Веллоэнс. Книга первая. Восхождение (СИ)

аплодисменты и вой сирен дали старт. Восьмидесятитонный спутник, – огромный, идеальной формы октаэдр, – бесшумно оторвался от поверхности базы и, переливаясь красноватыми волнами, стремительно исчез в небесной глади. Через

несколько секунд в небе с хлопками разорвались тысячи фейерверков – Диптрен

настоял на том, что важно приправить историческую значимость момента

запоминающимся зрелищем.

Ликующая толпа разошлась. Ирэн накинул теплый кожаный плащ и внес в

скутер координаты острова. Мелкий дождь неприятно бил по лицу, но юноша не

ставил защитный экран. Он наслаждался этой настоящей слякотью. Пальцы

мерзли, нос покраснел, глаза слезились от ветра, а парень смеялся. Так надоела

искусственность – даже жареные кабаны, коих приготовляли в современных

харчевнях и корчмах, казались ненастоящими – хотя и повторяли точь-в-точь

клеточную структуру природных. Вздохнул – за пару месяцев спутник наберет

достаточную массу и энергию, тогда и погода перестанет быть настоящей. Его

Величество Человек приложит руку и к земной стихии. А дальше? Создаст

искусственное Солнце или улетит жить на искусственную Землю?

– Как он?

Гринвин смотрел поверх очков. Герр Хеминс задумчиво наблюдал, как в

бокале переливалось светлыми лучиками вино.

– Диптрен на грани. Работа с модуляторами истощила его эмоционально. Пока

просто хандрит, возможно – легкая депрессия. Но что там внутри, под

эмоциональной коркой?

– Ему следует сделать перерыв в работе. Я не хочу терять такого ценного

человека.

Хеминс приподнялся, в голосе и взгляде чувствовалась сталь:

– Профессор, не забывайтесь. Изначально парень должен был разгадать

функционирование Рукиба. Теперь же его знает весь мир. Это не простак Сартмес

– тот даже в кресле моего заместителя останется в неизвестности. Диптрен

раскручен, большинство крупных компаний дают заказы на его разработки. На его, а не на «Экостарс». Если юноша обособится, мы потеряем власть.

– Но, герр…

– Гринвин! Я отдал всю жизнь развитию компании и восстановлению планеты.

Раздробленность приведет к уничтожению. Времена феодалов прошли. Мне, черт

побери, жалко парня, но если выбирать между человеком и миром, я выберу мир.

Надеюсь, и Вы тоже.

Профессор вздохнул:

– И я.

– Тогда не надо вмешиваться. Он протянет несколько месяцев. Этого хватит

для развития «Двулуния». Представим всё, как нервный срыв с психическим

помешательством.

– Как быть с Натиллой? Насколько мне известно, барышня в положении…

Хеминс осушил бокал, со стуком опустил на стол:

– Пожизненное финансирование от компании… Плюс переезд в теплую

безопасную страну, дабы ничто не напоминало о муже. Думаю, этого более чем

достаточно.

***

Вирсавия сидела на ветви старого дуба. Солнце выкатывалось из своей

опочивальни, расцвечивая небо рваными полосами багрового. Девушка

прилаживала свежую тетиву – прежняя лопнула, не выдержав натуги. Лук вырезал

из железного дерева покойный дядюшка, знавший эльфийские секреты. Оружие

крепче стали, при этом гибкое, не ломается, в огне не горит – просто заглядение

для любого мастера брани. А еще, из этого оружия может стрелять только она. В

чужих руках стрела обойдет цель.

Тонкие губы напряглись, на смуглом личике промелькнула тень недовольства.

Брови изогнулись, в карих, с черными точками, глазах блеснули искорки. Охотница

наступила на плечо лука, подогнула упрямое оружие, ловкими пальцами правой

закрепила жилу. Поправила сползшую на ухо остроконечную фетровую шапку, улеглась на ветвь. Та была шириной в три ладони, поверхность гладко выровнена, оскоблена, по краям выпирают тонкие гвоздики. В кроне безопасно – никто, даже

эльф со своим острым зрением не увидит – дерево надежно скрывает своих

обитателей. Ей же, наоборот, открыта местность на три версты. Наметанный глаз

видел грызунов, копошившихся в норках, осторожных кошек, выискивающих

добычу, больших цветастых ящериц, лениво дремавших на теплых валунах.

На горизонте появилась точка, быстро превратилась в диковинное существо, на спине которого восседали двое мужчин. Вирсавия свесилась с ветки, внимательно пригляделась. Протянула руку. Из кроны вылетел жаворонок, зацепился за кисть, уставился глазками-пуговками на девицу.

– Трайви, присмотри за путниками, пока я не решу, что с ними делать.

Корво с Авениром мчались без продыху вторые сутки. На спине муравита

было уютнее, чем на конском хребте, но долгая тряска томила. Миновав каменные

джунгли турмов, путники пересекали мрачную долину с редкими деревьями, массивные голые стволы которых уходили в небо. Запасы еды и воды истощились, в животе волхва жалобно урчало, но Корво и слышать не желал о привале, отмахивался – мол, остановившись на обед, рискуем сами стать обедом. Унтц-Гаки

не сбавлял хода – казалось, что, похожий на лохматого жука, гигант не ощущает

усталости.

По бурой земле веяло жаром, от темных булькающих луж воняло, словно где-

то на дне протухла сотня-другая яиц. Муравит несся, ловко огибая мутные болотца.

Волхва трясло, он разлегся на широкой спине, дышал неглубоко и быстро, стараясь

побороть накатывавшую тошноту. Корво клевал носом, веки наливались свинцом.

Внезапно Авенира резко дернуло. Он кувыркнулся через голову, щекой

вспахал иссушенную почву. Глаза, нос и рот забила горькая пыль, рука онемела.

Постарался привстать, но навалившаяся тяжесть не давала пошевелиться.

Отплевываясь от песка, фыркнул:

– Корво, просыпайся. Разлегся, как на перине.

– То-то я лежу, чувствую, мягко. Скотинка твоя, видать, лапку подвернула.

Мужчины внимательно огляделись. До окоема тянулись пласты бурого цвета, в

них бурлили и дымились лужи. Обожженные стволы деревьев придавали

местности еще большую безжизненность. Унтц-Гаки неподвижно стоял, лишь

щетинки тревожно подергивались. Средняя лапа на последнем членике

обрывалась, из раны выступили густые лиловые капли.

Откуда-то сверху насмешливо прозвенел высокий мелодичный голосок:

– Загнали муравита, наездники. Мозгов у вас меньше, чем у местных камней.

Корво с Авениром задрали головы. В кроне дерева на качеле из толстых лиан

сидела девушка. Одета в зеленого цвета штаны и рубаху, поверху тоненькая

кожаная жилетка, ноги обуты в чешуйчатые сапожки, руки в черных, до локтя, перчатках. Голову венчала остроконечная шапочка с вороньим пером.

– Воинам мозг ни к чему, девица! Меньше думаешь – дольше живешь. Тебе бы

тоже к лицу дурь пошла.

Рядом с Корво просвистело. Стрела срезала перевязь, фальчион с ножнами

сухо ударил оземь.

– У тебя, мужичина, точно ума полпалаты. Только полоумные могут переть

через Долину Вихрей. Еще на поляну Древних загляните, коли полные дурни. Куда

и зачем идете?

Авенир скинул капюшон, прищурился, стараясь получше расмотреть

незнакомку. Набрал воздуху, что есть силы, крикнул:

– Желаем добраться до колдуна, коего обитель за третьими вратами. Узнать

путь-дорожку до заветного Веллоэнса.

Девушка – то ли древесная навья, то ли богиня этих мест, – камнем сорвалась с

качели, описала полукруг и мягко приземлилась в десятке шагов от путников.

Стремительно выпрямилась. Загорелое с краснотой лицо, по щекам крупные

веснушки, тонкие губы с ехидцей скривились, зеленые глаза с овальными

вертикально вытянутыми зрачками смотрели пристально, не упуская ни одного

движения:

– Пялься сколько влезет. – Повернулась к бородачу. – Сами вы не пройдете

Долину. Шел кочевой отряд, меткие лучники, отважные воины. Наутро от них

остались только шлемы да кольчуги. Проносились всадники на белых конях, что

быстрее ветра. До времени, как солнце закатилось за горы, все, что напоминало о