Play (СИ)

-Ты шутишь что ли? – Растерянно спросила она.

-Какие уж тут шутки, - Лена снова схватила ее за руку, и потащила за собой. – Мы и так опаздываем, а еще цветы надо купить. Так что давай шевелись.

Не верилось, но по всему выходило, что Лена правда не шутит. Они остановились у цветочной палатки, купили первый попавшийся букет (будь Ксюшина воля, она скупила бы все букеты, представленные в ассортименте, но Лена не дала), и побежали дальше.

А вот и знакомый подъезд, перед которым она провела очень, очень много времени в ожидании. Железная дверь, второй этаж, и – бело-черный звонок в квартиру.

-Успели, - удовлетворенно улыбнулась Лена, оглядывая Ксюшу с головы до ног и поправляя на ней футболку. – Звони.

-Сама звони, - пробормотала окончательно растерявшаяся Ксюша. Она едва почувствовала поцелуй в губы, которым наградила ее Лена, прежде чем дверь открылась.

Анастасия Павловна стояла на пороге и улыбалась им. И все сомнения исчезли, и страхи исчезли тоже. Ксюша рывком сунула ей букет и пробормотала что-то невнятное.

-У Ксенечки проблемы с вербальным выражением поздравлений, - объяснила Лена, обнимая Асю и запечатлевая на ее щеке поцелуй. – Поэтому я поздравляю тебя от нас обеих.

Не успев опомниться, Ксюша оказалась в квартире, а еще через секунду – в комнате с парадно накрытым столом, вокруг которого стояло всего пять стульев. Из кухни доносились звуки льющейся воды, из чего Ксюша сделала вывод, что часть гостей уже здесь.

-А Кира не приедет? – Спросила Лена, пересчитав стулья, и усаживаясь на один из них.

-Нет, - ответила Анастасия Павловна. – Ксюша, помоги пожалуйста достать вазу, она на самом верху стенки.

Ксюша рванулась вперед, едва не уронив по дороге несколько стульев, одним движением вскочила на табуретку, и глядя сверху вниз отдала вазу Анастасии Павловны.

Господи, какой красивой она была сегодня!

Крупно завитые локоны волос, собранные сзади лентой, длинное лиловое платье с открытыми плечами, и совершенно удивительное лицо – теплое, с отливающей мякотью кожей, с огромными, потрясающими глазами.

Теплая, да. Она была сегодня – средоточие всего тепла в этом мире. Тепло говорила, тепло двигалась, тепло пахла.

Гостей за столом и правда оказалось немного. Вскоре после Ксюши и Лены пришла какая-то подруга Анастасии Павловны, а еще через несколько минут в комнате появился мужчина.

Он вынес из кухни большое блюдо с курицей, обложенной отварным картофелем, водрузил блюдо на стол, и посмотрел на присутствующих.

-Денис, это Ксюша, - сказала Анастасия Павловна. – Ксюша, это Денис. Мой муж.

Если бы прямо сейчас весь верхний этаж вдруг решил обрушиться на них сверху, это произвело бы на Ксюшу меньшее впечатление. И дело было не в том, что «муж». А в том, что в этом стоящем рядом с ней мужчине она узнала ублюдка, которого когда-то ненавидела всей душой.

-Очень приятно, - кивнул Денис, протягивая Ксюше руку.

Она молча смотрела на него, но руки в ответ не подавала. Дождалась, пока опустит, и только потом сказала: «Симпатичная прическа. Очень вам идет».

Незаметно оказавшаяся рядом Лена дернула ее сзади за майку, и громко рассмеялась.

-Не обращай внимания, Ден, - сказала она, - Ксюша всем так говорит.

Она пинком подтолкнула Ксюшу к столу и сказала:

-Чего же мы ждем, товарищи? Пора бы начать застолье.

Странный это был праздник. Четверо женщин и один мужчина, казалось, весело проводили время: провозглашали тосты, раскладывали закуски, рассказывали веселые истории. Но одна из этих женщин молча смотрела на другую, даже не пытаясь спрятать напряженный, настороженный взгляд. Еще одна – постоянно пинала под столом эту первую, и, не добившись успеха, переходила к рассказу новой истории.

Денис ухаживал за всеми присутствующими дамами, но за Анастасией Павловной особенно: он то и дело опускал руку ей на плечо, предлагал блюдо с хлебом и поглядывал на нее собственническим взглядом.

Когда большая часть еды, вкуса которой Ксюша даже не почувствовала, была съедена, наступило время танцев, и Денис отправился за магнитофоном. Ксюша же нащупала сигареты в заднем кармане джинсов, и вышла в подъезд.

Она курила, стоя у перил, глубоко затягиваясь, и выдыхала дым – словно выплевывала. Сзади послышался треск открывающейся, а потом и закрывающейся двери.

-Ну и зачем ты меня сюда притащила? – Спросила Ксюша сквозь зубы, не оборачиваясь.

-Потому что я ее попросила.

Она дернулась, роняя сигарету на пол, и, обернувшись, попятилась.

-Анастасия Павловна…

-Протест ради протеста, да, Ксюш? – Анастасия Павловна вытащила сигарету из ее пачки, и, зажав ее двумя пальцами, замерла.

Прикрывая ладонью огонек, хоть ветра в подъезде не было и быть не могло, Ксюша дала ей прикурить. И закурила сама. Снова.

-Снова не впечатляет? – Спросила она, затягиваясь.

-Не особенно, - покачала головой Анастасия Павловна.

Тогда Ксюша согласно покивала, как будто это хоть что-то объясняло, и сделала еще затяжку.

«Заткнись. Просто заткнись. Не говори ничего».

Стиснув зубы от напряжения, она сосредоточила взгляд на руках Анастасии Павловны. На таких ухоженных, таких тонких, таких красивых руках. На одной из которых яркой синевой расцветал синяк.

-Зачем вы живете с человеком, который делает это с вами? – Спросила Ксюша, изо всех сил стараясь оставаться спокойной. – Почему не найдете кого-то получше?

Анастасия Павловна посмотрела на нее и вздохнула.

-Тебе не кажется, что это не твое дело, Ксюш?

-Кажется. И все же?

Она чувствовала: еще немного, и сорвется. Но было нельзя. Нужно было держать себя в руках, поэтому Ксюша изо всех сил стиснула кулак – так, что ногти впились в кожу.

-Я люблю его, - сказала Анастасия Павловна, - наверное, я просто его люблю.

Кулак сжался еще крепче. Дверь снова скрипнула, и на площадку вышел Денис. Очень веселый и нетрезвый Денис.

-Что вы тут?... – Начал он, и оборвал себя на полуслове. Улыбаясь, посмотрел на сигарету, зажатую между пальцами Анастасии Павловны.

Ксюша затушила окурок в железной банке, привязанной проволокой к перилам. Молча смотрела, как Денис берет Анастасию Павловну за предплечье, и крепко сжимает, заставляя выронить сигарету на пол, и продолжая улыбаться.

-Руки, - не то сказала, не то прошипела она.

-Извини? – Все так же улыбаясь, он кинул на нее любопытный взгляд.

-Руки убери.

В ее груди клокотало что-то, и взрывалось, и разлеталось на осколки. Какие-то невидимые тиски сжимали плечи и горло.

Анастасия Павловна вскрикнула еле слышно, и тиски сломались.

Она ударила его в челюсть – тем самым, сжатым до крови кулаком. И в момент, когда костяшки ее пальцев соприкоснулись с его кожей, ощутила огромное, бесконечное, вселенское счастье.

Каким-то образом они вдруг оказались на полу. Катались по нему в полной тишине, нанося друг другу удары. В какую-то секунду Ксюшины пальцы схватили его волосы и изо всех сил дернули вверх, а потом вниз.

А затем пришла боль.

Ярость никуда не делась, и, наверное, именно поэтому Ксюша не потеряла сознания. Она слышала, как хрустнула кость в носу, ощутила вспышками боль в плече, в ребрах. И все закончилось.

Звуков по-прежнему не было слышно. Она видела открытый рот Анастасии Павловны – открытый, и какой-то искаженный, словно вывернутый. Видела светло-зеленый потолок комнаты, в которую ее принесли, и Ленино лицо – испуганное, с широко распахнутыми глазами. А потом все ушло, и осталась только Анастасия Павловна. И звуки вернулись.

Она сидела рядом с ней на полу – Ксюша лежала спиной на ковре, захлебываясь бьющей из носа кровью - и пыталась приложить к этой крови платок.

-Зачем? – Шептала Анастасия Павловна, и из ее глаз, размазывая косметику, текли слезы. – Господи, ну зачем?

-Я говорила ему, что если он сделает это снова – я убью его. И я убью.

Ксюша рванулась, пытаясь подняться, но Анастасия Павловна не дала: навалилась, рукой прижала к полу.