Пока смерть не разлучит нас (ЛП)

Учитель был на показе «Грозы» в Тяньцзине два года назад. Он также читал «Восход» Цао Юя в «Ежемесячной литературе» и полностью согласился с послесловием автора.

Шэнь Ляншэну не было интересно, но он бы выслушал, пожелай Цинь Цзин поговорить. Двое шли легким шагом среди деревьев. Цинь Цзин говорил о романах и драмах, а затем привел цитату из послесловия «Восхода»:

«Я жажду солнечного света. У меня нет шанса увидеть солнце вновь, и все же, мне хотелось бы узреть, как на землю дождем польется адский огонь и сокрушит всех призраков и вампиров, ее наводнивших, пусть даже это значит, что сушу поглотят моря»*.

Двое часто придавались романтическим занятиям и редко касались политики. Цинь Цзин знал, что Шэнь Ляншэн не питал большой любви к этой стране. Это было не странно, учитывая, что его детство в Китае оставило немного приятных воспоминаний и то, что он уехал за границу в таком юном возрасте. Он не хотел осуждать мужчину, поэтому просто избегал этой темы. Он боялся, что они поссорятся, если копнут слишком глубоко: независимо от имеющихся у Шэнь Ляншэна причин, Цинь Цзин не мог и не хотел соглашаться с его взглядами.

Между тем, Шэнь Ляншэн не принимал все так близко к сердцу, в отличие от учителя. Он продолжал следить за политикой только ради бизнеса, а не ради свиданий. Более того, он перенял западный образ мышления, позволяющий каждому иметь свое собственное мнение. Поэтому, даже если бы они обсудили все в деталях, он не стал бы спорить с Цинь Цзином.

Таким образом, Шэнь Ляншэн не обращал большого внимания на редкие случаи демонстрации Цинь Цзином его политической позиции. Он только думал, что мужчина выглядит тихо и задумчиво, стоя под цветами в традиционном чаншане, глядя на сверкающую рябь невдалеке, а его тон звучал не так величественно и благородно, как цитата. Шэнь Ляншэн видел перед собой акварель на рисовой бумаге, напоминавшую о древних временах, и у него возникло желание поцеловать мужчину. Однако они были в общественном месте, поэтому он только поддразнил: «Помните, что Вы не умеете плавать, Госпожа Шэнь. Я могу спасти Вас, упади Вы в озеро, но если же суша станет морем, нам просто придется торчать на его дне вместе».

Отвлекшись, Цинь Цзин уже не мог продолжать волноваться о положении в стране. Вспыхнув румянцем и свирепо посмотрев на мужчину, он проворчал: «Тихо, ты».

Говоря о марте - это было шикарное время для Шэнь Ляншэна. Одного только факта, что мисс Дженни Ван своей убеждающей тактикой уговорила старика забронировать билет назад в Соединенные Штаты, было достаточно, чтобы осчастливить мужчину.

«Цинь-кэкэ, я собираюсь навестить друзей в Шанхае, прежде чем сяду на корабль до Штатов. Как думаешь, у тебя будет время проводить меня на железнодорожной станции?»

«Нет, он занят», - быстро ответил Шэнь Ляншэн за парня, так как терпеть не мог, когда Дженни притворялась, что близка с Цинь Цзином. Затем, веселым тоном добавил: «Но ввиду этого великолепного события, я с радостью потратил бы время и проводил тебя перед поездкой».

«Но, господин Шэнь, Вы, должно быть, забыли: Вам полагается быть бедным, брошенным мною пареньком, - Дженни никогда не отступала в словесной перепалке и продолжила возражать. - Провожая меня, тебе придется, как минимум, подыграть и пустить скупую слезу, так ведь? А сможешь ли? Случись такое, я бы, наверно, разрыдалась от смеха».

Шэнь Ляншэн бросил на нее равнодушный взгляд, не отвечая, поскольку ему не было дела до ее колкостей. На самом деле он предполагал, что такая сообразительная особа, как она, скорее всего, уже разгадала истинную природу их с Цинь Цзином отношений. Однако не разболтала старику Ван и не разнесла сплетни по городу. По крайней мере, вся бесплатная еда, которой он ее потчевал, не пропала даром.

Несмотря на последний разговор, когда настал назначенный день, оба мужчины были на станции. Шэнь Ляншэн скорее всего делал это из-за норм приличия, Цинь Цзин же хотел увидеть ее еще раз, так как ему и правда нравилась его так называемая «сестра».

Старик Ван сопровождал ее до Шанхая, поэтому не казался таким уж эмоциональным на станции. Думая, что это его девочка отвергла Шэнь Ляншэна, он винил ее за столь высокие ожидания и жалел кавалера, но не мог этого показать из-за своего старшинства. В конце он похлопал Шэнь Ляншэна по плечу и добродушно сказал: «Моя дочь - все еще просто маленькая

девчонка, и она - наконец, в пути, хотя и донимала Вас все эти дни. Думаю, мы оба обретем некое душевное спокойствие, так-то».

«О нет, я весьма наслаждался ее компанией».

Покончив с любезностями, Шэнь Ляншэн дождался, пока пожилой мужчина сядет, прежде чем присоединиться к Дженни и Цинь Цзину.

«Поспеши Шэнь-кэкэ, если не заплачешь сейчас, у тебя не будет другого шанса, - подразнила его Дженни, а потом повернулась к Цинь Цзину. - А ты, Цинь-кэкэ, не вздумай плакать: это разобьет мне сердце».

«Хватит дурачиться. Береги себя в Америке и будь осторожна в заведении друзей. И лучше тебе избавиться от своей доверчивости», - Шэнь Ляншэн, на самом деле, не испытывал к ней неприязни: если уж быть честным, иногда ее характер напоминал Цинь Цзина. Претензия на близкое родство не была такой уж ложной. Одно только это уже затрудняло задачу ненавидеть ее, поэтому в конце, ему захотелось оставить ей несколько напоминаний.

«Можешь ты не быть таким серьезным? - у Дженни не осталось больше ничего в арсенале против Шэнь Ляншэна, как только он стал искренним. Она посмотрела вниз и пробормотала. - Я ведь еще вернусь, как только закончу учебу. Не ведите себя так, будто это последний раз».

«Не последний, - ощутив грусть девушки, Цинь Цзин потрепал ее по голове. - Ты будешь уже совсем взрослой, когда вернешься».

«Ты… Я ненавижу вас обоих… - все это время Дженни улыбалась, но как только учитель коснулся ее головы, из глаз девушки полились слезы. - Я не хотела плакать…ненавижу вас…»

Но плач закончился на нескольких рыданиях, и на ее лице снова появилась улыбка. Она села на поезд, и после того, как тот начал движение, даже высунула голову и помахала.

«Шэнь-кэкэ! Цинь-кэкэ! До встречи!»

Это был Двадцать Шестой год Республики*. Когда трое молодых людей прощались под свист поезда, никто из них не догадывался, что это и правда окажется их последним разом.

После этого Дженни Ван уже не возвращалась на родину из-за событий в стране, а новость о гибели в автокатастрофе в возрасте двадцати семи лет не пересекла океан, так как семья Ван перебралась в Соединенные Штаты, и связь оборвалась.

Мир - непредсказуем, и поэтому иногда «до встречи» может стать ироническим прощанием.

В середине апреля температура резко подскочила. Шэнь Ляншэн задумал по соответствующим причинам уволить особо разговорчивых слуг. Оставшиеся выучили урок и держали рты на замке, таким образом, ничто не доходило до особняка Шэня Старшего. Поэтому Цинь Цзин продолжал частенько гостить в поместье Шэнь. Скоро он сблизился с прислугой в доме в силу своего легкого характера. Всякий раз, когда он наведывался, кухня готовила только блюда, которые ему нравились, заставляя Шэнь Ляншэна язвить за обеденным столом: «Надо же, мистер Цинь, Вы - и впрямь, популярны».

«Ха, я - общительный человек, если уж на то пошло, - в отличие от постели, когда доходило до словесных поединков, Цинь Цзин никогда не сдавался без борьбы. Он постучал палочками по чашке мужчины. - Ешьте свою еду, господин Шэнь. Мы же не хотим, чтобы зеленоглазое чудище вернулось, не так ли?»

Несколько дней было сыро и душно, пока, наконец, не грянул шторм. Дождь начался около двух пополудни, непрерывно морося в различной степени. Цинь Цзин сидел в учительской после своего единственного урока утром, слушая звуки дождя. По какой-то причине он просто не мог успокоиться.

Еще утром все было замечательно - ни единого облачка на небе. Шевроле, который обычно водил Шэнь Ляншэн, отправили на осмотр, а в усиленном, заброшенном в гараже Додже, вероятно, было мало бензина. Шэнь Ляншэн перенес офис в здание, которое арендовал на Гонконг Роуд, в паре минут ходьбы от Кембридж Роуд. Так, не желая терять время, оба вместе вышли из дома утром - Цинь Цзин сел на трамвай, а Шэнь Ляншэн пошел на работу.