Гэсэр

Все деревья с корнями выдернуты,

Лишь, проскальзывая под тремя преградами,

Текла там река с тремя водопадами.

Вот куда на безмолвном осле,

Вот куда в деревянном седле,

То стегая осла, то тыча,

Черт увозит свою добычу.

Непобедимого врага победив,

Быстрейшего из жеребят обогнав,

Переднее назад заворотив,

Неоседланного жеребца оседлав,

Заднее наперед загнув,

Неломаемое сломав,

Непугаемое спугнув,

Красавице, женщине молодой

Радуется Черный Лобсоголдой.

Непереваливаемый перевал он перевалил,

Необмениваемые шелка обменял,

Месть его тут насытилась,

Честь его тут очистилась.

Черным кнутом трехременным

Бьет он осла по ребрам,

До самых костей пробивает,

К себе домой прибывает.

Ведь как ни длинна река,

А до моря она добирается,

Как ни была бы цель далека,

Но все равно приближается.

А как въехали в страну пустынную,

А как въехали в страну постылую,

В страну бестравную,

В страну бесславную,

В страну сухую,

В страну глухую,

В страну, где ветрено и темно,

В страну, где солнышка нет давно,

Сказал веселящийся черт:

«Береженого бог бережет».

Стал укреплять он свои границы,

Чтоб ни зверь сюда не проник, ни птица,

А на случай лихой погони,

Чтобы здесь не прошли и кони,

Чтобы не было здесь никому пути,

Чтобы даже змея не могла проползти.

Заставил он вырасти на всякий случай

Почти до неба чащу колючую,

Чащу прочную, чащу плотную,

Чащу крепкую и добротную.

После чащи устроил он ров-канаву

И напустил в нее кипящую лаву.

Все тут бурлит,

Все тут дымит,

Синие огни над лавой витают,

Огненные брызги до неба взлетают.

После этого устроил он широкое море,

Расплеснув его на просторе.

Но не кипит это море волнами гладкими,

А кишит это море червями гадкими.

Червями желтыми и вонючими,

Червями толстыми и ползучими.

После этого

Черт оглушительно свистнул,

Четырех крылатых баторов вызвал.

Двух баторов

Он за небом следить заставляет,

Двух баторов

За землей следить заставляет,

Так дозорных он расставляет.

— Ну, — думает хитрый Лобсоголдой,—

Пускай теперь погоня скачет за мной.

Тридцать три батора —

Пусть скачут,

Триста тридцать три воеводы —

Пусть скачут,

Три тысячи триста тридцать три оруженосца

Пусть скачут.

Пусть вся эта погоня,

Как ветер мчится,

Перед моими преградами встанут кони,

Через мои заграждения никому не пробиться.

Приезжает победитель к себе домой,

Призывает он сестер Енхобой.

Накрывают они золотой стол,

Яствами редкими его уставляют,

Расстилают они серебряный стол,

Напитками крепкими его уставляют,

Восемь дней они тут пируют,

Восемь дней они тут ликуют,

На девятый день опохмеляются,

На десятый день разъезжаются.

На десятый день Черный Лобсоголдой

Берет Урмай-Гоохон твердой рукой,

Он берет ее железной рукою

И уводит в свои покои.

Потник шелковый он расстилает,

Свою голову с ее головой соединяет.

В баловстве и ласках

Десять лет, как один день, пролетают,

В игре и плясках

Двадцать лет, как два дня, пролетают,

Лобсоголдой поет-припевает,

Вкусное сладким запивает.

А труженик, осел бессловесный,

Содержится в сбруе железной,

Кнут тяжелый и трехременный

Бьет его по бокам и ребрам.

До костей его пробивает,

Камни черные возит осел болезный,

Черный пот осел проливает.

Пена белая с него — хлопьями,

А он ушами длинными — хлопает,