, пылко прижав к губам – все, что было дозволено сейчас. – Как мне дождаться, когда мы будем вместе, - повторил он.

И тут Женя будто проснулась.

- Да что вы говорите?

Она взглянула на него с испугом.

Игорь обиделся.

- А мне только что казалось, что вам это очень даже по нраву, - сухо сказал он. – Я вам неприятен?

Женя поспешно мотнула головой.

- Нет, Игорь, нет. Но вы слишком спешите.

“Это вы слишком многое мне позволяете, Евгения Романовна, - сердито подумал он. – Ведете себя так, как будто вы уже моя жена, а потом точно ведро ледяной воды на голову”.

- Прошу меня простить, - холодно сказал Игорь.

- Давайте говорить друг другу “ты”, - вдруг сказала Женя. Она улыбнулась. Предложение попало в цель: Игорь смягчился.

- Ну конечно, Женя.

Он улыбался уже ласково, не скрывая своего восхищения, желания.

Поезд набирал ход, еще немного – и этот состав не остановить…

- Игорь, как вы… как ты думаешь, что будет дальше? – спросила Женя. – Я говорю о…

- О Василии, - подсказал он.

И вдруг Жене показалось, что упоминание о брате в такую минуту, когда их было только двое, было Игорю неприятно.

“Ничего удивительного, если вспомнить, что я ему нарассказала о наших… сношениях”.

- Не знаю, что будет, - вдруг сказал Игорь. – Я очень беспокоюсь за Василия. Он так горд. Он какой-то болезненный человек… ты, наверное, знаешь…

Это “ты” на секунду удивило Женю – а потом она вспомнила, что сама же предложила сделать столь поспешный шаг.

- А сейчас Василия все время задевают, - продолжал Игорь. – Его заставляют быть тем, кем он не хочет быть, даже если он действительно…. медиум. Однажды это плохо кончится.

Женя замолчала, сдвинув брови. Она хотела дальше заговорить о своей литературной карьере, естественным образом закончившейся на болезни и славе Василия Морозова, но спросить о таком сейчас было как-то даже кощунственно. Что ее писания, когда под угрозой жизни!

Однако Женя спросила.

- А как же мой роман?

Игорь покачал головой.

- Думаю, что твоему роману придется подождать. Довольно долгое время.

И Жене вдруг показалось, что ее жених этому рад. Конечно, ничто больше не будет отнимать ее у него. Все мужчины одинаковы, как бы ни различались на словах.

***

Женин роман действительно застрял в издательстве, как во льдах. Никто больше не дал ему хода – продвинуть ее творение пытался только Василий, а ему сейчас было более чем не до того.

Болезнь его длилась еще три недели – под конец, когда врач уже подтвердил выздоровление, Лидия убедила его оставить мужа дома еще на несколько дней. Василий не противился. Снова выйти в люди ему было страшно, хотя он и стыдился это признать.

Не столько даже из-за субъектов, подобных графине Шуваловой – а из-за теперешней репутации, которую Василий обязан носить, как собственную кожу. Теперь он поистине “национальное достояние”, “российский Юм”, желает этого или нет…

Впрочем, больше скандалов вроде того, что вышел с графиней, не повторялось. Однако даже одно такое столкновение могло привести к ужасным последствиям.

Лидия боялась этого намного больше мужа. Сам же он думал прежде всего о своей жизни в обществе. Смерть Василия страшила гораздо меньше.

Но первый день выхода на службу был для него как первый бой для солдата.

Как-то сейчас на него будут смотреть? К счастью, никаких больше бомб в его отсутствие не выпускали: подлый “Г. Светоч” выступил однократно. Однако теперь слухи о Василии разошлись, как круги по воде, любопытство подогревалось еще и его исчезновением. Василий с отвращением думал, что даже в болезнь его многие не поверят.

Когда он вошел в редакцию, отдел был погружен в работу: шуршали бумаги, сотрудники переговаривались. Но с появлением Василия “наступила мертвая тишина”, как всегда писали о таких моментах в книгах.

На него так смотрели, что молодой человек почти осязал эти взгляды.

Никто ничего не забыл, нелепо было даже надеяться.

- Доброе утро, Василий Исаевич. С выздоровлением вас, - как-то даже подобострастно проговорил второй редактор.

Василий холодно улыбнулся.

- Благодарю.

Наступила пауза.

И наконец Василий почувствовал, что что-то не так.

- В чем дело, господа? – произнес он.

- Вы не читали еще сегодняшних газет? – спросил второй редактор.

“О дьявол”, - подумал Василий.

Коллега с осторожностью и даже страхом протянул ему свежий номер “Русского слова”.

***

“Спириты падают духом!

Долгое время мы ничего не слышали о нашем новом медиуме. Г-н Морозов исчез столь же внезапно и эффектно, сколь несколько недель назад явил себя публике. Обожаемый Василий Исаевич, вы еще более разожгли любопытство ваших преданных почитателей!

Но ваш покорный слуга времени даром не терял, господа – в попытках разгадать ребус по имени “Василий Морозов”, ради удовлетворения духовной жажды моих читателей я провел небольшое расследование, дабы установить природу сего загадочного господина. И рад сообщить вам, что достиг несомненных успехов!

Мадемуазель Аврора, которую я имел честь представить вам в своей прошлой заметке, является старинным другом господина Морозова. Более того: она его прежняя возлюбленная, отвергнутая господином медиумом из каких-то видов. Что же за причины побудили влюбленных расторгнуть помолвку? Уж не была ли Евгения Прозорова скомпрометирована способностями своего жениха? Да, да, вы угадали, господа! Медиумизм г-на Морозова проявился весьма оригинально: в записках пикантного содержания, которые были регулярно подбрасываемы девице Прозоровой под дверь. Какой силой обладает воспламененный дух - не так ли, господа спириты? Он оказался способен преодолеть расстояние в полгорода, препятствие в виде нескольких замков, отделяющих его от девичьей спальни, а также собственную бестелесность – послания господина Морозова были написаны твердою рукою на плотной бумаге! И почерк фантома, и слог были неотличимы от почерка живого медиума!

Не правда ли, это было бы так похоже на скабрезные шутки – если бы дух господина Морозова не имел способности действовать отдельно от тела. Вот что значит любовь!

Вы спросите: откуда же я узнал столь интимные подробности? Ими со мною любезно поделилась девица Прозорова, принесшая свою естественную стыдливость в жертву науке, за что я вместе со всеми читателями выражаю ей глубочайшую признательность.

Будьте же со мною до окончания этой истории, а я остаюсь с вами.

Жаждущий истины, скромный

Г. Светоч”.

Василий дочитал заметку до конца, шевеля губами – он сам не осознавал этого: каждое слово резало его как ножом. Впрочем, едва ли он мог бы поразить собрание содержанием этой статьи. Несомненно, газету уже пустили по кругу; может быть, не один раз.

Молодой человек медленно скомкал “Русское слово” и надорвал. Глаза его остекленели. Он сейчас напоминал собственную восковую статую.