Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП)

— Вы сделали все, что могли, — произнесла я все также тихо и сжала его плечо. — Это не ваша вина.

Что случилось вчера, было неважно. Он был моим коллегой, и я должна была дать ему утешение, которое было в моей власти.

Фентман облизнул сухие губы и кивнул, потом наклонился и положил тело. Столб света упал на его макушку, просвечивая сквозь редкие седые волосы, отчего его череп выглядел тонким и хрупким. Мужчина внезапно показался мне до невозможности хилым, особенно когда без возражений позволил мне помочь ему подняться.

Низкий стон заставил меня обернуться к темному углу, где сгрудились рабыни с застывшими лицами и темными трясущимися руками, прижатыми к белым ситцевым рубашкам. На ступеньках снаружи слышались мужские голоса, приглушенные и встревоженные. Я слышала Джейми, который что-то объяснял спокойным тихим голосом.

— Гасси? — позвала я в сторону женщин первым пришедшим мне на ум именем.

Кучка рабынь мгновение не шевелилась, потом неохотно раздвинулась, и вперед вышла Гасси, светло-коричневая девочка с Ямайки, казавшаяся маленькой под тюрбаном из синего ситца.

— Мадам? — она не спускала с меня глаз, стараясь не смотреть на тело на полу.

— Я уведу доктора Фентмана вниз и отправлю нескольких мужчин… позаботиться о Бетти. Это… — я указала на хаос на полу, и она кивнула, все еще потрясенная, но, очевидно, испытывая облегчение от того, что нужно что-то делать.

— Да, мадам. Мы быстро, — она заколебалась, оглядела комнату и потом повернулась ко мне. — Мадам?

— Да?

— Кому-то нужно рассказать Федре, что случилось с Бетти. Скажите ей, пожалуйста.

Я удивленно оглянулась и поняла, что Федры здесь не было. Конечно, как горничная Джокасты, она спала внизу возле своей хозяйки, даже в брачную ночь.

— Да, — сказала я с сомнением. — Конечно. Но…

— Эта Бетти — мама той девушки, — сказала Гасси, видя мое непонимание. Она сглотнула, слезы наполнили ее мягкие карие глаза. — Кто-нибудь… Можно я пойду, мадам? Я скажу ей.

— Пожалуйста, — сказала я и посторонилась, показывая жестом, что она может идти. Она прошла на цыпочках мимо тела, потом бросилась к двери, мягко стуча босыми ногами.

Доктор Фентман стал приходить в себя от шока. Он оттолкнул мою руку, наклонился и стал неуверенно шарить по полу. Я увидела, что его чемоданчик во время борьбы перевернулся, и его содержимое валялось на полу кучей металла и битого стекла.

Прежде чем он смог собрать свои инструменты, в комнату вошел Дункан, за которым по пятам следовал Джейми. Я отметила с некоторым интересом, что Дункан был все еще в свадебном наряде, минус сюртук и жилет. «Он, что, вообще не ложился спать?» — задалась я вопросом.

Он кивнул мне, но тут же перевел взгляд на распростертую Бетти, окровавленная рубашка которой прилипла к ее широким бедрам. Одна грудь вывалилась из разорванной материи, тяжелая и обмякшая, как наполовину пустой мешочек с едой. Дункан несколько раз моргнул, провел ладонью по усам и громко глотнул. Потом взяв с пола ближайшее одеяло, мягко прикрыл ее.

— Помоги мне с нею, Мак Дубх, — сказал он.

Поняв, что он имел в виду, Джейми встал на колени и поднял мертвую женщина на руки. Дункан распрямился и повернулся к женщинам в углу.

— Не беспокойтесь, — сказал он спокойно. — Я о ней позабочусь.

В его голосе слышались непривычные для него властные нотки, которые ясно показали, что, несмотря на свою врожденную скромность, он принял тот факт, что является здесь хозяином.

Мужчины вышли со своей ношей, и я услышала, как доктор Фентман издал глубокий вздох. Возникло такое ощущение, что весь чердак вздохнул вместе с ним; атмосфера все еще была насыщена зловонием и горем, но потрясение от насильственной смерти рассеялось.

— Оставьте это, — сказала я Фентману, видя, что он снова наклонился, чтобы поднять с пола бутылочку. — Женщины все приберут.

Не ожидая возражений, я твердо взяла его за локоть и вывела из комнаты на лестницу.

Дом проснулся; я слышала грохот посуды в столовой и ощущала слабый запах колбас. Я не могла увести его в какое-нибудь общественное место или в его спальню, которую он, без сомнения, разделял с несколькими мужчинами. Из-за отсутствия лучшей идеи я вывела его наружу, остановившись только для того, чтобы взять один из плащей служанок, висящих возле входной двери, и накинуть его ему на плечи.

Итак, Бетти — мама Федры, или была ею. Я не знала Бетти, но Федру я знала хорошо, и боль за эту девушку сжала мое горло. Вряд ли я могла помочь ей, но я могла помочь доктору.

Молчаливый от потрясения, он покорно следовал за мной вниз по тропинке, проходящей по краю лужайки за беломраморным мавзолеем Гектора Камерона и пышными кустами тиса. Я вела его в место возле реки, где стояла каменная скамья, почти скрытая ветвями плачущей ивы. Я сомневалась, что в такой ранний час там мог кто-нибудь находиться.

Действительно там никого не было, только два стакана с осадком красного вина стояли на скамье — остатки ночного празднования. Мне на мгновение стало интересно — происходило ли здесь романтическое свидание, и это напомнило мне о моем ночном посетителе. Черт побери, я все еще не знала, кто был владельцем этих рук!

Отодвинув прилипчивый вопрос вместе со стаканами, я села, приглашая доктора Фентмана присоединиться ко мне. Воздух еще не нагрелся, но скамья сейчас была полностью освещена, и я с удовольствием подставила лицо теплым солнечным лучам. На свежем воздухе доктор стал выглядеть гораздо лучше; цвет вернулся на его щеки, и нос стал обычного для него красного цвета.

— Чувствуете себя лучше, не так ли?

Он кивнул, ссутулив свои худые плечи под плащом.

— Да, благодарю вас, миссис Фрейзер.

— Такое потрясение, не правда ли? — спросила я, используя мой самый сочувствующий врачебный тон.

Он закрыл глаза и коротко кивнул головой.

— Потрясение… да, такое потрясение, — пробормотал он. — Я не мог предположить…

Он затих, и я позволила ему помолчать некоторое время. Ему нужно было выговориться, но я не должна торопить его.

— Очень мило с вашей стороны, что вы так быстро пришли, — сказала я немного погодя. — Я вижу, вас подняли прямо с постели. Ей внезапно стало хуже, да?

— Да. Я могу поклясться, что она пошла на поправку вчера вечером, после того как я пустил ей кровь, — он протер лицо обеими руками и мигнул налитыми кровью глазами. — Дворецкий разбудил меня перед рассветом; она жаловалась на боли в животе. Я снова пустил ей кровь и поставил клизму, но все напрасно.

— Клизму? — пробормотала я. Клизмы были любимым средством в эти времена. Некоторые из них были безопасны, но некоторые довольно агрессивны.

— Настойка никотианы, — уточнил он. — Я нахожу, что она помогает при большинстве случаев расстройства желудка.

Я произвела неопределенный звук. Никотиана — это табак; при вводе ректально он был бы хорошим средством против остриц, но сомневаюсь, что он мог помочь при расстройствах желудка. Однако он не мог вызвать такого обильного кровотечения.

— Слишком сильное кровотечение, — сказала я, положив локти на колени и уткнувшись подбородком в соединенные пальцы. — Я не думаю, что когда-либо видела подобное.

Я перебирала в уме различные возможности, но никак не могла найти подходящий диагноз.

— Нет, — землистые щеки доктора Фентмана покрылись красными пятнами. — Я… если бы я подумал…

Я наклонилась к нему и с утешением положила ладонь на его руку.

— Я уверена, что вы сделали все возможное, — сказала я. — Изо рта кровь у нее не шла, не так ли?

Он покачал головой, сгорбившись еще сильнее.

— Нет. Но я все же виню себя. Да.

— Каждый врач винит себя, — сказала я грустно. — Всегда остается чувство, что можно было сделать больше.

Он уловил грусть в моем голосе и с удивленным видом повернулся ко мне. Напряжение его несколько ослабло, и краснота со щек стала спадать.

— Вы… так хорошо все понимаете, миссис Фрейзер.

Я улыбнулась ему, не его фразе. Он мог быть шарлатаном, он мог быть невежественен, высокомерен и несдержан, но он пришел тотчас, как его позвали, и боролся за жизнь пациента со всей силой своих возможностей. Это делало его врачом в моем понимании и заслуживало симпатии.