Возвышение падших (СИ)

Не сдерживая рвущиеся наружу слезы, Султанша медленно подошла к ним, а после, не выдержав, осела на землю, приложив трясущуюся руку к надгробному камню, на котором было написано имя Селима и его годы жизни.

Назлы-хатун, сочувственно глядя на Султаншу, боковым зрением заметила, как к ним кто-то приближается.

— Султанша. Кто-то идет.

Севен, не обращая на нее внимания, плача, скорбела на могиле брата, когда черноволосая девушка с пустыми голубыми глазами медленно подошла к могилам, облаченная в пыльное черное платье.

На ее красиво очерченных губах отчего-то шелушилась кожа, а уголки рта краснели на ужасно бледном лице, будто обожженные.

Позади нее плелась серьезная девушка в простом сером платье. Видно, служанка.

Растеряно взглянув на сидящую на траве у могилы светловолосую Султаншу, пришедшая нахмурилась.

— Севен Султан?

Вздрогнув от знакомого голоса, звучащего словно в отдалении, Севен обернулась и обратила заполненные слезами голубые глаза к позвавшей.

— Инджи? — растеряно прошептала Севен, протягивая руку Назлы-хатун, которая помогла госпоже подняться с зеленой травы. — Аллах сохрани…

Всхлипнув, Севен подошла к черноволосой Инджи, всем своим существом излучающей беспросветную тоску и скорбь, и в каком-то отчаянии обняла ее за хрупкие плечи.

— Султанша, — прошептала Инджи, обнимая ее в ответ. — Я знала, что вы приедете…

— Как же я могла не приехать? — отстраняясь, прошептала Севен. — Как ты? Я заезжала во дворец, чтобы встретиться с тобой, но мне сказали, что гарем распущен, а ты куда-то уехала.

— Верно, госпожа, — мягко кивнула Инджи. — Султан Орхан выделил мне небольшой дом на окраине провинции и назначил жалованье, как вдове Шехзаде, но, признаться, его едва хватает на пропитание…

— Теперь нам приходится тяжело… Знай, что Селим и Коркут всегда с нами и желают нам счастья, — мягко шептала Севен, не зная, для себя или для Инджи. — Я тебя в бедности и тоске не оставлю…

Черноволосая девушка непонимающе нахмурилась от слов госпожи, которая, взяв ее за руку, медленно повела прочь от могил, которые все еще рождали в ней дрожь и смятение.

— Мне позволили на очень короткий срок съездить в Амасью, поэтому я этим вечером возвращаюсь обратно в Стамбул. Я хочу забрать тебя с собой, Инджи.

— В Топ Капы? — растеряно переспросила та, остановившись и замерев на месте.

— Да. Говорю же, я тебя здесь не оставлю. Поверь, Повелитель позволит тебе остаться. Пожалуйста, Инджи… Едем со мной.

Та заметно колебалась, не уверенная, что хочет оставлять Амасью и что готова взглянуть на убийцу любимого и сына.

Но Севен не собиралась так просто сдаваться в силу своего душевного устройства.

В отличие от сестры Эдже она не была вспыльчивой, бойкой и острой на язык, но в глубине ее души пряталась тихая решимость и упрямство, делавшими ее подобной воде, которая, несмотря на то, что податлива и мягка, способна ненавязчиво обходить опасности, обтекая их, упрямо и едва заметно глазу точить камни, казалось бы, нерушимые, и нести в себе скрытую мощь.

— Инджи, ради меня, поедем со мной в столицу! Друг у друга лишь мы остались, связанные памятью о Селиме и любовью к нему.

Вздохнув, та едва заметно качнула головой в знак согласия.

— Хорошо, Султанша. Я поеду с вами.

Когда вечер опустился на земли Амасьи, карета понеслась по вытоптанной дороге в сторону Стамбула, сотрясаясь на кочках и утопая в летней пыли, поднимаемой в воздух копытами лошадей и колесами.

Светловолосая Севен мягко улыбнулась сидящей напротив нее Инджи, которая подарила ей ответную улыбку, но отягченную тоской.

— Почему вы так торопитесь вернуться в столицу? — тихо спросила черноволосая девушка. — Мы могли бы еще немного побыть в Амасье…

Мрачно вздохнув, Севен повернулась к выходу, который едва прикрывала тяжелая занавеска, и в голубых глазах ее отразилась тоска.

— Повелитель решил выдать меня замуж. Не знаю, кто станет моим мужем. Это решать султану. Подготовки к моему прибытию должны завершиться, поэтому я тороплюсь, дабы не задерживать празднество.

Инджи проницательно заметила, что Султанша не питает особой радости по поводу своей скорейшей свадьбы.

— Вас отдают замуж силой?

Служанки бегло переглянулись между собой, вынужденные слышать этот разговор, но понимающие, что для их ушей он не предназначался.

— Мы, Султанши, почти всегда не вольны в выборе супруга, Инджи… Но не только это меня тяготит.

— Что же еще может быть?

— Мое сердце принадлежит другому, а его - мне, но нам не суждено быть вместе. Никогда.

— Нет ничего невозможного, Султанша, — осторожно возразила Инджи, покачав черноволосой головой. — Расскажите о своей любви Повелителю и он, я уверена, позволит вам связать свои жизни. Почему же вы молчите?

— Потому что наша любовь — порочна, — тяжело вздохнула Севен. — Я и Султанзаде Осман, сын Хюмашах Султан, принадлежим династии и являемся близкими родственниками.

Инджи содрогнулась от этих слов и нахмурилась, понимая, что Султанша мыслит весьма рационально.

— Можно найти какой-то выход из этой ситуации, Султанша…

— Я в это не верю… Пусть будет то, что будет. Нам с Османом все равно никогда не быть вместе… Я это покорно принимаю.

Стамбул. Топ Капы. Султанские покои.

Восседая на широком троне, черноволосый Орхан, порядком уставший за несколько дней правления от бесконечных аудиенций, сдержанно улыбнулся кланяющемуся ему Касиму-паше.

Высокого роста, подтянутый и относительно молодой, а также весьма приятной наружности Касим-паша казался Орхану достойным кандидатом на руку его сестры Севен.

— Повелитель. Как только я получил письмо от Ферхата-паши о том, что вы желаете меня видеть в столице, то я немедленно покинул Египет и отправился в путь. Надеюсь, я не заставил вас долго ждать.

— Касим-паша, добро пожаловать. Ты превосходно справился со своей должностью наместника Египта, поэтому я пожелал, чтобы такой умелый и деятельный государственный муж был рядом со мной, в столице. Отныне ты назначаешься третьим визирем Совета Дивана.

Вспыхнув от довольства, Касим-паша, как полагается, опустился на колени перед троном и почтенно прикоснулся губами к подолу кафтана султана, который одобрительно похлопал его ладонью по спине.

— Поднимись.

Черноволосый, статный мужчина распрямился, благодарно смотря на господина.

— Но в столицу я вызвал тебя не только для того, чтобы даровать новую должность, но и облагодетельствовать тебя высочайшей честью. Желаю, чтобы между тобой и Севен Султан, моей сестрой, был заключен брак.

Растерявшись на мгновение, Касим-паша нахмурился.

— Ты несколько лет назад, как мне известно, лишился супруги из-за ее болезни, а также относительно молод и достоин моей сестры, Касим-паша. Волей падишаха объявляю о вашей помолвке.

— Почту за честь, Повелитель, — благоговейно проговорил тот, кланяясь.

— Ступай.

Поклонившись, Касим-паша покинул султанскую опочивальню, чувствовавший, будто взлетел в небеса от радости, но в коридоре едва не столкнулся с высоким и широкоплечим Султанзаде Османом, ожидавшим аудиенции с султаном, дабы узнать о своем назначении, которое тот обещал ему даровать, так похожим на своего отца Ахмеда-пашу, с которым Касим несколько лет назад имел честь познакомиться.

— Султанзаде, — поклонился паша. — Рад видеть вас.

— Касим-паша, — приветственно кивнул Осман. — Вы будто светитесь от радости. Позвольте узнать причину?

— Повелитель вызвал меня из Египта и облагодетельствовал. Отныне я — третий визирь Совета Дивана и будущий дамат династии. Клянусь Аллахом, удача, наконец, повернулась ко мне.

Насторожившись, Осман нахмурился и осторожно сглотнул.

— Повелитель решил женить вас на Эдже Султан?

— Нет, Султанзаде, — отрицательно качнул головой тот и Осману показалось, будто мир с грохотом рухнул. — Помолвка заключена между мной и Севен Султан. С вашего позволения.