Play (СИ)

Наступила зима, и Ксюша полностью погрузилась в подготовку новогоднего праздника в школе. Она почти перестала видеться с Леной – все дни и вечера теперь проходили в компании активистов из числа детей, с которыми они придумывали и репетировали номера выступлений, искали костюмы, и готовили музыку.

В один из таких вечеров, когда солнце давно село, и за окном было темно, Ксюша одна сидела в кабинете и дописывала последние правки к сценарию. В дверь постучали, и в кабинет вошла Анастасия Павловна.

Ксюша рванулась вверх, вставая на ноги, но Анастасия Павловна только улыбнулась.

-Привет, Ксюшка. Я просто так зашла.

Она присела на стул напротив Ксюши, облокотилась локтями о столешницу, и снова улыбнулась.

-Мы так давно с тобой не разговаривали. Я соскучилась.

Господи, она – ЧТО? Ксюша судорожно сглотнула, и закусила губу. Наверное, послышалось. Не может быть, чтобы не послышалось.

-Ты будешь петь на празднике? – Спросила Анастасия Павловна.

-Не знаю, - выдавила из себя Ксюша. – Наверное, нет.

-Почему? Ты очень хорошо поешь. И песни у тебя очень глубокие и сильные.

«Соберись, тряпка! Просто соберись и отвечай ей! Иначе она просто развернется и уйдет, и все это закончится, едва успев начаться».

-Анастасия Павловна, - кажется, получилось. И голос не дрожит, и улыбка вполне искренняя. – Я свои песни почти не пою, потому что у меня их всего две штуки. Чаще пою чужое.

-А мне споешь?

Ксюша даже рот раскрыла от удивления. Спеть ей? Зачем?

-В смысле? Сейчас?

Анастасия Павловна кивнула. Ксюша молча смотрела на нее, и силилась понять. Зачем она пришла? Зачем сидит здесь, напротив, и смотрит так пристально? Почему у нее такие грустные и печальные глаза?

Она протянула руку и взяла гитару. Прошлась пальцами по струнам, проверяя настройку. Подкрутила. И снова прошлась.

Анастасия Павловна молчала, но взгляд ее неотрывно следил за Ксюшиными пальцами, и от этого взгляда все внутри леденело, превращалось в камень. Это ощущение… Как предчувствие, Предчувствие чего-то, с чем Ксюша едва ли сможет справиться, с чем едва ли сможет совладать.

-Что вам спеть? – Спросила она, левой рукой держась за гриф, а правой обнимая корпус гитары.

-Спой то, что ты любишь, - попросила Анастасия Павловна.

Ксюша вздохнула.

-Погасите пожалуйста свет. – Она увидела удивление на лице Анастасии Павловны и объяснила. – Эту песню поют только в темноте. Так нужно.

Она смотрела, не отрываясь, как Анастасия Павловна встает, идет к выключателю, и в сумерках возвращается обратно. Теперь ее едва было видно на фоне окна – только очертания, только запах, только доносящийся до ушей еле слышный звук дыхания.

Ксюша вздохнула еще раз, и пальцы ее заскользили по струнам, по памяти играя мелодию. Лорен Кристи – исполнитель ее юности. Под ее песни десятки Ксюшиных одноклассников покачивались в медленных танцах посреди актового зала. Это было время больших надежд, и больших разочарований.

You and I moving in the dark

Bodies close but souls apart

Shadowed smiles and secrets unrevealed

I need to know the way you feel

Она пела, не видя в темноте глаз Анастасии Павловны, но точно зная, что смотрит прямо в них.

I'll give you everything I am

And everything I want to be

I'll put it in your hands

If you could open up to me oh

Can't we ever get beyond this wall

'Cause all I want is just once

To see you in the light

But you hide behind

The color of the night

Да, так и было. Все те годы было именно так. Вся ее душа плакала и просила: «Увидеть тебя. Только один раз увидеть тебя». А теперь? Теперь она сама попросила выключить свет.

I can't go on running from the past

Lave has torn away this mask

And now like clouds like rain I'm drowning and

I blame it all on you

I'm lost - God save me...

'Cause all I want is just once

To see you in the light

But you hide behind

The color of the night

Она пела, и звуки разлетались по кабинету, отталкивались от стен и растекались по плечам. Зачем она попросила выключить свет? Почему? Не потому ли, что сегодня увидела во взгляде Анастасии Павловны что-то новое? Не потому ли, что какой-то частью своего уставшего сердца она четко поняла: что-то изменилось. И испугалась этого до безумия?

God save me

everything I am and

Everything I want to be

Can’t we ever get beyond this wall

Cause all I want is just once forever and again

I’m waiting for you

I’m standing in the light

But you hide behind the color of the night.

Please, come out from the color of the night

Пальцы сыграли последние такты мелодии, и ладонь опустилась на струны. Ксюша сидела, закрыв глаза. Ее сердце билось часто-часто, и его биение отдавалось по всему телу: в висках, в губах, в коленях.

-О чем эта песня? – Тихо спросила Анастасия Павловна. – Расскажи мне.

-Мы двигаемся в темноте, - сказала Ксюша хрипло, - мы слишком далеко друг от друга. И я боюсь узнать, что ты ко мне чувствуешь. Все, что у меня есть, я опускаю в твои ладони. Препятствие между нами непреодолимо. Все, что я хочу – это еще раз тебя увидеть. Но я не посмею об этом просить.

Она сидела, оглушенная, и пыталась продолжить, но не могла. Это снова произошло: та сила, та невидимая энергия, которая летала между ними и тянула их друг к другу. Она снова пришла, и тащила, влекла вперед, побуждала встать, подойти, опуститься на колени, и просто посмотреть вверх. Просто посмотреть и сказать.

-Ксюша…

Ее голос был испуганным – таким же, как тогда, в лагере, и дрожащим, и бесконечно любимым.

-Анастасия Павловна, - еле-еле, тяжело выдавливая слова, сказала Ксюша. – Я…

И в эту секунду дверь открылась. Зажегся свет. Его ледяные лучи проникли даже через закрытые глаза, заставляя зажмуриться еще сильнее.

-Ой, простите, - улыбнулась с порога Лена. – Я думала, ты домой ушла, а дверь забыла запереть.

Через мгновение Ксюша открыла глаза. Как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как Лена кивает Анастасии Павловне, и задает вопрос:

-Привет, Насть! А ты что тут делаешь?

Stop

Forvard. Play.

-Ты знала, что Лена ревновала тебя ко мне? – Спросила Ася, и Ксения удивленно посмотрела на нее.

Конечно, она знала. Только слепой не заметил бы – особенно в тот вечер, когда они с Асей сидели в темноте ее кабинета, и вошла Лена, и практически сразу зашла за спину Ксении и положила руки на ее плечи. Ксения тогда сидела – ни живая, ни мертвая, и пошевелиться не могла.

-Да, - сказала Ксения вслух, сильнее заворачиваясь в простыню. – Она постоянно говорила, что это не так, но… Я знала, конечно.

Ася смотрела на нее – грустно и как будто настойчиво. Словно ждала еще каких-то слов. Странно было видеть царапины на ее щеке, и сжатые поверх ткани покрывала ладони. Она вдруг встала со стула и подошла к Ксении. Одной рукой придержала покрывало, а другую положила на ее макушку. Положила – и погладила. Затем погладила щеку, подбородок. И надавила, побуждая поднять лицо вверх.

-Мне было очень трудно, Ксюшка, - сказала она замершей Ксении. – Ты хочешь спросить, нравилось ли мне, что ты спала с ней? Нет. Мне совсем это не нравилось.