Play (СИ)

Когда вторая рука проникла под футболку, и потянула ее вверх, Ксюша отпрянула.

-Что ты творишь? – Задыхаясь, спросила она, делая шаг назад.

Лена молча смотрела на нее, закусив губу. Она тяжело дышала, грудь ее под легкой тканью сарафана поднималась и опускалась снова. И это было так красиво, так возбуждающе-красиво, что Ксюша на всякий случай отступила еще.

-Я хочу заняться с тобой любовью, - сказала Лена, и Ксюшу затопило потоком эти слов. Она стояла, широко раскрыв глаза, и не двигалась с места, пока Лена подходила ближе и ближе. Она шептала что-то, и этот шепот отключал сознание, растекался по телу и превращал его во что-то безвольное, мягкое.

-Хочу попробовать языком твою кожу. Хочу ласкать тебя, пока ты не попросишь пощады. Хочу войти в тебя, и чувствовать пальцами, как ты бьешься в оргазме.

Ксюшины глаза раскрылись так широко, что казалось – еще чуть-чуть, и они просто разорвутся на части. Господи, о чем она говорит? ЧТО она говорит?

-У меня не бывает оргазмов, - пробормотала Ксюша, пытаясь сделать еще шаг назад, и упираясь спиной в стену. – Почти никогда.

-Значит, будут, - улыбнулась Лена, прежде чем облизать губы и с силой прижать Ксюшу к стене.

Разум выключился. Ксюша сама не поняла, как, но это произошло, и остались только влажные поцелуи, ладони, впивающиеся в тело в самых неожиданных местах, и колотящееся в бешенстве сердце.

Лена не давала ей остановиться ни на секунду. Она целовала ее губы, руками задирая футболку и стягивая шорты вниз, к лодыжкам. Она накрывала губами соски, прикусывала их, и зализывала языком.

Через мгновение Ксюша ощутила голой спиной прохладную свежесть пола, а еще через одно Лена через голову стянула с себя сарафан и села на нее сверху.

-Тебе нравится? – Хрипло спросила она, накрывая ладонями свою грудь, и поглаживая – так медленно, что от этой скорости окончательно сбилось дыхание.

Ксюшины губы разомкнулись. Она ощущала бедрами тяжесть Лениного тела, и оказалась совсем не готова к тому, что это тело начало двигаться.

-А так? – Лена вдруг задвигала бедрами – так же медленно, по кругу, не убирая ладоней с груди и откидывая голову назад.

Что-то рвануло в Ксюшиной голове, и стало невозможно больше сдерживаться. Она подняла корпус, прижала к себе Лену, и впилась губами в ее шею. Целовала, прикусывала, гладила языком, и как в тумане слушала возникающие где-то в глубине груди стоны. Откинула Лену назад, поддерживая руками спину, и принялась ласкать соски.

-Какая ты… - шептала Лена, выгибаясь ей навстречу. – Какая ты нежная, какая сладкая…

Еще секунда – и она уперлась ладонями в Ксюшины плечи, и снова повалила ее на спину. Ее губы были везде – целовали, впивались, прикусывали горячую кожу. Ксюшины ноги против воли обхватили Лену за талию, и это вызвало еще один горячий стон.

-Хочешь меня, правда, девочка моя? – Спросила Лена, на секунду заглянув в Ксюшины глаза. – Конечно, хочешь…

Она упала сверху, опираясь одной рукой об пол, и лаская языком Ксюшино ухо. Вторая рука скользнула между их влажными телами, и нашла место, где было особенно влажно и горячо.

-Расслабься, - прошептала она, - пожалуйста. Просто расслабься и отдайся тому, что чувствуешь. Отдайся мне.

Ее пальцы вошли внутрь, и Ксюша закричала, закидывая голову назад. Ногами она еще крепче обхватила Ленины бедра, побуждая ту двигаться быстрее и сильнее. Ее глаза ничего не видели, уши слышали только восхищенные стоны, и все тело двигалось в один такт со своими желаниями и чувствами.

-Господи, как мне нравится, - шептала Лена в ее ухо, обдавая его горячим дыханием. – Как ты насаживаешься на мои пальцы, как стекаешь в мои ладони – открытая, горячая, сладкая.

Эти слова окончательно сводили с ума и не давали дышать. Из Ксюшиного горла вырывались только хрипы, сменяющиеся криками. Она не могла думать. Не могла дышать. Она больше вообще ничего не могла.

-Давай, моя девочка, - услышала она, и движения стали быстрее и резче. – Давай, моя золотая. Отпусти себя. Просто сделай это.

Сжимающая внутренности волна прошла от низа живота к голове, и Ксюша закричала, впиваясь ногтями в Ленины плечи. Это было так сильно, так яростно-сильно, как никогда еще не было. Ее тело содрогнулось раз, другой, и содрогнулось снова. И не осталось ничего. Только пустота – блаженная пустота и отсутствие звуков.

Когда Ксюша пришла в себя, оказалось, что они по-прежнему лежат на полу: Лена прижимается к ней сверху, и улыбается, глядя в глаза.

-Я…

Кончик пальца лег на ее губы, и прижался крепко.

-Нет, - шепнула Лена, улыбаясь. – Мы снова не станем это обсуждать.

Не отрывая от нее взгляда, Ксюша разомкнула губы и пустила палец в себя. На ее лице появилось выражение восторга, когда она наконец смогла сделать то, чего так давно хотела: обхватить этот палец губами, загладить языком, будто вбирая его в себя глубже и глубже.

Лена прикрыла глаза. Ксюша чувствовала, как дрожит ее тело, как сжимаются бедра. Она выпустила палец изо рта, и руками подняла Лену выше. Теперь Лена стояла над ней на коленях, и каким же наслаждением было видеть недоумение на ее лице!

Радостно улыбнувшись, Ксюша скользнула ниже, и, обхватив ладонями Ленины бедра, опустила ее на себя. Ее язык сразу нашел то, что нужно, и задвигался, быстро и с силой вдавливаясь в горячую плоть. Она почувствовала, как Ленины пальцы впиваются в ее волосы, услышала ее крик, и задвигала языком быстрее.

Лена двигала бедрами, прижималась, и снова немного приподнималась над Ксюшей, но это было неважно, потому что Ксюша знала: еще немного, еще совсем чуть-чуть, и она закричит, прижимая к себе Ксюшину голову, и бедра сожмутся сильнее, и она закричит снова .

Они упали на пол рядом – обессиленные, потные, с раскаленной кожей и сбившимся дыханием.

-Ты сумасшедшая, - пробормотала Ксюша, глядя в потолок и бессмысленно улыбаясь. – Ты просто сумасшедшая.

-Кто бы говорил, - Лена перевернулась на живот и положила голову на Ксюшино плечо. – Как ты могла так долго меня мучить?

-Мучить? – Ксюша наклонила голову, и, увидев бесстыжий Ленин взгляд, снова закрыла глаза. – Почему мучить?

-Потому что я хочу тебя уже много месяцев, - услышала она горячий шепот, - ты бы знала, каких трудов мне стоило сдерживаться и не наброситься на тебя прямо в кабинете.

А вот это было уже опасно. Разум вернулся обратно – словно кто-то реле повернул, и Ксюша рывком вскочила на ноги и принялась собирать одежду.

-Ксюшка, - Лена тоже поднялась, и теперь стояла на расстоянии вытянутой руки – обнаженная и очень грустная. – Успокойся, пожалуйста. Я по-прежнему не претендую на твое сердце. Правда. И тебе совершенно не из-за чего волноваться.

Это было сказано так просто и так открыто, что Ксюша вдруг поверила. Она поняла: да. Правда не претендует. И не захочет большего. И не попросит.

И стало легко.

Внешне ничего не изменилось: они по-прежнему виделись в школе, по-прежнему иногда проводили вместе вечера, по-прежнему писали друг другу смс во время уроков и на ночь.

Вот только прикосновений стало гораздо больше – да что там, стало почти невозможно не касаться друг друга. Они запирались в Ксюшином кабинете, и целовались там по умопомрачения, лаская друг друга поверх одежды и сходя с ума от желания. Они смыкали ладони на педсоветах, и сплетали пальцы в обычных, но ставших вдруг такими эротичными движениях. Они доходили до Ксюшиной квартиры, вваливались внутрь, и скидывали с себя одежду, порой даже не доходя до дивана, занимаясь любовью прямо на полу – как в тот первый раз.

Иногда Ксюше даже хотелось, чтобы Лена не уходила. Но она неизменно собирала одежду, целовала ее последним – самым сладким поцелуем – и прощалась до следующего дня. Как будто чувствовала и понимала: это следующий шаг. И время для него еще не пришло.

Странно, но в эти осенние месяцы Ксюшино сознание не билось привычно на две части, эти части вдруг начали вполне мирно уживаться друг с другом. Она по-прежнему замирала от счастья, видя Анастасию Павловну, но это не мешало ей целоваться с Леной. Она по-прежнему ловила каждый ее вздох и взгляд, но это не мешало ей кричать под Лениными руками и губами. Это просто было другое. Это просто было разное.