Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)

Тотмес взмахнул рукой, прогнав раба, и направился прочь из храма. Неб-Амон любил колесничие прогулки, а Тотмес – пешие, и сохранил эту привычку, несмотря на свой высокий сан. Прогулки пешком помогали думать.

Он даже не замечал почтительные поклоны горожан – шел, глубоко погрузившись в свои мысли.

Аменемхета нельзя было судить как убийцу – но он был виноват, тяжко виноват. Тотмес был уверен, что если присмотреться к этому молодому человеку повнимательней, отыщутся и другие грехи: крупные, яркие, как раскрашенные глиняные бусы блудниц. Даже копать глубоко не придется. Тотмес хорошо помнил, как Аменемхет, в самый день смерти отца, изображал сочувствие к старому и больному четвертому пророку Амона – разумеется, желая втереться к достойному жрецу в доверие и разузнать, насколько он плох. Понять, когда он умрет, а Аменемхет сможет занять его пост.

Пока жив Тотмес – этого не будет.

Смерть отца…

Тотмесу она показалась какой-то странной – неожиданной. Конечно, Неб-Амон был очень болен, и недуг его не был известен даже искуснейшим врачам. Но Тотмес все равно сомневался. Он сейчас очень, очень жалел, что не поговорил тогда с домашним врачом Неб-Амона, этим многоопытным старым целителем, об искусстве которого слышали во многих богатых домах города. Может быть, сделать это сейчас?

- Великий ясновидец? – услышал Тотмес.

Он остановился, недовольный, что прервали его размышления; но, сам того не замечая, улыбался. Верховный жрец узнал этот голос и этого человека – старый друг, с которым он давно не виделся, управитель из Обители жизни. Может быть, ему не придется сегодня ужинать в одиночестве…

- Каапер, – сказал он.

Управитель почтительно поклонился.

- Я очень рад, что встретил тебя, великий ясновидец.

Тотмес сморщился и махнул рукой, не переставая улыбаться. Льстец, как все. Но это было приятно… и, несмотря на лесть, Тотмес знал, что Каапер более искренен, чем многие из его знакомых.

- Куда ты направляешься? – спросил Тотмес.

Они уже шли по дороге вместе.

- Я… У меня нет сегодня особенно важных дел, - сказал Каапер. Он слегка смущенно улыбнулся, и Тотмес понял, что Каапер напрашивается на приглашение. На вечер в обществе великого первого пророка Амона. Что ж, Тотмес не возражал…

- Пойдем со мной, - сказал он. – Отужинаем у меня дома и побеседуем. Я устал быть один.

Он перестал улыбаться при этих словах – горькая правда, это была горькая правда. Ах, проклятая одинокая старость – ни жены, ни дочери…

Ни внуков.

Друзья шли рядом, но Тотмес не думал о своем спутнике – он думал о Неферу-Ра.

Получив приглашение на ужин, Каапер хотел поклониться и показать свою радость – неподдельную, хотя он ее и демонстрировал – но момент для этого миновал, великий ясновидец опять погрузился в размышления. Каапер почувствовал, что он лишний, и ему стало стыдно за свою неуклюжесть.

Но тут Тотмес обратился к нему.

- Не слышал ли ты чего-нибудь об Аменемхете, сыне господина Неб-Амона?

О ком идет речь, конечно, пояснять не требовалось. Неб-Амона будут помнить еще очень долго…

- Да, слышал, - с удивлением сказал Каапер. Как неожиданно и какое совпадение, что великий ясновидец об этом спросил! Каапер как раз сейчас думал об этом молодом жреце Амона – об Аменемхете несколько дней, не смолкая, говорило все учреждение. Аменемхет неделю назад заключил брачный договор с какой-то пожилой женщиной по имени Тамит, никому не известной – ее видели только мельком, но поняли, что ей не меньше сорока лет, хотя она явно была когда-то очень красива. Кто это такая? Простолюдинка, да еще и такого возраста?..

- Каапер? – позвал Тотмес. – О чем ты задумался, мой друг?

Каапер поспешно отвесил извиняющийся поклон.

- Прости, Тотмес. Я удивлен, что ты спросил об этом – ведь я сам думал об этом человеке. Я…

- Ты что-то знаешь о нем, - сказал Тотмес.

Голос его сразу стал холодно-брезгливым.

- Какие-то слухи?

Каапер покачал головой.

- Нет, господин – не слухи. Аменемхет совершил удивительный поступок неделю назад. Он женился…

Тотмес рассмеялся неприятным смехом, перебив его.

- Давно ли ты этому удивляешься?

Он не сомневался, что Аменемхет едва дождался такой возможности – жениться снова, по собственному выбору; наверняка это молодая красотка и распутница.

- Подожди, господин – я не досказал, - произнес вдруг Каапер.

Удивительный поступок.

Тотмес стал мрачным, осмыслив эти слова. Ну, что такое?..

- Что? – спросил великий ясновидец.

Он, все больше мрачнея, снова подумал о смерти Неб-Амона – Аменемхет стал господином дома и господином себе только после кончины отца…

- Аменемхет женился на старой женщине, - сказал Каапер.

Тотмес язвительно улыбнулся – за этим выражением скрывались смятение и гнев: он и ждал разврата, чего-то потрясающего основы Маат, и с каким-то палаческим наслаждением готовился к продолжению.

- Что, он теперь предпочитает старух? – спросил Тотмес.

Каапер пожал плечами.

- Она не только вдвое старше господина Аменемхета, она еще и простолюдинка, - сказал управитель Обители жизни. – Ее зовут Тамит, но никто ничего не знает о ее происхождении…

Тотмес остановился.

- Как, ты сказал, ее зовут?..

- Тамит, - недоуменно повторил Каапер.

Тотмес, не отвечая, прижал руку к груди и медленно двинулся дальше. Мысль его работала с невиданным жаром и скоростью. Тамит? Как он помнил ее! Как помнил!..

Как хорошо он помнил, что семь лет тому назад по приказу Неб-Амона был отменен приговор, вынесенный этой женщине! После освобождения она исчезла… с тех пор никто ничего не слышал о ней; и только сейчас, кажется, перед Тотмесом во всей полноте начало проясняться новое преступление, мерзкое и наспех скрытое – как неряшливо схороненная убийцей жертва.

- Расскажи мне все, что ты знаешь об этом браке, - сказал Тотмес.

Кажется, приятного ужина не получится.

Каапер понял, что все серьезней и хуже, чем он думал – и пожалел, что знает очень мало. Собственно, он уже сказал то, что ему известно.

- Ты думаешь, что за этим… преступление, великий ясновидец? – спросил он верховного жреца.

Тотмес улыбнулся, опустив веки. Тот, кто знал его лучше, чем Каапер, мог бы за этим светским выражением увидеть мстительную радость.

- Да, мой друг, - сказал Тотмес.

У него никогда не было столь близких друзей, чтобы они могли видеть его помыслы. Нет – один был. Неб-Амон. Но Неб-Амон был слишком умен сам, и слишком опасался за свое положение сам, чтобы действительно стать Тотмесу другом: эти двое постоянно приглядывались и принюхивались друг к другу, никто не забываясь до безоговорочного доверия.

Однако женитьба на Тамит – сама по себе не преступление, хоть это и грешно. Тотмес уже понял, куда и почему пропала преступница: именно она стала наложницей, от которой у Неб-Амона появился сын – женщиной верховного жреца, о которой говорил весь город. Тотмес, в отличие от многих хулителей, был слишком умен и слишком хорошо понимал человеческую натуру, чтобы особенно сильно изумиться этому: он не произнес ни слова осуждения ни в лицо, ни за спиной Неб-Амона. Он даже видел его маленького сына и говорил с ним; хотя мальчишка оказался диковат и странен. Тотмесу, однако, Аменхотеп уже тогда показался знакомым. И теперь он понял, почему.

Это был сын Тамит.

Тотмес был бы глубоко потрясен и оскорблен и как жрец, и как друг Неб-Амона, узнай он об этом при жизни великого ясновидца. Но сейчас все представало в ином – истинном – свете…

Неб-Амон прикрыл грехи своего распущенного мальчишки… Так значит, Аменемхет уже давно стал сластолюбцем – дошло до внебрачного ребенка: с преступницей, подумать только.

Тотмес высчитал, сколько Аменемхету могло быть лет, когда родился Аменхотеп, и с отвращением усмехнулся. Теперь он все понимал. Он даже немного пожалел отца, у которого родился такой сын.

Вдруг Тотмес снова вспомнил о своей дочери, и ощутил черную ненависть к Аменемхету. Так значит, у него была любовница, когда он женился на Неферу-Ра… Одного этого Тотмес ему не простил бы; но того… Того, что он замарал себя, а потом замарал его дочь сближением с этой женщиной!..