Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП)

Я подумала, что уже слишком поздно для соборования — если Федра вообще знала, что это такое — но я была уверена, что священник не откажется предоставить ей все утешение, какое сможет. Он еще не уехал; некоторое время назад я видела его в столовой, где он с энтузиазмом трудился над тарелкой со свиной отбивной с глазуньей и подливкой.

Легкая дрожь пробежала по ее плечу под моей рукой. Красивое лицо с темными тусклыми глазами повернулось ко мне.

— Чем это поможет? — прошептала она.

— А… ну… — я взволновано искала ответ, но она уже отвернулась, уставившись на пятно в углу стола.

В конце концов, я дала ей маленькую дозу лауданума — ирония, которую я решительно проигнорировала — и приказала Терезе уложить девушку спать на ее обычное место в гардеробной Джокасты.

Сейчас я толкнула дверь гардеробной, чтобы взглянуть на нее. В маленькой комнатке было темно — в ней не было окон — и пахло крахмалом, жжеными волосами и цветочной туалетной водой Джокасты. Огромный изукрашенный шкаф и такой же огромный комод стояли возле одной стены, туалетный столик возле другой. За ширмой, отделяющий дальний угол, стояла раскладушка Федры.

Я услышала ее равномерное дыхание и почувствовала облегчение, но все же, слегка сдвинув ширму, заглянула за нее. Девушка лежала на боку лицом к стене, свернувшись калачиком.

Бри вошла следом за мной и заглянула через мое плечо, обдав ухо теплым дыханием. Я показала жестом, что все хорошо, и пододвинула ширму на место.

В дверях гардеробной Бри остановилась. Она внезапно повернулась ко мне и сильно обняла. В будуаре завопил Джемми, потерявший мать.

— Мама! Мама! Мама!

Я подумала, что мне нужно что-нибудь съесть, но запахи чердака и аромат туалетной воды, все еще сохраняющиеся в моих пазухах, лишили меня аппетита. В столовой находились несколько гостей; являясь близкими друзьями Джокасты, они остались в Речном потоке на день или два. Я кивнула им с улыбкой, но прошла мимо, проигнорировав приглашение присоединиться к ним, и поднялась по лестнице на второй этаж.

Спальня была пуста, матрацы оголены, окна открыты для проветривания. Камин не горел, в комнате было холодно, но спокойно.

Мой плащ все еще висел в шкафу. Я легла на голый матрац, натянула на себя плащ и сразу же уснула.

Я проснулась перед закатом голодная, чувствуя странную смесь комфорта и беспокойства. Происхождение чувства комфорта я поняла сразу; запах крови и цветов сменился запахом мыла для бритья и нагретого телом полотна, а бледно-золотистый свет, падающий из окна на подушку возле меня, высветил длинный рыжий волос в ямке, оставленной чьей-то головой. Джейми пришел и спал рядом со мной.

Как если бы вызванный моей мыслью, он открыл дверь и улыбнулся мне. Выбритый, причесанный, в свежей одежде и с ясными глазами; казалось, в нем не осталось и следа от прошедшей ночи, кроме как в выражении лица, когда он глядел на меня. Несмотря на мой грязный и неопрятный по сравнению с ним вид, я почувствовала тепло в прохладной комнате от нежности в его глазах.

— Проснулась наконец-то. Хорошо спала, сассенах?

— Как убитая, — ответила я машинально и ощутила толчок тревоги, как только произнесла эти слова.

Он увидел это по моему лицу и, быстро подойдя ко мне, сел на кровать.

— Что? Ты видела плохой сон, сассенах?

— Не совсем, — медленно произнесла я. В действительности я не помнила, снилось ли мне вообще что-нибудь. Однако мое подсознание работало, анализируя и делая выводы, и теперь разбуженное словом «убитая», представило мне свое заключение, которое и явилось причиной той тревоги, с которой я проснулась.

— Эта женщина Бетти. Ее уже похоронили?

— Нет. Ее обмыли и положили в сарае, но Джокаста решила подождать до утра, чтобы не беспокоить гостей, — он немного хмурился, глядя на меня. — Что?

Я потерла лицо рукой, скорее, чтобы собраться с мыслями, чем окончательно проснуться.

— Здесь что-то не так. В ее смерти, я имею в виду.

— Не так? — он приподнял бровь. — Это страшная смерть, что и говорить, но ты имеешь в виду не это, да?

— Да, — мои пальцы заледенели, и я автоматически потянулась к нему руками. Он взял их, окутывая теплом. — Я имею в виду… думаю, что это была не естественная смерть. Я думаю, ее кто — то убил.

Вылетевшие слова льдинками застыли в воздухе между нами.

Его брови сошлись на переносице, и он поджал губы, размышляя. Я заметила, что он не отверг мою мысль с ходу, и это усилило мою уверенность.

— Кто? — спросил он, наконец. — И ты действительно уверена, сассенах?

— Я понятия не имею. И я не могу быть полностью уверена, — допустила я. — Просто… — я замолчала, и он слегка сжал мою руку, подбадривая. — Я была медсестрой, врачом, целительницей много лет, Джейми. Я видела множество людей, умирающих от самых разных болезней и самыми разными способами. Я не могу выразить словами, но теперь, когда я поспала, я знаю, думаю… это неправильно, — закончила я довольно несвязно.

Свет исчез, тени выпрыгнули их углов комнаты, я внезапно задрожала и схватила его за руки.

— Я понимаю, — сказал он мягко. — Но ты не сможешь доказать это наверняка?

Занавески на полуоткрытом окне внезапно вздулись порывом ветра, и я почувствовала, что волоски на моих руках встали от холода.

— Возможно, могу, — сказала я.

Глава 52

Вечер трудного дня [147]

Надворная постройка, где положили тело, находилась довольно далеко от дома за огородом и представляла собой сарайчик для инвентаря. Убывающая луна давала достаточно света, чтобы я могла видеть кирпичную дорожку, ведущую к нему, и шпалеры плодовых деревьев, чернеющих, как паутина, на стенах. Кто-то копал землю, я почувствовала холодный влажный запах только что перевернутой земли и непроизвольно задрожала.

Почуяв это, Джейми слегка прикоснулся к моей спине.

— Все в порядке, сассенах?

— Да, — для собственного спокойствия я схватила его свободную руку. Вряд ли они похоронят Бетти в огороде; землю рыли для чего-нибудь прозаического — грядки для лука или борозды для гороха. Эта мысль меня немного успокоила, хотя кожа все еще была холодна и покалывала от боязни.

Джейми был тоже не спокоен, хотя внешне выглядел, как обычно, невозмутимым. Он не был новичком перед лицом смерти и не боялся ее, но он был католиком и кельтом, верящим в невидимый потусторонний мир. Он безоговорочно верил в tannasgeach — духов — и не имел ни малейшего желания с ними встречаться. Однако если я так решила, то ради меня он выдержит встречу с иным миром.

Джейми сжал мою руку и уже не отпускал.

Я ответила пожатием, благодарная за его присутствие. Не принимая во внимание его тревогу о том, как дух Бетти отнесется к моему плану, я знала, что мысль о расчленении трупа его тревожила, сколько бы его образованный разум не говорил, что тело без души — всего лишь глина.

— Видеть порубленных мужчин на поле боя — одно дело, — сказал он мне ранее вечером, пытаясь отговорить меня. — Это война, и это благородно, хотя и жестоко. Но взять нож и хладнокровно порезать бедную женщину… — он посмотрел на меня потемневшими тревожными глазами. — Ты уверена, Клэр, что это нужно сделать?

— Да, — ответила я, не отводя глаз от сумки, которую собирала. Большой рулон корпии, чтобы впитывать жидкость, баночки для образцов органов, небольшая медицинская пила, несколько скальпелей, пара тяжелых длинных ножниц, острый нож с кухни… Да, что и говорить, коллекция выглядела зловеще. Я обернула ножницы в полотенце, чтобы они не звякали, и уложила в сумку, тщательно подбирая слова.

— Послушай, — произнесла я, наконец, поднимая глаза и встречая его взгляд. — Я уверена, здесь что-то не так. И если Бетти была убита, мы обязаны ради нее узнать это наверняка. Если бы тебя убили, разве ты не хотел бы, чтобы об этом узнали? И чтобы твой ребенок отомстил за тебя?

Он долго молчал и, сузив глаза, смотрел на меня. Потом лицо его расслабилось, и он кивнул головой.