Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман (СИ)

Она сердито прошла куда-то в угол, где уже сидели утомившиеся от развлечений пожилые бабки и двоюродные тетки невесты. Села – единственная барышня среди этих старых дам.

Женя заметила, что Валериан что-то прошептал своей жене, которая как раз вернулась к нему от своего случайного партнера. Красавец старший Виргинский взглянул на Женю, и девушка со жгучим стыдом поняла, что он ее жалел и шептал жене какие-то сочувственные слова о ней…

“Чтоб вас всех черти взяли! И Сашку вместе с вами!..”

Тут Женя заметила, как темно стало за окном. Правда, теперь был уже конец сентября; но, значит, действительно поздно…

Она встала.

Забыв о своих бедах, Женя стала искать взглядом Сашу, чтобы поддержать ее напоследок. Но Сашу загородили от нее, оттерли: началась какая-то суматоха. Должно быть, все разом вспомнили о том, что смеркается и что пора бы и честь знать… И пора бы позволить молодоженам уединиться…

“О господи”, - подумала Женя.

Хотела даже помолиться, но о таких вещах как-то не принято было молиться.

Тут перед нею вдруг снова очутился Валериан.

- Евгения Романовна, вы приехали одна? Я провожу вас до извозчика, уже поздно.

Женя вдруг вспомнила, как то же самое произошло с Василием Морозовым в гостях у нее, и ей захотелось завыть в голос, по-бабьи, и о себе, и о Саше.

Она выдавила улыбку.

- А как же ваша жена? Ее не следует… проводить? – спросила Женя, завистливо выискав взглядом высокую красивую брюнетку, с которой сейчас любезничал какой-то другой гость.

- Мы с Лизой сегодня ночуем у моей сестры, - ответил Валериан, понизив голос. – А вот вы нуждаетесь в сопровождающем. Пойдемте со мной, не спорьте.

Где уж нам уж, подумала Женя, глядя на этого светловолосого короля.

- Пойдемте, - сказала она.

Они вдвоем прошли в прихожую. Женя натянула свой осенний плащик и подождала, пока Валериан облачится в свое элегантное пальто.

Потом он предложил ей руку. Женя холодно отказалась, и они пошли рядом.

Некоторое время Валериан вел ее по вечерней улице молча, и Женя надеялась, что он ничего больше не скажет. Но он заговорил, и как раз о том, о чем Женя про себя заклинала его не вспоминать.

- Вы ведь все еще одна, Евгения Романовна?

- Да, - обронила Женя. Его-то какое дело!

- Очень жаль. Вы хорошая девушка, - с искренней теплотой сказал Валериан. – Но вы как-то спрятались в своем коконе, так что вас никто не разглядит.

“А твое-то какое дело?” - чуть ли не вслух выкрикнула Женя. Она едва не остановилась, но побоялась, что Валериан оскорбится и бросит ее. Женя сжалась от стыда и пошла рядом с Сашиным братом дальше, не говоря ни слова. Она боялась глядеть на своего великолепного спутника.

- Вам просто нужно открыть миру то, что вы из себя представляете, - мягко, отечески продолжал белокурый и сановитый, как все его семейство, Валериан. – Сбросить эту куколку и расправить крылья. Пора, Евгения Романовна, вы ведь уже…

Женю вдруг затрясло от ненависти ко всем Виргинским. Она на миг почувствовала себя так, словно сегодня избавилась от ига.

Девушка остановилась и впилась взглядом в лицо Валериана, на котором отразилось изумление.

- Я вам скажу, сударь, что мне нужно сбросить, чтобы начать нравиться, - прошипела Женя. – Никакую не куколку, а вот что, - она ткнула пальцем в свои очки. – А еще мне нужно полностью переменить свою сущность, что едва ли кому-нибудь под силу! Уж позвольте мне остаться такой, какова я есть!..

- Вы совсем ребенок, - удивленно проговорил Валериан, выслушав эту тираду. – Вы же, кажется, старше Саши? Я-то думал…

Женя быстро убрала руки за спину. Она в это мгновение была как никогда близка к тому, чтобы нанести Валериану “оскорбление действием”.

- Оставьте меня в покое, - проговорила она сквозь зубы.

- Нет, я вас не оставлю. Идемте, - тут Валериан взял ее за руку, легко выхватив эту руку у Жени из-за спины. – Вы, оказывается, еще менее способны позаботиться о себе, чем я полагал, - продолжал он, быстро шагая по улице и оглядываясь в поисках извозчика.

Женя хотела вырваться, но поняла, что сил не хватит. Да и глупо.

Валериан все-таки посадил ее на извозчика, и даже заплатил ему из своего кармана.

Женя полдороги беззвучно проплакала, сидя в одиночестве в тряском экипаже, закрыв глаза.

========== Глава 9 ==========

Еще до Сашиной свадьбы Женя последовала совету подруги – всерьез заняться шитьем, чтобы получить возможность зарабатывать. Правда, пристраивать свой товар Женя не умела – не умела ни находить клиентов, ни обращаться с ними: и, скрепя сердце, она попросила мать помочь ей “наладить связи”.

Серафима Афанасьевна была и встревожена таким желанием, и удовлетворена.

Дочь подтвердила свое желание остаться незамужней; но, с другой стороны, и на шее у родителей сидеть не собиралась.

- Молодец, взялась за ум, - сказала госпожа Прозорова. Женя улыбнулась, обрадовавшись, что сейчас не старое время и ее не могут отдать замуж против воли – хотя, конечно, и охотников таких нашлось бы немного; но и время теперь такое, что к незамужним женщинам относятся с меньшим предубеждением.

Женя сейчас больше всего хотела подготовить для себя тыл – и было еще одно желание, слишком волновавшее ее, чтобы думать о его осуществлении. Женя знала себя. И она достаточно узнала предмет, занявший самый сокровенный уголок ее сердца, чтобы не понимать, как это опасно.

“Я могу просто сойти с ума…”

Василий Морозов стал ее наваждением, ее ангелом тьмы. Жене случалось читать такие истории – о влюбленных духах, преследующих девиц и юношей* – но никогда до сих пор она не думала, что подобные истории могут иметь под собою какое-то реальное основание.

“А может быть, я уже обезумела, - думала Женя. – Может, я сейчас лежу, связанная ремнями, на койке в лечебнице для душевнобольных, а все, что я испытала, мне привиделось в бреду…”

В Сашину брачную ночь Женя испытала очень сильные романтические переживания. Не было больше никаких писем – зато фантом, явившийся к ней, с большим пылом овладел ею дважды, глубокой ночью и под утро. И это было прекрасно. Проснувшись на другой день, Женя с иронией думала, что, не приняв еще даже первого поцелуя, наверное, испытала намного больше радостей половой любви, чем Саша… а возможно, и больше, чем Саша испытает в своей супружеской жизни впоследствии.

Но и совесть, и душа Жени не могли быть спокойны. Чем лучше были ее встречи с образом Василия, тем большую вину она испытывала перед ним и его будущей женой. А кроме того, ею все больше завладевало желание получить права на этого исключительного человека, чтобы постоянно иметь его рядом, постоянно иметь наглядное подтверждение сверхчувственного в человеческой природе. Это была та живая вода, в которой нуждались все и без которой иссыхали все – людям, особенно образованным, давно уже было мало религиозной веры.

Женя знала, что времени для решительных действий у нее остается все меньше – но ничего не могла придумать, кроме попыток потолкаться там, где обычно собирались ее прежние приятели-студенты. Сейчас, без Саши, делать это было очень неловко – именно Саша с ее чарами и умением обращаться с мужчинами была тем клеем, который держал их вместе.

Но через несколько дней ей повезло. Недалеко от кафе “Parisien”, куда они раньше хаживали с Сашей, Женя натолкнулась на того из прежних знакомых, который ей больше всех симпатизировал – Мишу Кацмана. Он был один, и искренне обрадовался Жене.

Женя знала, что в этой симпатии немало роднившего их чувства ущербности. Длинноносый сутулый Миша был тоже не красавец, тоже в очках, тоже неловок с противоположным полом – ну и, наконец, он был Кацман…

- Евгения Романовна, какими судьбами? – спросил он ее. Женя улыбнулась, отвечая на пожатие руки. Ее всегда коробила совершенно русская речь этого молодого человека, без всяких “характерных” отличий – может быть, даже преувеличенно русская…