Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП)

Я, стараясь не дышать глубоко — воздух был наполнен невыносимой смесью запахов несвежего пота, барбекю, жареного лука, французских духов и паров алкоголя — быстро сбросила туфли и сняла платье, надеясь, что не вспотею, пока раздеваюсь. Я еще была возбуждена событиями дня, но усталость налила свинцом мои ноги, и я была страшно рада пробраться к моему обычному месту на матраце в ногах одной из больших кроватей.

В моей голове гудели разнообразные мысли и, несмотря на гипнотизирующее действие дремоты вокруг меня, я лежала напряженная и рассматривала силуэт моей голой ноги на фоне красных углей камина.

Бетти перешла от ступора к нормальному глубокому сну. Когда она утром проснется, мы узнаем, кто дал ей стакан, и что было в нем. Я надеялась, что Джемми тоже будет спать спокойно. Но кто меня действительно беспокоил — это Джейми.

Я не видела его ни среди карточных игроков, ни среди мужчин, беседующих о табаке и налогах.

Я также не видела Филиппа Уайли, по крайней мере, на первом этаже. Можно предположить, что он был с гуляками на берегу реки. Это была его компания и его стиль жизни — богатые молодые люди, которые ищут развлечение в пьяном кутеже, пренебрегая холодом и опасностью, смеясь и стреляя из пистолетов.

Это не была компания Джейми и не его стиль жизни, но при мысли о его пребывании среди этих молодых людей мои ступни поджались от холода, несмотря на жару в комнате.

«Он не сделает ничего глупого», — уверила я себя, поворачиваясь на бок и согнув колени, насколько это было возможно в такой тесноте. Он не сделает, но его понятие о глупости не всегда совпадает с моим.

Большинство гостей-мужчин располагались на ночлег в гостиных или в строениях вне дома. Когда я проходила к месту моего ночлега, я видела неизвестные фигуры, которые, завернувшись в плащи, громко храпели на полу. Я не стала искать среди них, но, несомненно, Джейми был там — у него, как и у меня, был трудный день.

Но это было так не похоже на него — уйти, не пожелав мне спокойной ночи, что бы там ни произошло. Конечно, он злился на меня, и наша ссора еще не улажена, возобновившись из-за приглашения этого мерзкого Филиппа Уайли на карточную игру. Я сжала ладони, потирая большими пальцами небольшие мозоли на пальцах, где я носила кольца. Подлый шотландец!

Рядом со мной зашевелилась и забормотала Джемайма Хатфилд, очевидно потревоженная моим беспокойством. Я медленно расслабилась, затихла и лежала, невидяще уставившись на дубовую доску перед собой.

Да, несомненно, он был сердит из-за ухаживаний Филиппа Уайли. Так же как и я, или точнее была бы, не будь я столь измотана. «Как он смеет…», — я зевнула, чуть не вывихнув челюсть, и решила, что это не стоит моих волнений, по крайней мере, сейчас.

Однако совсем не похоже на Джейми избегать меня, сердит он или нет. Он не был человеком, который мог дуться и злиться. Он бросил бы вызов и стал бы бороться, не колеблясь ни секунды, но я не помнила, чтобы он все еще гневался после заката, по крайней мере, по отношению ко мне.

От этих мыслей я начала еще больше беспокоиться — где он был и что, черт побери, делал. Беспокойство о нем заставляло меня сердиться, хотя бы потому, что это было лучше, чем волноваться.

Но это был долгий день, и по мере того, как выстрелы возле реки становились реже, сонливость охватывала меня, притупляя мои страхи и рассеивая мои мысли, словно песок. Мягкое дыхание женщин вокруг убаюкивало, как звук ветра в деревьях; моя связь с реальностью ослабевала и, наконец, совсем исчезла.

Я могла ожидать, что мне будут сниться кошмары, полные насилия и страха, но мое подсознание решило иначе. Оно обратилось к совершенно другим событиям дня. Возможно, из-за тепла в комнате или близости многих тел, но мне снились яркие эротические сны, и волны возбуждения омывали меня временами, вынося к границе пробуждения и снова погружая в бессознательность.

В моих снах были лошади, пылающие черные фризы с шелковыми гривами, которые развевались, когда жеребцы бежали рядом со мной. Я видела, как мои ноги поднимались и опускались; я была белой кобылой, и земля летела под моими копытами зелеными размытыми пятнами. Потом я остановилась и обернулась, поджидая широкогрудого жеребца, который подбежал ко мне, обдав мою шею горячим влажным дыханием, и вцепился зубами в мой затылок.

— Я король Ирландии, — сказал он, и я медленно проснулась, ощущая покалывание по всей коже с головы до пят, и поняла, что кто-то мягко поглаживает мою ступню.

Все еще во власти чувственных снов, я не встревожилась, довольная уже тем, что у меня все-таки ступни, а не копыта. Мои пальцы и стопа подогнулись, упиваясь мягкими прикосновениями большого пальца, который двигался по ее своду, вызывая целый спектр ощущений. Потом, вздрогнув, я окончательно проснулась.

Кто бы это ни был, он почувствовал мое пробуждение, поскольку тотчас убрал руку. Но потом она вернулась, на этот раз более уверенно, обхватив мою ступню и поглаживая большим пальцем медленно, но уверенно у основания моих пальцев.

Я была немного удивлена, но не испугана. Я пошевелила ногой, пытаясь сбросить руку, но она в ответ сжала мою лодыжку, а вторая рука мягко зажала мой большой палец.

Я почти слышала эту считалку, когда пальцы чьей-то руки поочередно перебирали пальцы на моей ноге.

Пальцы неожиданно скользнули вниз и пощекотали мою подошву, я дернулась и невольно хихикнула.

Я подняла голову, но рука снова ухватила мою ногу предупреждающим жестом. Огонь в камине совсем погас, и в комнате стояла бархатная чернота; даже адаптированным зрением я могла различить лишь что-то вроде согнутой фигуры возле моих ног — размытое пятно, края которого переливались, как ртуть.

Рука мягко двинулась вверх по моей щиколотке. Я сильно дернула ногу; женщина рядом со мной фыркнула, села с неразборчивым «Ххх?» и снова упала, заснув.

Мускулы моего живота дрожали от подавленного смеха. Он, должно быть, почувствовал мою вибрацию — пальцы соскользнули к своду стопы и стали гладить там, заставив мои пальцы поджаться.

Его ладонь сжалась в кулак, которым он провел по моей подошве, потом кулак разжался, и рука обхватила мою пятку. Большой палец погладил лодыжку и вопросительно замер. Я не шевелилась.

Его пальцы становились все теплее по мере того, как продвигались вдоль моей икры и, наконец, достигли мягкого места позади колена. Здесь они выбили быструю дробь на чувствительной коже, и я дернулась от возбуждения. Они замедлились и уверенно остановились на артерии, где часто бился мой пульс; я могла чувствовать сумасшедший бег крови под моей кожей, там, где она была так тонка, что сквозь нее просвечивали вены.

Я услышала вздох, когда он переместил свой вес, и потом одна рука медленно скользнула вверх по моему бедру. За ней последовала другая, мягко, но настойчиво раздвигая мне ноги.

Мое сердце стучало в ушах, мои груди набухли, и соски чувствительно терлись о тонкий муслин рубашки. Я глубоко вдохнула и почувствовала запах рисовой пудры.

Сердце дало двойной удар и почти остановилось, когда внезапная мысль возникла в моей голове — что если это был не Джейми?

Я все еще лежала неподвижно, пытаясь не дышать, сконцентрировавшись на руках, которые делали что-то невероятное. Это были большие руки, я чувствовала нажатие суставов на мягкой внутренней части моего бедра. Но у Филиппа Уайли тоже были большие руки, слишком большие для его роста. Я видела, как он набрал полную горсть зерна, и жеребец Лукас зарылся своим черным носом в его ладони.

Мозоли. Шарящие руки — о, Боже! — были с мозолями. Но мозоли имел и Уайли; каким бы он не был денди, он был хорошим наездником, и его ладони были такими же жесткими, как у Джейми.