Незримый гений (СИ)

Она была красива странной красотой, эта девушка, больше похожая на мистическое порождение снега и льда, нежели на смертную женщину, и на мгновение Эрик замер в ошеломлении. Затем, придя в ужас от того, как его невольно очаровало ее появление, Эрик быстро вытряхнул прочь столь причудливые мысли. Прищурившись, он заставил себя посмотреть на женщину, учитывая уроки, которые преподала ему Кристина.

Он просто ошибался ранее. В этой женщине не было ничего потустороннего или магического, она была просто необычной, со своей бледной красотой и чуждостью, и Эрик определенно вовсе не находит ее обаятельной. Она была всего лишь еще одной привлекательной бессердечной женщиной. Совершенно не опасной.

И Эрик без особого удивления заметил, как она намеренно отвела от него свои серые глаза, вместо этого уставившись себе под ноги. Кристина демонстрировала то же поведение, никогда прямо не глядя ему в глаза после того, как впервые увидела его лицо. Эрик практически ощущал, как стыд скрутил его внутренности, потом проник в кровь, ощутил острую боль в сердце и кипение бессильной ярости. Стиснув зубы под этим стремительным натиском, Эрик отбросил стыд прочь и притянул ближе бешенство. Гнев, который Эрик испытывал по отношению к юной певице, теперь легко перенесся на стоящую перед ним женщину. Эрик уронил прикрывавшую маску руку и вытянул ее вдоль тела.

Когда женщина повернула голову, чтобы неловко взглянуть на принесенный ею поднос, он признал в ней ту, что всю неделю шныряла по Опере. Осознав это, Эрик свирепо нахмурился. Эта женщина вторглась в его оперный театр без спроса. С невероятным нахальством она не обращала внимания на его предупреждения. В гневе Эрик с легкостью забыл, как она смотрела в темноте проходов Оперы своими бесстрашными глазами, как она выдержала его взгляд всего несколько секунд назад. Прошли годы с тех пор, как кто-либо реагировал на него без страха.

Открыв рот, Эрик, не задумываясь над словами, злобно выпалил:

— В чем дело, не можете вынести вида? Ваша женская чувствительность, наверное, ужасно хрупкая, раз она мешает вам встретиться со мной взглядом, даже когда на мне маска.

Комментарий к Глава 7: Воспоминания

* Любовь моего сердца (ирл.)

========== Глава 8: Лед и пламя ==========

Комментарий к Глава 8: Лед и пламя

Примечание автора: О, и на всякий случай запомните, что это не ошибка. Брилл не узнала Эрика из театра. Когда он пел, то был довольно далеко и в маске, поэтому она не знает, что это он был на сцене. Эрик ее видел, но Брилл никогда его не видела.

Балансируя тяжелым подносом, Брилл быстро пересекла свою бывшую спальню и поставила его на прикроватный столик. Последний довод, который она привела брату, тяжким грузом лежал на сердце.

С тех пор как они были детьми, Коннер всегда изо всех сил пытался защитить ее. И теперь, когда они оба выросли, он не оставил эту привычку. «Не нужно было быть столь резкой с ним. Он думает лишь о моем благополучии. Если бы только он не был таким раздражающим!»

Брилл вздохнула, покачала головой, повернулась и тихонько отодвинула прикроватную занавесь… И подскочила, когда мужчина на кровати плотно натянул простыни на тело. Она не ожидала, что тот проснется так скоро.

Всю последнюю неделю Брилл заботилась о незнакомце днем и ночью, ухаживая за ним, пока болезнь бушевала в его теле. За все это время он ни разу не пришел в полное сознание.

Мужчина был замурован в мире кошмаров и воспоминаний, в ночи умоляя о милосердии какое-то неведомое зло. Брилл не отходила от него ни на шаг, молясь, чтобы он не умер от этой страшной боли. Она применяла каждую толику своих познаний в медицине, но, казалось, это нисколько не помогало. Лишь когда Брилл держала его за руку или вытирала его пылающий лоб, тогда мужчина хоть как-то успокаивался. Словно ребенок, он утешался ее прикосновением и тихим напевом колыбельной.

Теперь мужчина полностью пришел в себя, его глаза пылали с невиданной ею прежде силой. «У него синие глаза, — подумала Брилл рассеянно, мельком скользнув взглядом по его обнаженной груди. От этих чудесных глаз на ее щеках расцвел слабый румянец. — Что со мной происходит? Я смотрела на него целую неделю. Ничего же не изменилось».

Брилл моментально отвела взгляд от его фигуры, чтобы перестать смущаться. Она упустила тот факт, что ее действие заставило незнакомца сумрачно нахмуриться.

Когда он неожиданно заговорил, от глубокого тембра его голоса по спине Брилл пробежали мурашки.

— В чем дело, не можете вынести вида? Ваша женская чувствительность, наверное, ужасно хрупкая, раз она мешает вам встретиться со мной взглядом, даже когда на мне маска.

При этих словах Брилл стрельнула глазами в его сторону. Гневная гримаса исказила лицо мужчины: он ждал ее реакцию.

Ее открытое, почти дружелюбное выражение мгновенно исчезло, словно занавесь опустилась за глазами, превращая их в ледяные озера на окаменевшем лице. Брилл надменно вздернула подбородок, инстинктивно уперев в кулаки в бедра. Она удостоверилась, что невоспитанный мужчина, не мигая, смотрит ей прямо в глаза.

— Это французский обычай такой — оскорблять хозяйку дома еще до того, как представиться друг другу? — холодно спросила она. Очевидно, незнакомец не ожидал от нее этих спокойных и язвительных слов, ибо раздраженное выражение лица сменилось удивленным. Без паузы Брилл продолжила: — Я надеялась, что ваши ужасные манеры были следствием болезни, месье. Однако, по-видимому, вы на самом деле грубиян. — В ответ на этот комментарий мужчина оскорблено разинул рот. Кажется, он не знал, как на нее реагировать. — И если хотите знать, я отвела глаза, дабы пощадить вашу стыдливость. Вы голый, как в день своего появления на свет, под этой простыней. — Брилл отвернулась и взяла с принесенного подноса термометр, в то время как незнакомец неверяще потаращился на нее, а затем приподнял простыню, чтобы убедиться в правдивости ее слов. — Пожалуйста, откройте рот. Мне нужно измерить вам температуру, — мягко сказала она и наклонилась, держа наготове термометр.

При ее приближении Эрик заартачился, его лицо заливал яркий румянец. Он вытянул руку, удерживая Брилл на расстоянии и одновременно другой рукой натягивая покрывало повыше на обнаженный торс. Ему никогда еще не приходилось быть перед женщиной неодетым. От этого факта у него закружилась голова.

— Оставь меня, ничтожная женщина! — прошипел он, злясь на себя за опаливший щеки румянец.

— Не переживайте, месье, у вас нет ничего такого, что бы я не видела прежде. — Отчего-то эти слова не сказать чтобы заставили Эрика почувствовать себя хоть сколько-нибудь лучше.

— В какой семье воспитали столь неженственное подобие девушки? Никогда не встречал женщину, в которой было бы так же мало женской благопристойности, — проревел он, когда его рука устала, и ее пришлось опустить.

Брилл выпрямилась и пронзила Эрика свирепым взглядом.

— Мое воспитание было превосходным, месье. И спасибо за комплимент.

— Это был не комплимент! — фыркнул Эрик, не зная, что еще сказать. Его голос быстро достиг угрожающих высот.

— Но, тем не менее, это был он. Я всегда хотела родиться мальчиком. Мужчины вольны делать, что пожелают. Могут поступать в медицинскую школу или бродить по подвалам Оперы, а потом оскорблять леди, которые их спасли. Теперь откройте рот и возьмите этот термометр. Или мне использовать другое отверстие, чтобы померить вам температуру? — Брилл многозначительно приподняла свои молочно-белые брови и со злодейской улыбкой похлопала термометром по ладони.

Эрик упрямо сжал губы, свирепо глядя на стоящую перед ним и дразнящую его женщину. Во время их молчаливого поединка воль, длившегося всего несколько мгновений, мускулы на его левой щеке начали дергаться. Он не думал, что эта худенькая девушка смогла бы исполнить свою пустую угрозу. «Она, возможно, привыкла изводить своего брата, но стращать меня ей не удастся».