Ома Дзидай (СИ)

– Во-о-от оно что, – задумчиво протянула я и взглянула на отца куда проще.

– Почему ты спрашиваешь, Мидори? – осторожно полюбопытствовал он. – Намереваешься отыскать ее?

– Нет уж, спасибо. Могу, но не хочу. Мне достаточно услышанного.

Вот мой ответ – холодный и темный, как синий ветер.

Разговор был преисполнен шероховатостей, но дал плоды. Мне стало легче.

Одаривать любезностями Урагами Хидео я не спешила. Мое мнение о нем изменилось мало. Все равно пришлось покинуть Фурано.

Тут мне было не место. Казалось бы…

– Да будет так, – Отец кивнул. – Только не терзай сердце обидами. Нужно понимать и помнить, что все мы – заложники обстоятельств.

– Твоя правда, – Я заговорщически спрятала ладони в рукавах юкаты и незлобиво ему улыбнулась. – Но ничего не обещаю…

День плавно подводил весь город к ужину. Нашу беседу нужно было прервать. Прекратилась она неожиданно:

– Прошу прощения, Хидео-сама… – заявил о себе крепостной стражник, поднявшийся к нам впопыхах и бросившийся кланяться.

– Стряслось чего? – сдержанно спросил даймё.

– У нас гость, – переведя дух, объявил тот. – Какой-то бродячий монах.

– Он просит ночлега? – предположил отец. Он взглянул на меня и рассмеялся. – Соскучился по роскоши небось. И не поленился же подняться…

– Это не все, мой господин. В первую очередь он хотел бы поговорить с Вами наедине. Якобы важное сообщение.

– Ну, наедине уж точно не получится. А так… я его выслушаю, – Правитель Фурано напрягся. – Ты можешь идти. Скажи, пусть ждет в тясицу . Я сейчас спущусь.

– Благодарю, Хидео-сама, – Стражник одарил даймё поклоном и скрылся также внезапно, как и появился.

– Скоро накроют стол. Займи себя чем-нибудь в это время. Еще увидимся и возобновим беседу, если пожелаешь.

– Конечно. – Я поклонилась. Он ответил мне подобающе и удалился.

Известие пробудило во мне любопытство. Я должна была подслушать и по возможности подчерпнуть полезные сведения. Как-никак, воля сёгуна…

Комментарий к Часть вторая. Дурная Кровь (2-2)

48. Прообраз Омы – Эдо (позднее Токио).

49. Тикума – верхнее течение реки Синано (Япония).

50. В Мэйнане Наднебесьем называют космос.

51. Юката – летнее повседневное кимоно без подкладки.

52. Коку – традиционная японская мера объема, равная 180,39 л. риса. Денежный эквивалент в феодальной Японии.

53. Ойран – проститутка в феодальной Японии, также развлекающая клиентов посредством искусства.

54. Гейша – женщина, развлекающая клиентов танцами, песнями, ведением чайной церемонии, беседами.

55. Кабуки – один из видов традиционного японского театра.

56. Юкаку – кварталы развлечений в Японии, где были сосредоточены публичные дома.

57. Юдзё – собирательное название проституток в Японии.

58. Кото – японский щипковый музыкальный инструмент.

59. Хокку – жанр традиционной лирической поэзии вака в Японии.

========== Часть вторая. Дурная Кровь (2-3) ==========

Глава седьмая. Забытое Лицо

Спустя один час

Я, Хидео

Я вошел в чайный домик. Незваный гость сидел на полу. Выглядел он тревожно.

Бродячий монах собирался поклониться и познакомиться, как вдруг осекся. Радужки его поблекли при виде моего телохранителя.

Сон Кю Ран с вызовом оглядел паломника, оценивая, опасен ли тот. По надменному вздоху я понял, что нет. Придерживая вакидзаси за спиной, телохранитель прошел за священнослужителя. Он топнул ногой, чем обозначил последний шаг.

Монаха напрягло изрядно присутствие и поведение Сон Кю Рана. Он вздрогнул.

– Достопочтенный гость! – Я присел напротив него. – Прошу простить за неудобства. Тясицу – единственное место в замке, где мы можем поговорить с глазу на глаз. Не обращайте внимание на моего защитника. Участвовать в беседе он не станет.

– Х-хорошо –прохрипел странник.

Я поклонился преподобному.

– Разрешите представиться: Урагами Хидео, даймё Фурано.

Паломник последовал моему примеру. Однако называться не торопился. Покрасневшие глаза бесцельно носились по полу.

– Нобу.

– Рад встрече. Для меня честь принять Вас.

Он нравился мне все меньше. Создавалось впечатление, что монах… ненастоящий. В замке гостило немало таких, как он. Каждый из них вел себя умиротворенно и уверенно. От них так и веяло духовностью, чем не мог похвастаться этот паломник.

– Итак, у Вас определенный повод навестить меня? Говорите. А после пройдем в обеденную: вскоре подадут ужин.

– Да, Хидео-сама. Но сначала… я хотел бы взять с Вас обещание. – Странник трепетал, как осенний лист на ветру. – Для меня это очень важно.

– Слушаю.

Внутрь закрались новые подозрения.

– Я прошу Вас сохранить мне жизнь, – промямлил монах. – Что бы я ни сказал и ни показал.

– Вам нечего бояться, Нобу-сан . Никто Вас не убьет. Можете смело изъясняться.

Заверение повлияло благотворно. Воодушевившись, монах коснулся неторопливо тканевых обмоток, скрывавших лицо за исключением глаз. Ладони подрагивали, однако пальцы делали свое дело. Он снял повязки и опустил на татами.

Я был уверен, что в тясицу лишь один круглоухий идзин – мой телохранитель.

Сон Кю Ран был выходцем из чонгынских крестьян, чьи деревни лежат на задворках долины Бинсо. После неудачного самурайского нашествия на Большую Землю я перевез в Фурано их предков. С позволения сёгуна. Новые жители заменили убитых. Это было две тысячи лет назад.

Бродячий монах предстал в истинном обличии. Его странному поведению нашлось объяснение: он ряженый самозванец.

Я встрепенулся.

– Неужели… Невозможно… Идзин… здесь.

Пришелец в корне отличался от Сон Кю Рана. Из общего были только одинаковые края ушей. В остальном – два самостоятельных подвида, равно отличающиеся от народа Мэйнана.

Лепка черепа объемистее. Разрез голубых глаз прямее, чем у раскосых и карих чонгынских. Естественный цвет волос идзина – льняной, а не черный. Разные черты лица и телосложение. Загорелая кожа чужака изначально была белой. Сон Кю Ран же имел от природы смуглую.

Телохранитель напал мгновенно. Словно заколдованная кукла, он невозмутимо выхватил из ножен вакидзаси одной рукой. Вторая тяжело опустилась на плечо паломника.

Из глотки самозванца вырвался оглушительный девчачий визг. Меч занесся над головой. Острие метило в верхушку позвоночника. Чонгынец ударил. Однако лезвие не достигло цели. Телохранитель остановился, услышав мой приказ:

– Стой! – успел выпалить я, потянув руку вперед. – Пусть сначала выскажется.

Сон Кю Ран посмотрел на меня в недоумении. Смолчав, он небрежно отпустил странника. Мой защитник покачал головой, смиренно вздохнул и отошел на прежнее место. Пальцы по-прежнему сдавливали черенок вакидзаси.

За неуместный произвол чонгынца бы казнили. Но он служил мне, и я понимал его.

– Вы ступили на священную землю Мэйнана, – напомнил я самозванцу. – Дабы избежать расправы, Вам следует объясниться. Впредь Ваша жизнь зависит только от Вас.

– Б-Богарт, –прошептал монах чуждое нашему уху слово. – Меня зовут Альфред Карел Богарт.

– Аруфурэду… Карэру… Богаруто, – попытался я повторить его имя.

Звучало оно так громоздко, долго и уродливо, что меня передернуло от неприязни.

– Может, остановимся на вымышленном имени?

– Как Вам будет угодно, Хидео-сама. Мне все одно.

– Тогда продолжайте, пожалуйста. Я Вас слушаю.

– Я работал на Ошиме переводчиком. И вчера должен был отправиться на родину.

В общих чертах я понимал, о чем он. По владению мэйнанской речью ему было можно доверять. Однако не до конца.

– Под вечер на наше судно напали…

Для Нобу этот временной промежуток был переломным, что сказалось на его речи. Взгляд метался. Он часто прикусывал губы. Лоб запотел.

– Кто?

– Моряки Ивентара.

– Другие идзины?

– Д-да. Они бесчеловечно перебили весь личный состав. Остался только я…