Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман (СИ)

А Женя еще не видела свою подругу после свадьбы. Она боялась это сделать, опасаясь, что уже не найдет прежнюю Сашу…

Саша удивилась ее приходу и обрадовалась. Но Женя сразу заметила перемену, которая немало огорчила ее. Саша словно посерела – как будто ничего уже от жизни не ждала или ждала только скуки и забот. Она выполнила главное свое назначение – вышла замуж. Теперь следовало только ждать тягот материнства и выполнять обязанности супружества.

- Где Ираклий? Сегодня же воскресенье, – сказала Женя, когда они с Сашей обнялись.

- Дома нет, как видишь, - ответила Саша. – Он ушел без предупреждения. Он так часто делает.

На лице ее появилось раздражение, и Женя вдруг увидела, какой Саша станет спустя годы – растолстеет, недовольство заляжет на лице морщинками… Она утратит любовь к нарядам, кокетство…

Саша превратится в бабу.

Вообразить это было ужасно.

- А как твоя авантюра? – спросила Саша. На лице появился отблеск былого интереса. – Еще не одумалась?

Саша опасалась за нее и одновременно завидовала – теперь завидовала. У Саши таких приключений уже не будет никогда.

- Я видела сегодня эту Лидию, и все ей рассказала, - призналась Женя после заминки.

Саша ахнула, схватив ее за руку. Впервые за весь разговор она по-настоящему разволновалась.

- Да ты что! Ты выставила себя сумасшедшей, и бог знает, к чему все это приведет!

- Вот и я так думаю, - мрачно ответила Женя.

***

- Лида, что с тобой? – спросил Василий.

Они сидели рядом на диване. Этот вечер, как и все свободные вечера, Василий Морозов проводил у своей невесты. Они и вправду были почти неразлучны в ожидании окончательного соединения; но теперь Василий чувствовал, что Лидия не с ним. Она замкнулась в себе, почти не обрадовалась его приходу… во всяком случае, так себя вела.

И сейчас словно бы не услышала его вопроса.

- Лидочка, ты слышишь меня? – повторил встревоженный влюбленный.

Лидия будто очнулась.

- Вася…

Она улыбнулась, погладив его по голове, пропуская между пальцев густые темные волосы. Женя ошибалась: Василий был вовсе не прочь называться Васей.

Молодой человек перехватил нежную руку и поцеловал в ладонь.

- Ты не заболела? Может быть, я тебя обидел?

- Вася, я очень встревожена одним сегодняшним происшествием, - со слезами проговорила Лидия, обвив руками шею жениха и заглядывая ему в глаза. – Успокой меня, прошу тебя.

- Если только это в моих силах… успокою. Что тебя тревожит? – сказал Василий.

Лидия положила голову ему на плечо.

- Васенька, я сегодня встретилась с одной сумасшедшей, - прошептала она. – Она утверждает, что ты был влюблен в нее и по-прежнему поддерживаешь с ней связь. Она сделала вид, что хочет показать мне письма, которые ты ей писал…

Лидия уже всхлипывала. Не будь она так расстроена, заметила бы, как окаменел в ее нежных объятиях ее возлюбленный.

- Вот как? – спросил Василий.

Лидия вдруг испугалась его тона и подняла голову.

Посмотрела в глаза, еще больше потемневшие от сдерживаемых чувств.

- Она назвала тебя… физическим медиумом, - тихо проговорила Лидия, запнувшись на непонятных словах. – Что это значит?

- Вот как? – повторил Василий, точно не слыша ее последнего вопроса. На губах появилась усмешка, отчего на одной щеке образовалась ямочка. Но это не сделало его выражения мягче. На лице Василия сейчас было что-то, похожее на ненависть.

- Она сказала, что ты писал ей письма… в бестелесном образе, - совсем тихо проговорила девушка. – Но ведь это невозможно, Вася? Это ведь бредни?

- Да, - неожиданно жестко сказал Василий. Глаза его сейчас были совсем черными, губы подрагивали. – Это бредни, а эта девица – сумасшедшая. Не обращай на нее больше внимания.

Лидия отодвинулась от него.

- Так ты знал ее? – спросила девушка.

Василий взглянул на невесту с досадой оттого, что выдал себя.

- Да, - сказал он. – Мы были знакомы, но уже давно не встречались. У меня нет с нею ничего общего, можешь быть спокойна на этот счет.

Лидия по-прежнему смотрела на него с немым вопросом, с сомнением. Теперь это сомнение уже никогда вполне не исчезнет.

- И ты ей не писал?

- Нет, - бросил Василий.

На лице его вдруг выразилось страдание, он прикрылся ладонью. – И будет об этом, прошу тебя, - пробормотал молодой человек. Лидия улыбнулась почти облегченно, придвинулась к жениху и погладила его по плечам.

- Пожалуйста, милый, успокойся. Я тебе верю.

Василий открыл лицо и неохотно улыбнулся. Но когда Лидия потянулась его поцеловать, с желанием ответил на ласку.

Свадьба не была расстроена, и если между влюбленными и появилась трещинка, взаимное влечение ее уничтожило. Василий Морозов и Лидия Званцева поженились, когда и намеревались.

Медиумизм, который наблюдала Женя, больше не возобновлялся.

***

“Полина и Антиох прогуливались в галерее, покинув остальных гостей. Антиох, душа которого утопала в блаженстве, обвил рукою стан своей черноволосой подруги.

- Можем ли мы быть так счастливы? – спросил нежный любовник*, взглянув в синие глаза своей невесты.

Полина повернулась к Антиоху. Он вдруг увидел, как девица грустна.

- Друг мой, на что это счастье, когда один только миг – и нас больше нет?

- Но этот миг стоит жизни! - воскликнул Антиох. Он пылко поцеловал ей руку. Полина была холодна.

- Нет, - сказала она, покачав головою. – Я хочу узнать от тебя, именно от тебя, что душа бессмертна…”

Женя склонила голову, закусив свое перо, как, должно быть, Сафо в минуту задумчивости подносила к губам стило*.

Полину и Антиоха она поместила в тридцатые годы девятнадцатого столетия, а манеру изложения позаимствовала… у многих писателей, творивших в похожем стиле. Конечно, ее могли упрекнуть за “напыщенность”, за “чувствительность”, но иначе Женя писать о своих героях не могла. Иначе вышла бы профанация, опошление. Именно такими эти молодые люди и были…

“Полина заболеет чахоткой, от которой тогда не существовало средств, - подумала Женя. – Впрочем, и сегодня медицине особенно нечего гордиться успехами в лечении таких болезней. Однако я отвлеклась”.

Женя накрутила на палец темные волосы, которые в домашней обстановке просто собирала в две кисти* или небрежно заплетала в косу.

“Полина, конечно, умрет, - подумала Женя, снова берясь за перо. – Полина уже больна, только не знает этого. Антиох, занимаясь делами отца, будет далеко от невесты… и характер его вдали от нее переменится. Он увлечется другой девушкой”.

Женя усмехнулась, потом кашлянула. Иногда ей казалось, что она сама чахоточная. И уж брошенной “любовником” она, без сомнений, была…

“Полина умрет на руках у родных, которые ей все чужие, - подумала Женя. – Она будет звать в бреду Антиоха, а тот не успеет к ней”.

Женя помедлила. Потом продолжила писать.

“Когда она будет на смертном одре, Антиох как раз вернется домой, в деревню, где проводил лето рядом с Полиной. Он, может быть, захочет объясниться с ней, признавшись, что полюбил другую, но опоздает… Он будет горько каяться… поймет, кого потерял, и будет до конца дней своих избегать сгубившего его общества и женщин…”

Тут Женя, вдохновенно наносившая на бумагу наброски развития сюжета, прервала работу.

Она решительно перечеркнула последнюю идею.

Это слишком… слащаво и ненатурально. Монашествовать… Кто же из мужчин на такое способен, даже после смерти возлюбленной?

“Антиох был бы способен, да только никто из современных читателей в такое не поверит, - с тоской подумала начинающая писательница. – Сама история требует высоких идеалов, и стиль ее, и литературные образцы. Но мне придется все-таки женить Антиоха на его второй невесте, если только я хочу, чтобы это издали…”

Женя нахмурилась и придвинула к себе рукопись.

Через несколько мгновений она уже перенеслась в село Адашево, где в галерее богатого помещичьего дома беседовали Полина и Антиох. Они убежали от пустых светских разговоров, чтобы посвятить себя друг другу и тем предметам, которые свету неинтересны…