Моника 2 часть

- Я? Ну… Ладно… через окно… Твоя глупость запереть меня заставила сделать кое-что, и я воспользовалась возможностью сказать, что не готова терпеть, в какой форме ты обходишься со мной…

- Боюсь, тебе придется терпеть более серьезные вещи, дорогая, – объявил Ренато с мягкостью, но зловещим затаенным акцентом. – Вернемся в комнату… Оставь Монику в покое… Она кажется мне более понимающей, чем ты, и полностью приняла ответственность за свои поступки. Правда, Моника?

Бледная Моника подняла на него ясные глаза, чистые, непорочные, гордые, пронзив взглядом, и внушила ему непроизвольное чувство уважения, когда с достоинством согласилась:

- Действительно, Ренато. Я принимаю и смело смотрю на последствия своих поступков…

5.

- Сядь и отдохни. Завтра тебя ожидают великие волнения… завтра, которое уже наступило…

Айме и Ренато подняли голову. В открытом окне они увидели край светлеющего неба. На нем сияла звезда, красная, как раскаленный уголек, как огненный бутон, как жгучая капля крови…

- Все будет готово: бумаги, священник, судья. К счастью, у нас дома есть нотариус. Не совсем готов добрый Ноэль, но скоро развернет огромную деятельность, когда узнает, что это серьезно касается жизни Хуана Дьявола. У него всегда была странная слабость к моему брату…

- А? – поразилась Айме. – Что ты сказал, Ренато?

- Думаю, ты пропустила эту деталь. Да, Хуан Дьявол мой брат. Понятно, что в гербе Д`Отремон появилась левая ветвь; хотя хуже, потому что он простой ублюдок… Плод измены, позора, предательства женщины и неверности друга… Больно говорить, но этим другом был мой отец, вот какова голая правда…

Айме еще больше опустила голову, закрыв лицо руками. Сердце так сильно колотилось, и она решила, что оно уже не выдержит. Все вокруг было одним сплошным кошмаром, вихрем безумия, в то же время грубые, насмешливые, леденящие и звенящие слова Ренато словно парили в мрачной бесконечности:

- Как раз вчера ночью я убедился в том, что он мой брат. И посмотри-ка, какие мы олухи, чувствительные, мягкосердечные… Я почувствовал нежность и бесконечную радость, когда пошел искать его, чтобы сжать в объятиях, чтобы предложить ему то, что согласно моему утопическому взгляду на жизнь, ему принадлежит: половину того, что имею… Слезно умолять мать дать ему имя моего отца, чтобы он стал таким же, как я… Какой же я дурак, правда?

- Почему ты так говоришь? Почему твои слова источают горечь и ненависть?

- Ты в самом деле спрашиваешь? Не знаешь? Иногда достаточно луча света, чтобы увидеть пропасть; достаточно минуты, чтобы жизнь в корне переменилась… – Ренато скорчил гримасу, и поток яда стал еще горше: – Да… Мой брат… пропащий брат, контрабандист, почти пират… как твоя сестра Моника – притворная и подлая, циничная и легкомысленная… Правда?

Он долго ждал ответа, пока, наконец, дрожащие и мокрые от слез губы Айме не проговорили:

- Ты очень суров с ней, Ренато. Я… я хочу, чтобы ты сжалился, чтобы смотрел на нее снисходительней… более…

Задыхаясь, она замолчала, а Ренато шагнул к открытому окну, откуда виднелась широкая панорама долины, засеянных, зеленых полей, вершин гор, которые первыми получали лучи солнца… Взгляд опустился ниже, и он вздрогнул, увидев человека со скрещенными руками, мрачного и хмурого, перед жилищем Д`Отремон, также наблюдающего за восходом солнца. Затем горько усмехнулся, и протянул к Айме руки, заставляя ее встать, взглянуть в окно, одновременно указывая:

- Взгляни на Хуана. Он ждет, когда выглянет солнце дня его свадьбы… дня, когда жизнь этих людей изменится… День его свадьбы!

- О Хуан!.. Что ты делаешь?

- Уже видите, позавтракайте со мной как все моряки: это первое, что мне попалось в руку. Слуга в этом доме позволил делать все, что хочется. А где ряд этих прислужников в белых рубашках? Они случаем не охраняют все пути с оружием?

- Хуан, умоляю, не пей больше…

Рука Ноэля, худая и подрагивающая, забрала бокал, который тот уже поднес было ко рту; усталые и грустные глаза остановились на лице молодого человека, посуровевшего от ярости и гнева, хмурого, как ночь бури. Они были в угловой столовой, загруженной серебряными подносами, где Хуан, со спутанными волосами, в расстегнутой рубашке, с грубыми манерами моряка, был такой странной фигурой, такой грубой и несвоевременной, как тогда босым ребенком впервые ступал по этому помещению в костюме Ренато, его бесполезного подарка…

- Что с тобой, Хуан? Что произошло на самом деле? Уверяю тебя, это похоже на какой-то кошмар. Вчера вечером я везде искал тебя, и не встретив, решил, что ты уже уехал. Потом увидел этих охранников… Тебя предупредили, да? Она предупредила…?

- Не знаю, что вы имеете в виду. Меня предупредила «она», но не та из двух, о ком подумали вы. Они были бы очень довольны, если бы мне в голову или сердце угодила пуля, но не вышло по-ихнему… Мой час еще не настал… Как остальные говорят, что есть Провидение, что демон защищает Хуана Дьявола. Демон спас меня и позволил шагать вперед, топча все, что попадается на пути… Жить без жалости и осторожности… Подавлять и обижать, грабить и убивать, если нужно – убить…

- Сынок, состояние твоей души ужасное, как и отчаяние и жестокость Ренато. У меня такое впечатление, что он вдруг сошел с ума. Как можно за час так быстро измениться? Да какой час! За нескольких минут. Невозможно то, что официально известно, достаточным для…

- Что официально известно?

- Не думаю, что тебе нужно спрашивать. Твоя так называемая любовь к сеньорите Монике де Мольнар…

- Так называемая? Перед вами она призналась, подтвердила, что была моей любовницей…

- Ты не заставишь меня поверить в эту ерунду! Со мной можешь быть честен…

- Я абсолютно честен со всем миром, Ноэль. Я женюсь на Монике де Мольнар; я увезу ее на свой корабль… На борту женщина полезна, чтобы стирать одежду, готовить еду для ребят, чинить парус и мыть тарелки…

- Ты не можешь жениться на сеньорите Мольнар! Не можешь забрать ее на корабль! У нее есть дом в Сен-Пьере. Вот куда ты должен пойти, туда же немедленно пойду и я, чтобы…

- Зачем, Ноэль? – перебил Ренато, приблизившись к столу, где находились мужчины. – Закончите фразу…

- Ну… чтобы помочь им разместиться. Когда все делается так поспешно, как эта свадьба, то выходит плохо, а также есть куча деталей, которые нужно уладить, и я…

- Вы думаете, ваше присутствие может быть желанным для новобрачных? Нет, Ноэль, вы будете мешать самым грустным образом. Хуан и Моника женятся по любви. Разве нет?

- Естественно, – иронично бросил Хуан. – По любви… Любовь, которая преодолеет все препятствия, устранит все дистанции… Не беспокойтесь о Монике, Ноэль. Когда она станет моей женой, ей ничего не понадобится, абсолютно ничего…

- Не сомневаюсь, что ты позаботишься о жене. – выделил Ноэль, делая усилие.

- Также, как и Ренато о своей. Разве ты не держишь под замком жену, Ренато?

- Я не давал тебе права спрашивать то, что я делаю! – яростно отверг Ренато. – Ни входить в столовую моего дома… Ни пить коньяк из моих бутылок… Мерзавец!

- Ренато! О, Хуан! – встревожился Ноэль, видя, как дело меняет оборот.

- Не беспокойтесь, Ноэль, не пугайтесь, – успокоил Хуан с болезненным хладнокровием. – Его оскорбления отскакивают от меня. Я знаю, что он хозяин всего, а хозяина необходимо терпеть. Не зря же он приказал вооружиться сотне человек. Подробность, которая дает силу и цену указаниям… Великолепная подробность…

- Хватит! Я не буду терпеть…!

- Это я должен говорить хватит! Я не украду твой поднос, не буду пить твои проклятые напитки… Я жду часа свадьбы и уеду с женой, куда пожелаю. Этого ты требуешь, а я делаю… Ничего больше! – почти выплюнул Хуан с неконтролируемой свирепостью. И повернувшись спиной к сопернику, поспешно удалился.

- А, негодяй! – оскорбил Ренато взбешенно. – Почему уходишь? Почему не ответишь на мои оскорбления?