Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман (СИ)

Он вышел на улицу не торопясь. Был уже март, и теперь Василий шел с непокрытой головой, не опасаясь простудиться. Да и ту болезнь, скорее всего, он схватил из-за… медиумизма. Хоть бы этот медиумизм провалился в тартарары. Навсегда.

Василий так задумался, что не услышал, как его окликнули.

- Василий Исаевич! – повторил тот же женский голос. Он остановился с изумлением.

- Что вам угодно, сударыня?

Перед ним стояла красивая, роскошно одетая молодая женщина – блондинка с сияющими синими глазами. Он видел ее лицо, потому что она откинула длинную вуаль; а волосы видел, потому что она через мгновение сняла шляпу совсем.

- Кто вы? – с недоумением спросил Василий.

- Ваша вечная поклонница, - прошептала дама. – Боже! Как он прекрасен! Вы намного лучше, чем на этой гадкой фотографии!

Ничуть не стесняясь, она подняла руку и провела нежным пальчиком по щеке Василия. Он вздрогнул.

- Что вы делаете?

- Я знаю, вы не откажете мне, - прошептала дама. Она задыхалась, словно от волнения или страсти.

И вдруг закинула обе руки Василию на шею, так крепко обхватив его, что он от растерянности не смог вырваться.

- Суд…

- Вы мое божество, - прошептала графиня Шувалова и припала к его губам долгим поцелуем.

========== Глава 21 ==========

Губы у нее были сладкие, влажные и нежные, и графиня с торопливой жадностью пыталась раздвинуть ртом губы Василия, точно боясь, что сейчас вожделенный миг прервется. И в самом деле. Через несколько мгновений Василий оттолкнул даму, без жалости ударив ее в пышную грудь.

- Что вы себе позволяете?..

На лице его было изумление, смешанное с отвращением. На лице графини – тоже изумление и какое-то жалобное выражение.

- Господин медиум, - прошептала она, - я боготворю вас - поверьте мне… Вы даруете мне благоухание райских садов…

Василий усмехнулся.

- Охотно верю. И что же из этого?

Он поднял руку к губам, и только сделав над собою усилие, удержался от того, чтобы вытереть их. Графиня следила за ним неотрывно, и теперь на ее смазливом лице появилась какая-то детская обида. Несомненно, она не привыкла, чтобы к ее чарам проявляли такое равнодушие.

- Возможно, вы не догадываетесь о том, кто я, - прошептала она. – Но я очень богата и знатна. Я принадлежу к древнейшей дворянской фамилии, а муж мой еще знатнее меня.

- А, так вы замужем? – прервал ее Василий. – Кто вы? Баронесса? Графиня?

Отвращение на лице его при этих словах еще увеличилось – никакой титул не мог в его глазах перевесить измену супружескому долгу.

Прежде всего, со стороны женщины.

- Я графиня Шувалова, Анна Николаевна, - с видом оскорбленного достоинства сказала дама. – И я готова принести свое доброе имя в жертву вам. Только будьте благосклонны! Вы не знаете, чего мне это стоило, увидеть вас, - лицо графини вдруг исказилось, и она судорожно схватила за руку Василия, который от неожиданности не смог ей противостоять.

- Василий Исаевич, мой муж – истинный Отелло! – зарыдала Анна Николаевна. – Узнав о новом чудотворце русской земли, я не могла с тех пор думать ни о чем другом, только о вас, денно и нощно! Я рвалась к вам, как птица из золотой клетки! Но мой муж не понимает запросов моей души!..

Графиня прижала руку Василия к губам, потом прижала его ладонь к своей щеке, с видом мучения и одновременно блаженства.

- Боже, я могла бы сейчас умереть, - прошептала она. На щеках ее блестели слезы. – Спасите меня…

- Ваше сиятельство, - сказал Василий, слегка испуганный этой экзальтацией. – Прошу вас, успокойтесь! Нас могут заметить!

- Да, да, вы правы, - быстро согласилась графиня. – Нам нужно где-нибудь уединиться. Только не откажите мне! Умоляю!..

Василий испугался, что эта сумасшедшая вот-вот забьется в конвульсиях прямо на улице. До сих пор такие женщины ему не встречались, за что молодой человек только сейчас горячо возблагодарил бога.

- Хорошо, Анна Николаевна, я согласен, - проговорил Василий. – Только нам нельзя идти по улице вместе. Назначьте место, куда я мог бы прийти для беседы с вами. Мы поговорим и расстанемся.

Графиня Шувалова кивнула. Сквозь слезы ее блеснула улыбка. Сейчас она была чудо как хороша – если бы не была малахольной.

- Вы возвращаете мне жизнь, - прошептала Анна Николаевна. – Господин медиум, приходите через пятнадцать минут в сквер. Это недалеко отсюда, вон…

Она показала рукой.

- Да, я знаю, - прервал ее Василий, досадуя все больше и больше. Он сознавал, что в обращении с этой нервной дамой следовало бы проявлять большую мягкость, но все сильнее нервничал сам, понимая, что отвязаться от нее будет очень непросто. – Я приду, ждите меня, ваше сиятельство.

Он поклонился и не мешкая направился прочь.

“Тысяча чертей, это заноза, от которой век не избавиться! Еще и муж у нее ревнивец! Господи, что делать?”

Графиня Шувалова смотрела Василию вслед, стоя там, где он ее оставил, точно совершенно лишилась своей воли. Губы ее шевелились, словно женщина шептала молитву. Казалось, что она молится медиуму.

Василий явился в сквер раньше графини – там было пусто. Снег почти стаял, обнажив землю, голые ветки сирени торчали вокруг. Они ничего не скрывали.

Молодой человек сел на скамью.

“Быть может, она не придет?”

Но долго питать надежду ему не пришлось – на дорожке показался силуэт светловолосой женщины в черном каракулевом пальто. На плечах ее покоилась черно-бурая лиса. Графиня была, несомненно, очень красивой и модной дамой.

Она несколько мгновений стояла в нерешительности – потом медленно направилась к медиуму, застенчиво склонив голову, точно девушка, идущая на первое свидание. Анна Николаевна приблизилась к Василию вплотную, так что чуть не коснулась его колен; на мгновение он ужаснулся, что эта дама вздумает стать перед ним на колени. Только не хватало получить свидетелей такой сцены!..

Но Анна Николаевна кротко села рядом.

Несколько мгновений между ними царило неловкое молчание – вернее, это Василий чувствовал неловкость и стыд, а дама, казалось, упивалась этими минутами. Взгляд ее скользил по его фигуре. Она словно все больше и больше светилась изнутри от присутствия своего идола.

Наконец Василий не выдержал.

- Чего вы хотите, ваше сиятельство?

Графиня вдруг подалась к нему, сложив руки; лицо ее просияло.

- Василий Исаевич, сделайте для меня чудо!

Он чуть было не расхохотался во весь голос; но удержался, вспомнив, с кем имеет дело. Василий прикусил язык чуть ли не до крови.

- Мадам, это невозможно, - сухо сказал он. – Позвольте откланяться.

Он чуть было не встал, но Анна Николаевна порывисто положила руку ему на колено.

- Вы обиделись на мой первоначальный порыв, - прошептала она. – Я больше не буду! Клянусь! Вы для меня святыня, которой я никогда не коснусь без вашего разрешения!

Рука ее при этом скользила по его колену, вверх и вниз. К своей величайшей досаде, Василий почувствовал, что его тело начинает предательски откликаться на эту ласку. Он быстро отстранился.

- Анна Николаевна, мои… способности не зависят от моей воли, - быстро и сухо сказал он, не глядя на бесстыдную даму – может быть, бесстыдную бессознательно. – Эти явления возникают самопроизвольно. Вы понимаете?

Василий взглянул на графиню. На лице ее застыли недоверие и обида.

- Вы меня не обманываете?

Он покачал головой.

Графиня судорожно вздохнула, почти всхлипнула. Сжала руки в перчатках.

Василий приготовился к истерике; он выругался про себя всеми известными словами. Но дама удержалась.

Она грустно склонила белокурую головку. Тут Василий обратил внимание, что шляпа ее с вуалью осталась где-то позади – должно быть, графиня ее потеряла и даже не вспомнила об этом.

“Вот навязалась на мою голову!..”

- Я понимаю, господин медиум, - печально и почти спокойно, как нормальные женщины, проговорила Анна Николаевна. – Ваш дар зависит от господа бога, и теперь ему было угодно его отнять.