Хуан Дьявол (ЛП)

- Не теряйте времени на бесполезное. Эта дама не заслуживает уважения.

- Хватит! Мы заканчиваем. Вас не должно интересовать, кто моя подруга. Мы немедленно уходим.

- Подожди, Чарльз! – вмешалась Айме.

- Не видите, что она не хочет идти с вами? Ей нравится здесь, – язвительно отозвался Хуан. – Хотя может показаться ложью, но это ее среда. Она ошиблась, променяв это на золото Д`Отремон. Теперь ее раздражает и вызывает отвращение все, за что она продала жизнь: серебряная посуда, бриллиантовые браслеты и жемчужные ожерелья.

- Рядом со мной я не позволю вам говорить так, – возражал лейтенант, но без прежнего воодушевления.

- Не будьте ребенком, лейтенант. Ваше положение невыгодное. Разве вы не понимаете? Вы играете всем. Зачем? Ради кого?

- Ты позволишь ему говорить это, Чарльз? – разъярилась Айме.

- И что же вы сделаете, чтобы предотвратить это? Поразмыслите немного. Вы служите игрушкой, соломенной куклой женщине без совести. Полагаю, вы знаете, что недалеки от позора кабальеро. Что скажешь? Что будешь с ним делать? До какого предела ты дойдешь, вовлекая его в свои козни? Не думаешь, что причинила уже много вреда?

- Возможно другим я причинила вред. Тебе я ничего не сделала, а если ты сейчас на свободе, то кому ты обязан этим? Ты самый неблагодарный и развращенный мужчина!

- Ты преувеличиваешь. Я предостерегаю лейтенанта Бриттона, заставляю его понять, что ты делаешь, а если он захочет продолжать, то по крайней мере, не будет слеп. Ренато Д`Отремон ищет, кого бы убить, отомстить за обиды, которые предвидит, чувствует, что они плавают вокруг него, и которым ловко управляет жена. Будете ли вы продолжать игру с этой прекрасной гадюкой? Я честен с вами за заявление на суде, лейтенант, за то, что протянули мне руку друга сквозь решетки тюрьмы. Поэтому спрашиваю: Вы согласитесь, чтобы она использовала вас по своей прихоти во благо ее темным и окольным интересам?

- Не продолжай! Не слушай его, Чарльз, не слушай! Чарльз! Чарльз!

Стройный молодой лейтенант Бриттон исчез на краю темной улочки. Айме проследовала за ним до двери грязной таверны, и как озлобленная хищница, обратилась к Хуану:

- Ах, мерзавец, негодяй! Ты заслуживаешь виселицы, тюрьмы! Я не знаю, чего ты заслуживаешь!

- На чьей ты стороне? Кого убеждаешь? Ты сеньора Д`Отремон, и если хочешь идти за ним, то иди, но не увлекай в грязь, которая тебе нравится.

- Это уже не твоя забота!

- Уж знаю. Дай Бог, чтобы ее никогда не было. От тебя я вылечился совершенно.

- А от кого нет? От кого нет? – спросила Айме с внезапной тревогой. – Только не говори, что влюблен в нее, что она тебя интересует!

- А если и так?

- Прежде, чем позволить это, я убью вас обоих! Предпочту, чтобы небо и земля соединились! Ты не отдашь ей любовь, которая принадлежит мне!

- И все это ты утверждаешь, когда я только что видел тебя рядом с лейтенантом Бриттоном, – улыбнулся Хуан язвительно. – У тебя сердце очень просторное и гибкое.

- Какое значение имеет для меня Бриттон, Ренато, весь мир? Мне важны ты и я. А все остальное пусть потонет во вселенной!

- Теперь ты сказала правду. Тебя интересует только твоя персона.

- Ну ладно, да. Моя персона волнует меня, но в моем эгоизме больше величия, чем великодушия в другой. Мне важна я сама, поэтому я защищаю то, чем ты был для меня, чем снова будешь. Потому что ты единственная любовь моей жизни! Я боролась за нее всеми силами, боролась против Ренато, поэтому освободила тебя от обвинений. А Ренато я ненавижу, ненавижу!

- Ты? Почему?

- За все! За то, что такой, какой есть. Теперь, кроме того, он любит Монику, и из-за нее унижает и презирает меня. – Она закусила губу, чтобы не закричать, сжала кулаки, черные глаза зажглись; но медленно успокоившись, Айме начала выливать поток страстей: – Такой безумный из-за нее, его сдерживает мысль, что я рожу ему сына, наследника его имени, земель. Из-за этого сына донья София Д`Отремон выносит мои оскорбления, а она лучший сообщник, чтобы сдерживать его.

- Ты родишь ему сына?

- Нет, Хуан, нет. Сына не существует! И тем не менее, я должна его иметь, предложить Ренато, иначе не смогу оставаться ни часу под крышей Д`Отремон. Если бы ты был способен прийти ко мне, ответить взаимностью. Но ты еще более неблагодарен и отвратителен, чем Ренато Д`Отремон. И тогда… я должна была воспользоваться первой же возможностью, схватить за руку первую куклу, появившуюся поблизости. Лейтенант, которого ты заставил сбежать, ты навредил мне только потому, что тебе нравится.

- Так это было это… это! – издевательски смеялся Хуан.

- Можешь покончить со мной, отомстить наконец! Можешь сказать Ренато! Я даю оружие против себя. Иногда мне бы хотелось разом покончить со всем, чтобы земля полыхнула огнем, чтобы нас поглотило море.

- Если бы Сатана был женщиной, то у него были бы твои лицо, слова и голос.

- Однако ты любил меня. Возможно, еще любишь. Послушай, Хуан… Если сейчас ты повторишь, что сказал мне однажды в Кампо Реаль, возьмешь за руку, как тогда, и прикажешь следовать за тобой; если скажешь, что твой корабль рядом, я пойду с тобой, куда пожелаешь. Оставлю все, все.

- Потому что ты в тупике. Потому что запуталась в собственных сетях. Потому что хочешь избежать ада, который сама создала.

- Спаси меня, Хуан! Увези подальше. Если не сделаешь, то сможешь назвать меня Сатаной. Если меня загонят в угол, то я буду защищаться руками и зубами, и я отомщу тебе, Ренато, ей… Ей, да… Раньше я не хотела причинять ей вред. Так сложились обстоятельства. Но если ты в последний раз оттолкнешь меня, то я стану безжалостной. Если не спасешь, я утону; но потоплю всех, кто меня окружает. Спасешь или бросишь, Хуан? Отвечай! Отвечай!

Обезумевшая, ослепшая, отчаянная Айме говорила, схватив за руку Хуана, который неподвижно смотрел на нее с такой горькой улыбкой, что она была похожей на гримасу, отказываясь с еле сдерживаемым гневом:

- Ты оставишь меня в покое? Ты вышла за другого, а я жизнь положил, чтобы вернуться к тебе. Ты должна была понять, что у нас все закончилось.

- Возможно, но тогда ты не думал об этом. Не скрещивал руки, не смотрел на меня так оскорбительно. Не мешало бы тебе лучше узнать, что Моника решает вопрос по расторжению вашего брака.

- Ты лжешь! Это неправда.

- Она не обвиняла тебя в суде, потому что боялась; но в секретных документах, которые уже на пути в Рим, нет низости, которая бы тебе не приписывалась. Ее отчужденность от Ренато была ложной. Они были заодно, хотя и делали вид, что наоборот. И если у них что-то выйдет плохо, не важно, они быстро найдут другое. Ты мешаешь им, но они знают, как тебя устранить. Я тоже мешаю им, их останавливает только рождение ребенка, который должен родиться, который возможно и родился бы, если бы ты по глупости не встал на моем пути. Ренато отказал мне, но Бриттон…

- И от Бриттона ты ждала…?

- От Бриттона я ждала, чтобы он привез меня туда, где бы я столкнулась с тобой!

- На чем мы остановились? Почему никак не договоришь?

- Ты единственная моя надежда, Хуан. И так понятно, что я в тупике. Иногда я не знаю, что говорю, ослепшая от ревности и отчаяния. Моника, эта святая, которую ты добиваешься, моя черная тень. Она положила глаз на Ренато, отравила сначала мою любовь к нему, затем любовь к тебе… а теперь… теперь… Клянусь, она худшая твоя недоброжелательница! Она мягкий воск в руках Ренато. Они только и пытаются навредить тебе, но не при свете дня. Они уже приготовили тебе…

- Не верю ни единому слову. Из твоего рта никогда не выходит правда! Не приближайся, или пожалеешь!

- Это ты пожалеешь, что… – пригрозила Айме, но ее прервала приблизившаяся служанка-метиска, которая воскликнула:

- Ай, сеньора, наконец я нашла вас! Сеньора София велела вас найти. Сказала, что вы должны быть в комнате, когда сеньор Ренато вернется.

- Замолчи, идиотка! – прервала Айме.

- Зачем оскорбляешь такую полезную служанку? – усмехнулся Хуан. – Думаю, ты несправедлива. Видно, она бежала спасать тебя. Так платит дьявол тем, кто ему служит.