Пока смерть не разлучит нас (ЛП)

Не в силах терпеть холод, Сяо-Лю покрутил дверную ручку и, обнаружив, что не заперто, пригласил себя войти. Тем временем, Цинь Цзин и Шэнь Ляншэн умудрились более или менее одеться, но не успели прибрать кровать. Учитель хотел сказать другу снаружи не входить, но не мог придумать причину. Пока он колебался, Сяо-Лю уже вошел и увидел все, что можно было увидеть. Нужно было быть полным дураком, чтобы не понять данную ситуацию.

«Я, э-э, мне нужно вернуться назад. Я загляну позже», - это был первый раз, когда Сяо-Лю не обратился вежливо к бизнесмену «Молодой Господин Шэнь». После этой натянутой фразы он повернулся кругом и выпроводил сам себя, предоставляя всем выход из ситуации.

«Думаю, я тоже пойду», - Шэнь Ляншэн откровенно не был обеспокоен произошедшим, но он знал, что только добавит проблем, если останется дольше. Перед уходом он потянулся к голове учителя, но мужчина бессознательно отвернулся.

На какой-то момент рука Шэнь Ляншэна зависла в воздухе, прежде чем он убрал ее, добавив: «Я буду занят новогодними делами несколько дней, но я зайду в воскресенье после обеда».

«Ага», - в этот момент у Цинь Цзина в голове пробегало множество мыслей, и он не осознавал, что избегал Шэнь Ляншэна. Он также не воспринял, что тот сказал, и нехотя ответил:

«Я здесь, если тебе что-то понадобится».

«Ага».

Шэнь Ляншэн не нашел, что еще сказать, и издал глубокий вздох. Он хотел обнять его, но боялся, что мужчина опять увернется. Не находя никакого удовольствия в насильственном объятии, он оставил все, как есть.

Однако была одна вещь - он бы не расстался с Цинь Цзином из-за этого, даже если бы тот захотел.

Несколько минут назад, он чувствовал вину, что должен будет в один день оставить его, но сейчас он не был благоразумен. Его иррациональное решение заключалось в том, что Цинь Цзин не мог оставить его из-за кого-то или чего-то еще, пока не настанет тот день.

Он просто не позволил бы этого.

Примечания

Китайский новый год, который после 1911 года в дословном переводе называется Праздник весны, с давних времен является главным и самым продолжительным праздником в Китае и других странах Восточной Азии. Традиционный Новый год приурочен к зимнему новолунию по завершении полного лунного цикла, состоявшемуся после зимнего солнцестояния (то есть на второе новолуние после 21 декабря). В григорианском календаре это соответствует одному из дней между 21 января и 21 февраля. События в новелле происходят в 1937 году, когда Китайский новый год выпал на четверг, 11 февраля. Двадцать седьмой день - это 27-й день 12-го месяца по лунному календарю, т.е. 7-е февраля, 1937 года.

«Вон Лик», или «Хуан Ли» - разговорное название для «Дун Шин» - астрономический ежегодник и календарь, широко используемый в Китае.

Дзайбацу - японский термин, означающий «денежный клан» или конгломерат.

Маджонг или мацзян - китайская азартная игра с использованием игральных костей для четырёх игроков (каждый играет за себя). Широко

распространена в Китае, Японии и других странах Восточной и Юго-Восточной Азии. Игра ведётся костями, напоминающими костяшки домино, по правилам подобна покеру, требует от играющих таких качеств, как опыт, память и наблюдательность. В игре присутствует также случайный фактор. Цель игры - набрать как можно большее количество очков, собрав наиболее ценную комбинацию из заданного количества костей.

«Вань» - значит «сдержанный», «сянь» - «утонченный» - это черты, традиционно присущие хорошей жене.

Эрготоу - алкогольный напиток (около 56%), наиболее распространённый сорт байцзю.

========== Глава 15 ==========

Когда позже Сяо-Лю вернулся, он выглядел спокойнее. Возможно, холодный ветер и круги по окрестности помогли ему. Он плюхнулся на стул и напрямую выпалил: «Цинь Цзин, пожалуйста, скажи мне, что это было не то, о чем я подумал».

«Было…» - пробормотал Цинь Цзин в ответ. Он знал, что его друг пришел сюда за объяснением.

«Значит так, я не справился со своей работой, - мужчина соскочил с места и начал измерять комнату шагами. - Я полагаю, что могу искупить вину, только убив себя на могиле твоих родителей, не иначе!»

Лицо Цинь Цзина побледнело при этом заявлении. Он прекрасно понимал, что огорчал своих родителей связью с мужчиной, и Сяо-Лю попал в самое его уязвимое место.

Но Сяо-Лю был, как и его мать, с мягкой, доброй душой под твердой скорлупой. После долгого молчания он повернулся и, увидев друга, сидящего на кровати с ошеломленным выражением, сразу подумал, что его слова были слишком резкими. Он сел рядом с ним и попытался объяснить: «Я не собирался…. Я не хотел….» Он вздохнул: «Проклятье!»

«Прости».

«Почему ты просишь у меня прощения?! - это извинение снова взбесило Сяо-Лю. Он схватил друга за руку и выстрелил очередью вопросов. - Ты мне скажи, что здесь происходит? Что это? Есть ли у этого будущее? Ты дурак? У него есть все, что ни пожелает. Он просто играет с тобой! Так ты себя ценишь?»

Цинь Цзин продолжал молчать. Была одна вещь, которую он не мог сказать Шэнь Ляншэну, но выложил Сяо-Лю.

Его взгляд задержался на холодном зимнем свете солнца, ползущем по его парусиновым туфлям. Он блестел золотом, но не слишком тепло. И Цинь Цзин впервые произнес это: «Я люблю его».

«Но… - Сяо-Лю едва мог связать предложение, пытаясь выразить словами свою досаду. - Как будто это имеет значение!»

Цинь Цзин отказывался говорить, и оба погрузились в молчание. Пока Сяо-Лю сидел, запыхавшись, до него дошло, что он не имел шансов против упрямого осла, каким был его друг.

Должен ли он пригрозить их дружбой? Но ему претила мысль поступить так с другом. Он буквально чувствовал, как от этой дилеммы в его висках стучит.

«Цинь Цзин…, - вздохнул, нахмурившись, Сяо-Лю, и не найдя, что еще добавить, он отшутился. - Что я могу сказать? У меня три сестры, и моя мама всегда надеялась, что наши семьи станут еще ближе. Ей бы и в голову не пришло, что она потеряет своего будущего зятя и, к тому же, должна будет выдать замуж еще и крестника».

«Не смей рассказывать своей маме».

«Разумеется, нет. Нет нужды говорить мне это».

«Оставь это. Ты никогда не умел врать».

«Зачем мне обманывать старую леди? Я не буду упоминать об этом, вот и все».

«Просто беспокоюсь за твой длинный язык».

«Захлопни варежку».

Вскоре, обычная атмосфера между двумя друзьями восстановилась. Сяо-Лю посмотрел на часы и дернул друга: «Поторапливайся, и пойдем ко мне. Старая леди рано встала, чтобы приготовить коужоу*. Видишь, вот почему она не могла дождаться ужина и хотела, чтоб ты пришел на обед».

«Хотя я никогда раньше не обедал с вами на Новый Год…» - пробормотал Цинь Цзин. Шэнь Ляншэн остался у него на ночь один раз, всего один раз, но их должны были застукать. Его щеки вспыхнули багрянцем от запоздалого смущения.

«Иисусе, можешь ты надеть что-нибудь с воротником повыше?» - Сяо-Лю не мог не пожурить его, заметив следы на шее мужчины.

Залитый румянцем, Цинь Цзин продолжил поиски одежды возле гардероба. Поймав свое отражение в зеркале, он не мог не вспомнить безрассудства, происходящие перед ним прошлой ночью. Он быстро отвел взгляд, желая притащить Шэнь Ляншэна назад, чтобы выплеснуть на него свое смущение, укусив раз или два.

После того, как он переоделся, они вдвоем вышли. Сяо-Лю стоял позади друга, пока тот закрывал ворота.

«Скажи, - внезапно заговорил Сяо-Лю. - Он ведь не обижал тебя, нет?»

«Ха-а? - Цинь Цзин кое-как вернул свое самообладание, защелкнув замок. Его голос перешел на обычный игривый тон. - Что ты имеешь в виду? Это я здесь задира».

«Ты? - Сяо-Лю закатил глаза. Было очевидно, что молодой господин вовсе не был доброй душой, так что он все же напомнил. - Если он причинит тебе боль…»

«Ты забросаешь кирпичами его окно», - закончил Цинь Цзин предложение за него, и оба улыбнулись. Они вернулись в свое детство, когда Сяо-Лю всегда вступался за другого мальчика, если какой-нибудь тупой засранец задирал его, несмотря на то, что Сяо-Лю был младше на несколько месяцев. Младший