В плену красной Луны

Она вздрогнула. Аркани стоял позади нее и держал в руках плоскую мисочку.

— Доброе утро, — ответила она ворчливо.

— Я вижу, что ты провела плохую ночь и не выспалась, — произнес он.

Недовольная складка на ее лбу углубилась.

— Совершенно верно, — подтвердила она. — Музыка была такой громкой, смех... ну, весь праздник.

Он слегка приподнял брови.

— А ты знаешь, что это был за праздник?

— Откуда мне знать? Тут никто не считает необходимым что-либо мне объяснить.

— Тогда ты должна выучить наш язык.

Он протянул ей мисочку.

— Аман иман.

Она недоверчиво взглянула на мисочку.

— А что это такое? Волшебный напиток?

Он рассмеялся.

— На это ты должна ответить: ах изудар. Вода позволяет нам жить, молоко дает силу. Это свежее верблюжье молоко.

Дезире не хотела больше провоцировать его, поэтому взяла мисочку и выпила. Вкус неостывшего молока был отвратительным.

— Как будет «спасибо» на вашем языке?

— Таниммерт. А если тебя кто-либо приветствует, ты должна ему ответить: алайкоум эссалам.

Тепло верблюжьего молока, согревшее желудок Дезире, настроило ее на более мирный лад.

— Итак, хорошо. Алайкоум эссалам, Аркани. Таниммерт.

С улыбкой она вернула ему мисочку и увидела, как вспыхнули его серые глаза, когда их пальцы соприкоснулись. Дезире снова почувствовала волнующее покалывание и опустила глаза.

— Если хочешь, я покажу тебе нашу деревню, — предложил Аркани. — У тебя, вероятно, много вопросов.

Она согласилась. Аисса вышла из палатки, и ее темные глаза поочередно осмотрели каждого из них. Она что-то сказала сыну, и слова ее прозвучали не очень дружелюбно. Дезире не могла отделаться от чувства, что Аркани не полагалось подобным образом общаться с ней. Заботясь о Дезире, мать, казалось, ощущала, какое влияние оказывает близость Аркани на чувства девушки.

Как бы Дезире ни обманывала себя, она также чувствовала странную и таинственную привлекательность, исходившую от Аркани. Она была сильной и решила, что должна выстоять даже против силы Аркани.

Мужчина что-то коротко ответил своей матери, а затем решительным жестом предложил Дезире следовать за собой. Итак, мужчины все-таки иногда могут и сами решать, поняла девушка, внушая себе, что она просто находится в археологической экспедиции и руководитель раскопок объясняет ей, что именно они только что нашли.

И все же здесь все было живым...

С легкой озабоченностью Аркани повернулся к ней и указал на ее перевязанную ногу.

— Не болит?

Девушка отрицательно покачала головой.

— Нет, я чувствую себя хорошо.

— Аль керас, — произнес Аркани.

— Что?

— Аль керас. Мои дела идут хорошо. Повтори.

— Аль керас.

Внизу, у реки, они остановились.

— Откуда сюда приходит вода? — удивленно спросила Дезире. — Разве мы находимся не посреди бескрайней пустыни?

— Это река стекает с гор Хоггар. Она приносит воду почти весь год, поэтому имеет смысл разбивать здесь лагерь на большой срок.

— А куда она течет дальше?

— Она пропадает где-то в песке. Бывают годы, когда русло реки высыхает. Но под песком вода все же остается, поэтому финиковые пальмы продолжают расти, а на полях иссегары сажают овощи и зерно.

— Кто такие иссегары?

— Низшие, крестьяне, вассалы. Они привязаны к земле, обрабатывают ее, отдают часть своего урожая в дань. Иногда выгодно располагаться лагерем поблизости от них.

Широко раскрыв глаза, Дезире смотрела на него. Аркани, казалось, не замечал ее взгляда, гордо взирая на оазис, простиравшийся до гребешков дюн.

— Итак, если я правильно поняла, есть вассалы, которые платят дань туарегам. А вы не всегда живете здесь?

— Да, это так, — подтвердил он. — Амаер никогда бы не привязался к куску земли. Мы благородные. Нам полагается выращивать верблюдов. Мы контролируем торговые пути, оказываем защиту караванам и нашим вассалам.

— Вассалам, — повторила Дезире задумчиво. — Это значит, что вы сделали их вассалами. Силой.

— Конечно. Мы воины.

Она услышала, как он тихо рассмеялся.

— Говорят, вы нападаете на чужие караваны.

— Голубых воинов боятся, — заявил Аркани с гордостью. — Мы проводим реззус.

— Что такое реззус?

— Грабительские набеги. Ради предостережения. Мы требуем плату за то, что оказываем защиту. И этого нам достаточно.

— Я наблюдала, что есть мужчины-служащие, которых иногда женщины даже бьют.

Казалось, его позабавили эти слова.

— Ты хорошая наблюдательница, — похвалил он ее. — Верно заметила. Это иклан, рабы. Они выполняют всю грязную работу.

В ужасе она отступила от него на шаг.

— Действительно рабы? Но это же варварство! Это же недостойно!

— Ты быстро выносишь суждения. Может быть, ты должна сначала лучше узнать нашу жизнь. Она не так проста, как тебе кажется. Эти люди не являются бесправными. Помимо них, есть еще имрад, те, которые выращивают коз, а также заботятся о верблюдах благородных. Они служат нам так же, как раньше во Франции оруженосцы служили рыцарям. Кел улли — народ, занимающийся выращиванием коз. Староста, которого они выбирают, имеет право голоса при выборах аменокаля. Это старший среди благородных.

Он повернулся к ней, и в глазах у него сверкнула насмешка.

— Тем не менее это мрачное Средневековье, — возразила неприятно задетая Дезире.

— Какое место в твоем обществе занимает женщина? — спросил он. — Что она делает, когда выходит замуж?

— Она живет со своим мужем, основывает семью, заботится о хозяйстве и детях... Что еще?

— А кто решает, что надо делать?

— Мужчина, конечно, в конце концов он же зарабатывает на семью. Если только...

— Что — если только? — Его глаза пронизывали ее теперь, она как будто стояла на экзамене перед строгим профессором.

— Если только она не ведет собственную жизнь и не получает профессию.

— А это нравится французским мужчинам?

— Большинству — нет, — призналась Дезире. — Но некоторые мыслят прогрессивно. Мой жених, например...

— А ты? Ты подчинишься ему, если он потребует, или же пойдешь своим путем?

— Никогда никому... — Она запнулась и быстро отвернулась от него. — Вы хотели мне рассказать что-то о своем народе.

— Этим я и занимаюсь все время. Что касается женщин у нас, то они обладают этим прогрессом с начала времен. Им принадлежит палатка, и они выбирают мужа, с которым разделят эту палатку. Если они разводятся, то покинуть палатку обязан он. Для тебя это должно казаться раем.

Дезире поперхнулась.

— Вам не следует так много воображать о себе. Я ни в коем случае не считаю эту жизнь раем. Там, где есть рабы, не может быть рая.

Аркани, ничего не ответив, пошел дальше. Если Дезире хотела узнать больше, она вынуждена была следовать за ним. Итак, женщины обладают определенными преимуществами, и тут даже есть разводы. После развода женщина просто выбрасывает мужчину из шатра. Она невольно рассмеялась. Высокомерие этих закутанных в покрывала мужчин разбивается их партнершами.

Несколько женщин гнали ослов на выгон. Удобно усевшись, они скакали на них и подгоняли других палками и криками.

— У вас очень красивые ослы, — проговорила Дезире.

— Не у меня, — возразил Аркани. — Они принадлежат моей матери и Тедест. Они сами поймали их в пустыне и приручили.

— Я наблюдала за этим. Ослы очень упрямы.

— Конечно. Они гордые и себялюбивые животные и действительно красивые. — Он повернулся к ней. — Между прочим, их зовут так, как они выглядят.

— Извините, что?

— Их зовут Белый, Светло-серый, Красно-коричневый, Светло-коричневый, Антрацит, Темно-серый...

Она, смеясь, покачала головой.

— А как будет осел на вашем языке?

— Агюул.

Они пошли дальше вдоль реки.

— Что за праздник был вчера вечером? — спросила она его, собравшись с духом. — Мне кажется, что мужчины и женщины вели себя довольно непринужденно.

Аркани повернулся к ней так неожиданно, что она чуть не уткнулась в него. Она ощутила его твердую грудь под тканью гандуры. Он схватил ее за запястья и прижал ее руки к себе.