Навечно преданный (СИ)

— Да, наверное вы правы, мистер Найт, — в голосе Шотландца не прозвучало особой уверенности, но не согласиться с таким горячим призывом было попросту невозможно. Да и стоит ли делиться со слугой Императора иными планами? И Его Величество добавил с почти неподдельным смирением: — Если молитва — единственное доступное нам средство, то я, пожалуй, посвящу оставшееся до рассвета время именно ей. Возможно, это принесёт если не помощь, то хоть какое-нибудь успокоение…

Мистер Найт, по всему было видно, отнёсся к внезапно охватившей Его Величество покорности с некоторой долей сомнения, но больше ничего говорить не стал, разумно рассудив, что находящийся под круглосуточной охраной высокородный гость вряд ли сможет предпринять что-то действительно непредсказуемое и опасное.

Оставшись в одиночестве, Джон подошёл к открытому окну и поднял к мерцающим звездам невидящий взгляд. Он, готовый денно и нощно молить небеса о жизни и помиловании для Шерлока, всё же прекрасно отдавал себе отчёт в невозможности уповать исключительно на высшие силы — слишком высоки ставки в этой безумной игре, дабы полагаться только на благосклонность небесных светил и провидения. Горько хмыкнул: молитва, чудо — неужели это то, что им остаётся? Неужели такой мудрый и прагматичный государственный муж, как Майкрофт Холмс, рассчитывает лишь на сии эфемерные явления? Но даже если это и так, то он, Джон, не в состоянии удовлетвориться столь туманной перспективой и мизерным шансом на некую высшую справедливость, и, пожалуй, единственное чудо, на которое Его Величество действительно смеет всерьёз надеяться — это своевременное возвращение Лестрейда с полусотней верных, готовых на всё ради своего государя ребят.

Так и не сомкнув глаз до самого утра, Джон встретил восход солнца почти с облегчением, в полной мере убедившись в правдивости высказанной кем-то из древних мудрости: ожидание смерти — хуже самой смерти. Но вместе с тем, душу шотландского монарха всё больше охватывала паника: если капитан Лестрейд не успеет вернуться вовремя, последняя возможность спасения Шерлока будет упущена, и тогда… О том, что произойдёт «тогда» Его Величеству думать отчаянно не хотелось.

Оставаясь внешне безучастным, безропотно позволив императорским лакеям под присмотром печального и прячущего взгляд мистера Найта подготовить себя к предстоящему заседанию, Шотландец вышел во двор лондонского замка неверной походкой зачарованной лунным светом сомнамбулы, действительно воспринимая реальность, как некий затянувшийся ночной кошмар. О, если бы он мог пробудиться от этого ужасающего сна, очнуться в крепких и нежных объятиях своего возлюбленного, убедиться, что всё происходящее — лишь фантазия бредящего сознания, поддавшегося вечному страху потерять самое дорогое в жизни! Но свежее апрельское утро, дохнув в бледное лицо монарха приятной прохладой, развеяло секундную иллюзию, а вместе с ней — и робкую надежду.

Впрочем, либо провидение, либо прихотливая фортуна всё же не захотели лишать Его Величество последних упований. Не успел он вскочить в седло подведенного ему иноходца, как через широко распахнувшиеся ворота, нещадно громыхая покрытыми засохшей и не успевшей осыпаться грязью колёсами, во двор въехала знакомая карета с гербом Дома Ватсонов, а за ней — довольно впечатляющая кавалькада из двух дюжин шотландских гвардейцев под предводительством командира личной королевской охраны капитана Лестрейда.

Грег, неимоверную усталость которого выдавали разве что некоторая бледность и покрасневшие от недосыпа глаза, спешившись, тут же поспешил к государю, на ходу одаривая сопровождавших Джона имперских стражников недобрым косым взглядом.

— Доброго утра, сир, — он слегка запнулся, прекрасно понимая, что уж каким-каким, а добрым это утро точно не было. И всё же отрапортовал: — Спешу доложить, что все Ваши приказания исполнены, мой король.

Понимающе кивнув, Его Величество не сдержал вздох облегчения:

— Я и не сомневался в вас, капитан, — и тут же прибавил, стараясь лишить разговор подозрительной двусмысленности: — Как дела в Эдинбурге? Надеюсь, королева в добром здравии?

— Королева? — на лице командира охраны проступило непривычное смущение. — Простите, государь… боюсь, Её Величество проявила особую настойчивость, и я не смог отказать…

— Что? — Джон недоуменно уставился на Грега и, проследив за его извиняющимся взглядом, недовольно нахмурился: из остановившейся посреди двора кареты суетливо выбрался доктор Андерсон собственной персоной и, чуть склонившись в учтивом поклоне, подал руку показавшейся вслед за ним шотландской государыне. Придерживая ладонью выступающий живот и оглядываясь в поисках супруга, Мэри тяжело ступила на потемневшие от утренней росы камни мощённого двора, а мгновение спустя, к Её Величеству присоединились заспанная камеристка и леди Хупер, заплаканные очи и покрасневший носик которой служили неопровержимым доказательством неоднократно и обильно пролитых слёз. Смятый платочек, который девушка нервно теребила в руках, лишь подтверждал её печальные переживания.

В отличие от Молли, королева выглядела довольно спокойно и даже свежо, но при взгляде на Его Величество её нежное личико тут же омрачилось сочувственной грустью. Джон раздраженно повёл плечом.

— Мадам? Что вы здесь делаете? — удивление короля было так же объяснимо, как и его звучащее в каждом слове негодование. Но венценосная супруга, явно готовая к такому неласковому приёму, ничуть не стушевалась и ответила тоном глубокого сострадания:

— Разве я могла покинуть Вас, мой друг, в минуту столь тяжкого испытания? После Вашего отъезда я места себе не находила, а когда господин капитан принёс во дворец удручающее известие, у меня просто не хватило сил оставаться так далеко от всего происходящего, мучаясь тревогой и неведением. Умоляю, позвольте мне быть рядом, государь! Помните: Преданный не только спас Вашу драгоценную жизнь, но и отомстил князю за мою поруганную честь, — прошептала она негромко, так, чтобы это мог услышать лишь муж. — И я приехала сюда поддержать не одного Вас, но и храброго юношу, избавившего мир от этого подлого злодея.

Его Величество, поморщившись от неприятного напоминания, хотел было возразить, что судебное заседание — не лучшее место для беременной женщины, но, покорённый решимостью супруги и подкупленный её участливостью, только махнул рукой:

— Поступайте, как знаете, мадам.

Её Величество благодарно кивнула и произнесла, заглядывая в затуманенные горем глаза короля:

— Крепитесь, государь. Мы переживём это с Вами вместе.

Такие простые, в общем-то, слова, как и присутствие верного Грега, успевшего шепнуть сюзерену, что подходящие ребята найдены, прибыли в Лондон и ожидают дальнейших распоряжений, всё же немного потеснили ледяной сумрак, царивший в сердце Джона последние несколько дней, и к месту проведения процесса он прибыл если и не полным сил, то, во всяком случае, вполне готовым к новому этапу борьбы.

Несмотря на долгий и утомительный путь, королева, а вместе с ней и сопровождающие её придворные — кто вернувшись в карету, а кто в седло — последовали за Его Величеством к Судейской палате, пополнив своими рядами и без того многочисленную толпу жаждущих лицезреть необычное зрелище.

У входа в зал суда Джона перехватил лейтенант Стэплтон и с образцовой вежливостью попросил следовать за ним, отвечая на законное любопытство шотландского монарха лишь расплывчато-бессодержательными фразами, тем самым невольно подтверждая причастность к происходящему своего самодержавного патрона.

Действительно, в одной из неприметных приёмных сего дворца справедливости Ватсона поджидал именно сир Майкрофт — безупречно элегантный и по обыкновению невозмутимый. Отбросив всякую излишнюю благопристойность, Император обратился к коронованному собрату по-деловому кратко:

— Хочу предупредить Вас, сэр, что на сегодняшнем суде Вам будут предъявлены определённые обвинения. Запомните: Ваше дело всё отрицать.

— Почему предъявлены? — Джона, само собой, волновал не сам факт возможных обвинений, а некоторая непоследовательность в решениях Короля-Императора. — Не Вы ли утверждали, сир, что это неприемлемо?