Сон обитателя Мышеловки (СИ)

В самый последний момент он сворачивает, и на крутом вираже сносит головы сразу трём членам комиссии. Остальные сломя голову драпают вниз, где среди ошмётков плоти и кровавых луж лежит перевёрнутый гроб Коменданта. Сам Комендант смотрит из-под него, похожий на черепаху со вскрытым панцирем и успевает заслонится рукой, когда Махаон-7 обрушивается на него, расправив косы, и распарывает, словно букашку, своим сверкающим жалом. Гроб хрустит и разваливается, умирая вместе с хозяином.

- Пошли,- говорю я Канопису,- Дальше будет только смерть.

Он кивает и мы спускаемся к коридорчику возле гримёрной, а за нашей спиной поднимается нарастающий вал предсмертных воплей и выкриков. Они умрут, они все умрут. Махаоны не ошибаются.

Вслед за нами прыгает по ступенькам отрубленная голова Далилы.

Её глаза всё такие же удивлённые.

Часть III. Часы остановились навсегда. 10. В Синей Башне — Порочный огонь — За ширмой

Куда идти дальше? Странно, но об этом я не подумал.

Помню, когда я открывал универсальным ключом дверь в Аппаратную, шёл мимо бочек и проводов и вскрывал ножом защитный щиток Махаона, у меня не было ни одной мысли. А потом, когда он уже начал оживать и загудел, ощупывая сенсорами незнакомую реальность, я целиком углубился в расчеты того, как мне дождаться Жертвоприношения, не вызвав ничьих подозрений. «Если всё пройдёт удачно, где-нибудь спрятаться и переждать» - вот и все мои заготовки на тот случай, если всё пройдёт удачно.

А вот правда - куда идти дальше?

Можно пойти в мою комнату. Судя по отголоскам бойни, который доносились из актового зала, большая часть наших студентов так и останется там навсегда, а те, что успеют выскочить, всё равно не побегут в сторону жилых комнат. Но мне почему-то не хочется. Прежняя жизнь кажется теперь невозможной.

- Пошли в Синюю Башню!- вдруг предложил Канопис.

Я в недоумении.

- А почему туда? И как мы туда попадём?

- У сестрёнки ключ есть.

- Но ведь сестрёнка...

- Можно найти и попросить. Она нам откроет, я думаю.

- Ты уверен, что она жива?

- Конечно! Сестрёнка не пропадёт. Я видел, как она бежала к выходу. С ней всё в порядке, вот увидишь.

Такое чувство, словно он только что ходил в поход, а не созерцал резню, учинённую бездушной машиной уничтожения. В таком самозабвенном оптимизме есть что-то страшное. Словно сумасшедший, который карабкается по карнизу, а мы смотрим на него с двойным ужасом - вдруг сила тяжести и вправду на него не подействует?

Но с другой стороны... Синяя Башня не худший вариант. Я и сам туда хотел сходить. Пока на голове венки, мы в безопасности, и нет разницы, где ждать воздушный корабль. Кстати, из Синей Башне можно увидеть Провал? Наверное, можно. А значит, нам туда и надо.

- А откуда у неё ключ от Башни.

- Там живёт её жених. Он написал заявку, чтобы её карточки добавили полномочий и Ректорат утвердил. Они же не дураки там, понимают, что сестрёнка лучше всех!

«Что верно, то верно»,- произношу я, вспоминая, как каких-то пару дней назад и сам был в неё без памяти влюблён. А вслух говорю:

- Думаю, мой ключ откроет эту дверь.

Теперь уже он округляет удивлённые глаза.

- А какой у тебя ранг?..

- Дежурный староста. Должно хватить.

Он смотрит недоверчиво. Ещё бы: я, пусть и друг, оказываюсь сопричастным к сакральной привилегии, которой обладал лишь его божественная сестра и недосягаемые Преподаватели. Я бы и сам не поверил.

Мы идём безлюдными коридорами. Они пока не тронуты разрушением, и всё-таки их пустота пропитана близкой смертью. Я не в состоянии искать прямой путь и мы идём тем же путём, что я год назад: во дворе, по проходу и к башне. Тучи спрятали солнце и проход между домами стал вдруг промозгло-холодным. Я чиркаю по щели золотой карточкой и дёргаю запищавшую решётку. Вошли.

В холле шахматный пол и металлическая лестница со сверкающими перилами

- Какая квартира?

- Самая-самая верхняя.

Поднимаюсь мимо запертых дверей и вдруг чувствую, как к горлу подступает истерический хохот. Вот чёрные железные двери и такой же чёрный и железный картоприёмник слева от них. Защита, на которую так никто ни разу и не посягнул, и я, с универсальным ключом, открывающим их в два счёта.

Квартирка совсем небольшая, всего на две комнаты. Уют не должен отвлекать учёного. Сквозь приоткрытую дверь кухни видна мелкая кафельная плитка и гора грязных тарелок в раковине. На вешалках бесформенные пальто, похожие скорее на хитиновые панцири гигантских насекомых. И всё равно это место кажется нежилым.

Дверей две, я открывая ту, что ближе. Ожидаю увидеть колбы, реактивы или на худой конец большой дисциллировочный аппарат. А увидел широкую кровать, тумбочку с изогнутой лампой и раздвижную ширму возле окна, отгородившую письменный стол. Все предметы были лучше, чем у нас в общежитии, и всё равно они оставались частью Академии - хозяин не оставил на них ни малейшего отпечатка.

Академия - как тот цветок из южных джунглей, который заманивает насекомое в свою уютную чашечку, а потом принимается переваривать. И очень скоро ты замечаешь, что твои мысли стали стройными, манера изложения - строгой и научной и твои последние публикации выстраиваются в идеальную, стройную шеренгу. Но куда марширует эта шеренга? Где её конечная цель? Куда идут твои солдаты?

Простому учёному этого знать не положено. Твоё дело: исследовать, публиковать, читать лекции, ставить зачёты. К чему всё это идёт, знает лишь Академия, но Академия хранит молчание.

Заглядываю за ширму. Огромное чёрное кресло с подстраиваемыми подлокотниками. На столе три стопки книг, тетради и бумажки вперемешку. Неотличимо от стола среднего неряхи-хорошиста. Академия приучает к себе с первого курса. Окно выходит на угол нашего учебного корпуса.

Отворачиваюсь. Мне сейчас ненавистно любое напоминание об учёбе.

Канопис сидит на кровати. У него виноватый вид, он словно извиняется перед простынёй за вторжение. Влажные глаза и густые брови... венок по-прежнему на голове.

- Не бойся,- надо же что-то сказать,- Здесь тебе ничего не угрожает. Он разрядится через пару часов... должен, во всяком случае.

Но его мысли далеко.

- Знаешь,- говорит он,- Ты так заботишься обо мне... Почти как сестрёнка, но мы ведь даже не родственники.

Я сажусь рядом и беру его за руку. Он не испугается, я знаю.

- Я твой друг. Я не мог оставить тебя.