Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман (СИ)

Он осторожно опустил голову жены на подушку и убрал со своей груди ее руку, все еще бессознательно претендовавшую на него.

***

Утром он вел себя так неестественно – видно, оттого, что пытался быть ласковым - что Лидия заметила это и встревожилась, почти обиделась. Но больше встревожилась.

- Васенька, у тебя на службе неприятности?

- Нет, - резко ответил он, радуясь, что не приходится больше притворяться. – То есть да.

Лидия ахнула.

- Небольшие неприятности… не беспокойся, Лида. Милая, - он с улыбкой притянул к себе растерянную жену и посмотрел ей в глаза. - Все проходит, как говорил Соломон.

Он поцеловал ее, потом еще раз, и наконец Лидия успокоилась. А Василий вдруг подумал, что старик Соломон был прав. Все, что было между ним и Лидией, уже прошло.

Василий чувствовал себя холодным и готовым к трудностям этого дня. Но его ожидал такой сюрприз, что встряска полностью выбила его из колеи.

Лидия сама причесывала его – Василий решил доставить ей такое удовольствие. Жена сделала ему пробор, а потом вдруг вскрикнула.

- Вася, боже мой!

- Ну, что такое?

Он обернулся почти сердито, но при виде лица Лидии испугался.

- Лида, что?..

- Кто-то обрезал тебе волосы, - прошептала она почти с суеверным ужасом. – Погляди, какого клока не хватает.

Сердце Василия быстро застучало. Жена провела ладонью по его голове за ухом, чем и встревожила его еще сильнее, и рассердила снова. Как будто он мог увидеть свои уши!

- Дай зеркало, - резко сказал он, в предчувствии какой-то пакости.

Скосив глаза, Василий сумел убедиться в правоте жены. За ухом срезано было так много, словно над ним кто-то зло подшутил. Теперь нужно идти к парикмахеру стричься. Только бы в издательстве не заметили!

- Вася, это ты сделал?.. – спросила Лидия из-за его спины. Он слышал ее голос и не имел никакого желания видеть ее лицо.

- Нет, - ответил он, и тут же спохватился.

Лидия несколько секунд испуганно молчала.

- А вдруг ты это сделал бессознательно?

Василий нашел в себе силы обернуться и посмотреть в глаза жены. Он отчетливо видел в них мысль, сообщенную Лидии Евгенией Прозоровой: физический медиум. Физический медиум. Жизнь опять становится с ног на голову…

- Лида, забудь об этом, - сердито приказал Василий. – Это чепуха. Слышишь?

Лидия медленно кивнула. Теперь она боялась еще больше: подумала, что Василий не вполне психически здоров…

Муж молча прошел в прихожую, и Лидия последовала за ним. Он оделся, не говоря ни слова и избегая смотреть на нее. Только под конец взглянул на жену – Лидия ждала ободрения.

- Будь покойна, Лида. Все хорошо.

Он притянул к себе Лидию, и она, вздрогнув, крепко обняла его. Морозовы поцеловались, потом Василий поднял свой портфель и быстро вышел.

Женя в этот ранний час была еще не одета – она сидела на кровати и медленно накручивала на пальцы темный локон, похожий на сувениры, которыми обмениваются влюбленные. Лицо Жени было почти детским от испуга.

Она еще раз приложила к своим волосам эту прядь – нет, никакого сомнения, это были не ее собственные волосы. Эти были темнее и жестче.*

* Для сравнения можно обратиться к опытам Крукса с медиумом Флоренс Кук: ее фантом, Кэти Кинг, оставлял на память участникам сеансов куски материи, вырезанные из своего платья. Впоследствии сам медиум обнаруживал, что его платье пострадало - материализация, конечно, не нарушает законов сохранения материи и энергии. Другой исследователь спиритизма, профессор Шарль Рише (физиолог, нобелевский лауреат, 1910-е годы) однажды срезал локоны у медиума Евы Карьер и материализованного ею фантома-египтянки одновременно, после чего исследовал их под микроскопом.

========== Глава 13 ==========

Был уже конец января, и морозы прошли. Но, несмотря на это, было много простудившихся. Инфлюэнца по городу ходила особенно тяжелая.

Но Женя продолжала выходить по своим делам, и родители ей не препятствовали. Серафима Афанасьевна, должно быть, махнула на дочь рукой, решив, что хуже уже быть не может…

“Может, мама, еще как может”, - думала Женя.

Она сидела в любимом кафе напротив Саши – здесь, несмотря на морозы и заразу, по-прежнему собиралась публика, но более хмурая и деловитая, чем летом. И Саша была далеко уже не тою беззаботной барышней, какой была летом.

- Третий месяц, Женька, - сказала Саша.

Она обнимала ладонями чашку с чаем, чтобы согреться, и лицо у нее было осунувшееся и невеселое. Саша в прошлом месяце подхватила простуду и переболела очень тяжело, несмотря на свое когда-то прекрасное здоровье.

Женя сочувственно молчала, не зная, какими словами тут можно ободрить. Саша в своем уже постылом браке сильно сдала. Но на ней эта болезнь не так сказалась, как может сказаться на ее будущем ребенке.

Вдруг все собственные заботы показались Жене детскими.

- Вы что… никак не могли? – шепотом спросила она. – Ираклию, может быть, убеждения не позволяли?..

- Принимать меры? – тут же поняла ее подруга. Она усмехнулась. – Какие у него убеждения? У моего благоверного одна вера – в жизнь с комфортом. О будущем Ираклий никогда не задумывался.

Саша приложила руку к животу. На лбу ее появились складки.

- Господи, Женя, мне так страшно, вдруг с ним что-нибудь…

Женя потянулась к руке Саши, и та с готовностью схватилась за руку подруги.

- Не умирай раньше смерти, Сашенька, ты ведь всегда была очень здорова, - шепотом сказала Женя. – Вот увидишь, с твоим малышом все обойдется.

- Я-то была здорова, а вот Ираклий, - страдальчески сказала Саша. – Он чем только в детстве не переболел! Господи, как поздно я это выяснила!..

Она уткнулась лицом в ладони и на несколько секунд замолчала. Вместо кокетливого капора или шапочки на голове у нее сегодня был теплый пуховый платок – само по себе это ничего не значило, конечно; но у Жени вдруг появилось чувство, что Саша начала “обабиваться”.

Но когда Саша отняла руки от лица, она была спокойна, хотя и уныла по-прежнему. Даже смогла улыбнуться. Госпожа Зыкова сделала глоток чая.

- Ты-то как живешь?

“Ты не поверишь. Просто не поверишь”, - подумала Женя.

С тех пор, как она бежала из издательства, оставив Василию свою рукопись для оценки, Женя не смела в “Пегас” и носа казать, боясь пересудов. Ей было так страшно, что вокруг имени Василия Морозова и ее собственного возникнет скандал, что они попадут в газеты…

Женя знала, что большинство журналистов – бесчестные люди. Если только тому коллеге Василия, который узнал об их поцелуе, придет в голову пустить слух среди своих… или самому воспользоваться случаем, чтобы сделать себе имя…

С тех пор прошло три дня. Женя ни о каком скандале не слышала. Но ведь у нее и возможности такой не было – ее круг общения еще сузился после того, как она потеряла Сашу.

“Если только вокруг имени Василия поднимется шум, это будет настоящий ужас, - подумала Женя. – Если только выплывет правда о его способностях… И его гордость, его фамилия…”

- Женька, ты что задумалась? – спросила Саша. – Беда какая-то?

Женя покачала головой. Она боялась сейчас затронуть Сашу – той следовало очень беречь себя в своем положении.

- Да нет, все хорошо, - сказала она. – Дописала вот роман, - со слабой улыбкой похвасталась Женя.

- “Я вас любил”? – с оттенком прежней насмешки спросила Саша. – Дашь почитать?

- Не могу. Уже отдала в печать, - со вздохом ответила Женя.

Она сгорбилась, поставив подбородок на руку, и перед глазами у нее снова проплыла сцена свидания с Василием Морозовым. Женя вдруг покачнулась от страха, вообразив свою рукопись в руках этого человека, на глазах у его коллег, на глазах у его жены. Господи, к чему может привести эта ее жажда славы…

- Ну ты сильна, мать моя, - с каким-то даже уважением сказала Саша, оправившись от удивления. – И как, тебя напечатают?