В плену красной Луны

— Проклятие, Аркани, — прошептала она гневно, — почему мы не можем понять друг друга?

Глава 25

Сильная песчаная буря разразилась почти сразу. Сначала солнце позади них спряталось за желтым покрывалом, потом на небе осталось только молочное пятно. Дромедары забеспокоились, заревели и бросились на землю.

Аркани остановил караван.

— Тезакей, тезакей! — закричали мужчины.

На душе у Дезире стало совсем неуютно. Аркани был прав: ничего она не боялась больше, чем непредсказуемых сил природы. Однажды проклятая песчаная буря чуть было не стоила ей жизни. Красная луна — это дурное предзнаменование.

Им не удалось устроиться под защитой скал. Не было времени раскидывать защитную палатку. Воцарилась зловещая тишина, как будто пустыня на мгновение задержала дыхание. Но вот раздался оглушительный рев разбушевавшихся сил природы. Людей накрыло желтое облако песка, сквозь которое они ничего не видели. Тысячи песчинок хлестали кожу. Как Дезире ни поворачивалась, песчинки проникали повсюду: в глаза, нос, уши, под платье. Она закрыла лицо покрывалом, но между зубами скрипели песчинки, и она думала, что задохнется.

Дромедары инстинктивно отвернули головы от ветра. Они могли закрывать ноздри и этим спасаться от ужасной бури. Дезире скорчилась под защитой своего дромедара и жалела животное, которое использовала в качестве стены. Затем она заметила над собой что-то черное: Аркани наклонился над ней и глубже вдавил ее в песок. Он крикнул ей что-то, но она не поняла его.

Рев бури усилился. Дезире охватила паника. Больше всего на свете ей сейчас хотелось вскочить и побежать прочь. Аркани крепко держал ее под защитой дромедара. Девушка потеряла всякое представление о времени. Мучительный страх смерти охватил ее. Песчинки хлестали, находя путь к каждой складке ее тела, окутывали ее враждебным облаком. Она кашляла и плевалась, визжала и молилась, проклинала все испытания и свой безумный план искать отца. Она знала, что Бог, пустыня, духи предков и туареги гневаются на нее.

Однако было слишком поздно. Дезире спрашивала себя, как могла она даже думать о том, чтобы поменять свою красивую, надежную, удобную квартиру в Париже на суровость, лишения и непредсказуемость пустыни. Как можно любить то, что так бессердечно наказывает ее?

Оглушающий рев гудел в голове и хотел, казалось, разнести ее на кусочки. Буря рвала ее одежды, крутила их, прижимала к ней с внушающей страх силой. Если она умрет, последним что она увидит, станет кроваво-красный закат солнца. Она возьмет с собой в другой мир только этот ужасный шум, рев и вой.

Песок сыпался на них. Вероятно, их дромедар уже задохнулся, и скоро они все будут погребены под песком. Ничто не напомнит о том, что здесь разбил лагерь маленький караван, целью которого была грандиозная акция спасения. Однажды ветер обнажит их белые кости, но никто из людей никогда не найдет их, потому что не найдется безумца, готового отправиться в этот уголок земли.

На одно мгновение до ее сознания дошла вся важность того, что значило жить в этой пустыне, как туареги. Да, они должны жить так, как живут, для того чтобы выжить. Все остальное — это лишь высокомерие цивилизации, мнимо превосходящей их.

Девушка наклонила голову еще ниже, перестала думать и молиться. Она умрет в руках Аркани. Внезапно она почувствовала глубокое умиротворение.

Буря прекратилась так же внезапно, как и началась. Дезире больше не замечала этого, потому что ее дух отправился в темное ничто.

Что-то шевельнулось рядом с ней. Давление на ее тело прекратилось. Раздались голоса, они были невнятными и звучали издалека. Потом снова стало тихо. Вокруг нее стало нестерпимо светло, и кто-то ударил ее по лицу.

Ее возмутило то, что ее бьют, хотя она и была мертвой. Или нет? Ее руки зашевелились, она нащупала песок, а затем ткань.

— Аман, — услышала она взволнованный крик.

— Аман!

Это значило «вода».

Дезире ощутила на своих губах боль и завизжала. Что-то влажное коснулось ее глаз. Она с трудом попыталась их открыть.

— Все прошло.

Мягкий голос Аркани успокоил ее. Несмотря на это, она ничего не могла видеть. Ледяной страх пронизал ее: не ослепла ли она. Тогда лучше смерть.

Сильная рука подхватила ее под спину и подняла. Рядом с ней рассерженно ревел дромедар.

— Что случилось? — Она вцепилась в гандуру Аркани.

— Буря прошла. Все живы.

Она прислушалась к его голосу.

— Я нет, — сказала она. — Я чувствую себя умершей.

Снова почувствовав на своем лице что-то влажное, она высунула язык, и Аркани влил ей в рот воду — очень теплую и пахнувшую кожей, но живительную влагу.

— Сегодня мы не сможем ехать дальше, — услышала она снова его голос. — Буря задержала нас. Скоро вечер.

— Так долго? — прошептала она слабо.

Буря длилась целый день. Силы покинули Дезире.

Мужчины позаботились сначала о мехари. Они проверили, не ранены ли животные, и очистили им глаза и ноздри. Только потом отыскали в песке багаж, сложили седла вместе и разобрали поводья. Аркани быстро посоветовался о чем-то с мужчинами, они разожгли маленький костер, чтобы приготовить чай.

Было еще светло, солнце высоко стояло на небе. Мучила зловещая жара. Понемногу глаза Дезире привыкли к свету. Только при каждом движении ресниц возникало ощущение, что они все еще в песке. Она закутала лицо покрывалом, сначала хорошенько вытряхнув его. Под его защитой боль становилась более переносимой.

Девушка сидела, прислонившись к седлу верблюда, и глядела сквозь крошечные прорези для глаз на мужчин, которые готовили лагерь к ночи. Одни чинили кожаные сумки и разорванные поводья, другие удаляли песок с сумок и одеял и проверяли продукты. Дезире заметила, что бурдюки с водой стали почти плоскими. Во время их путешествия они ни разу не видели колодца и не могли пополнить запасы воды.

Сил у нее не хватало даже для того, чтобы подняться. Поэтому она осталась сидеть, постепенно ощущая себя мумией с острым подбородком.

Путникам оставалось только поправить свою одежду и завязать тугулмусты. При этом они старательно укладывали каждую складку. Снова укрепив амулеты, мужчины начали прихорашиваться, как будто собирались принять участие в конкурсе красоты.

Дезире захихикала, глядя на них, но тут же прижала к губам покрывало. В каком безумном мире она живет? Они едва избежали смерти, а мужчинам нечего больше делать, кроме как навешивать на себя украшения.

Только выпив две чашки чая, она пришла в себя, мозг начал нормально работать. Она поднялась, чтобы подвигать своими затекшими руками и ногами. Время от времени она украдкой бросала взгляд на Аркани. Теперь, когда он снова был достойным образом одет и украшен всеми своими амулетами, он вел себя как перед ахалем.

Кому он хотел понравиться? Конечно же, не ей, в первую очередь самому себе. Красота внешнего вида являлась для туарегов средством их самоутверждения, и даже то, что их жизнь недавно подвергалась страшной опасности, не удержало их от самолюбования. Что же это за мужчины?

Она была смущена до глубины души. Общаясь с мужчинами, Дезире могла утверждаться при помощи чувства собственного достоинства. Она вращалась в мире мужчин с самоуверенностью эмансипированной женщины. То, что время от времени она нарушала общественный этикет, не производило на нее особого впечатления. Большинство мужчин казались ей отсталыми и патриархальными, в том числе и французы, но в первую очередь, конечно же, арабы. Однако Аркани был исключением. Она не встречала раньше подобного мужчину — невероятно гордого, высокомерного, настоящего короля пустыни. С другой стороны, он выказывал столько неясности, чуткости и понимания, что она едва могла воспринимать их. Ее пленили его слова, жесты, голос, запах, движения. Он был одновременно проницательным и решительным, нежным и чарующим, она чувствовала его страсть, преклонение перед пустыней. Он обращался с мехари с уважением, как с божественными созданиями, и тем не менее выказывал невероятное хладнокровие, когда ехал верхом. Он смеялся и болтал с Дезире, однако часто она ловила его на том, что он задумчиво и серьезно смотрит на нее. Если их глаза встречались, оба тут же отводили их, чтобы затем снова искать взглядами друг друга.