Веллоэнс. Книга первая. Восхождение (СИ)

извинительную жертву.

Маг презрительно кинул парня в середину круга. Авенир услышал, как

хрустят кости. Неведомой силой прижало к земле, тело пронзали сотни корчей, не

давая возможности шевельнуться. В глазах мутнело, в алом тумане светились

бурлящие огнем глаза.

С лязгом распахнулись врата. На мага прыгнула огромная пантера – зверь

сбил, подмял под себя, пахнуло паленой шерстью. Острые когти полосовали грудь

и лицо, метили в глаза, арпейн яростно рычал, обнажая длинные клыки. Вслед за

ним выскочил Унтц-Гаки, с сидящим на спине широкоплечим мужчиной. Сильная

рука подхватила распластанного волхва. Авенира вырвало – судорожно вздохнул, закашлял, но жезл не выпустил. Муравит мотал головой, подпрыгивал,

стремительно обрушиваясь на каменных существ пузом и раскидывая турмов

передними, щетинистыми лапами.

Корво помогал, хватая наседавших тварей и оттталкивая обратно в серую

движущую массу. Авенир, силясь, поднял голову, посмотрел в сторону жреца. Друг

на друга громоздились турмы, сваливались в кучу. Из груды тел выполз арпейн -

ободранный, уши разорваны, глаза залиты кровью. Запрыгнул на амбар, хромая, подполз к краю. Тело сжалось как пружина, под кожей перекатывались бугры мяса.

Пармен взлетел на крышу соседнего дома, проелозил пузом по камням. Метнулся

на другой дом. Турмы – все, как один, – спохватились догонять убегающего зверя.

Волхв обернулся к Корво, сдерживая слезы, прокричал, что было сил:

– Цыган уводит их от нас. Обессилен, погибнет же.

Бородач, расталкивая мешающих тварей, натужно прохрипел:

– Мы ему не поможем. Авось, протянет. Я весь твой отвар ему залил, на всякий

случай. Нужно добраться до железных врат, там каменюки не пройдут.

Авенир посмотрел вслед Пармену. Черная кошка превращалась в прыгающую

точку, внезапно, в очередной прыжок, сорвалась с крыши. Вмиг на том месте

наросла каменная гора. Волхв уткнулся в походный тюк. Вдали растянулась узкая

оранжевая полоска, вставало солнце. Муравит оставил позади город каменных

монстров и стремительно двигался в сторону бесконечных гор. Корво сидел

впереди, стараясь не оборачиваться. На душе было скверно, потерял Пармена и

ахалтекинца. Цыган то может еще выживет – говорят, у кошек девять жизней, а вот

верного коня цвета золота, эти твари скорее всего уже доели. Воин вздохнул. Да, Авенир удалец – магии с две капли, а на жреца попер, не побоялся. Надо бы возле

Вторых врат найти корчму, подлатать раны. Парень даже не догадывался, что их

ждет впереди. А Корво знал и каждый раз мысли о предстоящем сжимали сердце

стальными тисками.

Глава 26. Роковые женщины

Сухо щелкнуло. Диптрен поморщился, часто заморгал. От улыбки болели

скулы, глаза от вспышек слезились. «Да сколько же можно» – Ирэн сделал

«правильное» лицо. Многочисленные конференции, форумы и выступления

утомляют. Стоять около модели спутника, скалиться и жать руку Хеминсу

согласился только из-за привлечения средств на развитие «Экостарс». Не денег –

этого добра у «правителей вселенной» – такое прозвище закрепилось в СМИ – хоть

отбавляй. Где власть, там и грязь, коей недоброжелатели старательно поливают

компанию. Средства – хорошие отношения, полезные связи, влияние, свои люди во

власти. Такое деньгами приобретешь не всегда.

Несколько недель шло обсуждение спутника. О «Второй Луне» спорили,

агитировали, голосовали. В теории проект шел «на ура» – все любят выгоду.

Значительная часть немногочисленного человечества плотно подсело на

биоэнергенную иглу и дозу нужно увеличивать – да ресурсы не позволяют. А тут –

неограниченная халява. Когда дело дошло до практики – собрали модуля спутника, экспериментально подтвердили стратегию набора массы из космоса, доказали

теории функционирования осколка Рукиба – люди испугались. Одно дело – спасать

и восстанавливать планету, другое – творить новую. Пусть даже маленькую.

– Стадное мышление, Дип. Толпа боится нового, неизведанного.

Герр вошел в парилку. Годы и тяжелая работа давали знать – несмотря на

точеные мышцы, кожа постарела. По животу ползли шрамики, на руках и груди

висели складки. Хеминс следил за собой, хоть принципиально не пользовался

хирургией. На лице появились глубокие морщины, на подбородке и ушах вылезли

темные точки. Неизменными остались глаза – еще со времен учебы юноша помнил

этот взгляд – живой, острый, полный оптимизма и решимости.

– Подливай еще… Замерзнуть можно.

Диптрен ухватил ковш, плеснул на раскаленные камни. По комнатке разлился

жаркий густой дух – юношу охватил озноб, дышалось тяжело, в груди тяжелым

молотом бухало сердце. Пересел на ступень пониже, опустил голову. Хеминс, наоборот, взвился под потолок, охал, кряхтел, мычал, забыв о статусе и

интеллигентности. Любимая поговорка герра – «Все мужчины равны в двух

случаях – на дороге и в бане». «Будто остались те старые дороги с бензиновыми

автомобилями и заторами» – парень терпел злой жар, не желая ударить в грязь

лицом перед директором.

– Как Натилла поживает?

– А? А-а-а, да хорошо все. Срок еще небольшой, два месяца, вполне прилично

себя чувствует. Мучились с токсикозом – но так, больше для виду.

– Заботься о ней. Помню, только пришла в компанию… Бедная девочка.

Запуганная, худая, не знающая, как использовать способности. Ее долго не

принимали у нас.

Горячие капли жгли глаза. Диптрен отер лоб:

– Почему?

Хеминс перевернулся на живот, предоставив жару обрушится на покрытую

поседевшими волосами спину:

– Я долго и тяжело, с пеной у рта бился с прежним руководством, чтобы ввести

терпимое отношение к внешнему виду сотрудников. Оставили только предписание

одевать халаты. Всегда знал, что творчество и острый ум часто выражается через

внешность. А им лишь бы всех под одну гребенку.

Директор вздохнул, ковырнул ногтем доску:

– А Натиллу даже молодежь боялась. Белая, красноглазая, безволосая – похожа

на привидение, вампира или монстра. А если привыкали, то потом все равно

ссорились. Ее этот…

– Дар?

– Ну, можно и так сказать. Вроде говорит невпопад. А по правде – бьет в

самую точку, видит всю душевную наготу. А людям… Понимаешь, стыдно быть

голыми. Тем более – изнутри. Там мы гаже и чернее. Это здесь – сходил в душ, натерся маслом и блестишь, а сердце так не очистишь.

– Мне она ничего такого не говорила.

Мужчина поморщился. Диптрен плеснул на угли еще ковш, пошла вторая

волна жара – такая же густая, но уже терпимая.

– Поумнела. Чего ей стоило научиться молчать, выбирать слова, добавлять в

речь меду! За что-то она тебя полюбила. Натилле сложно приблизиться к людям, все мы для нее – душевные уроды, – более или менее. Да и ладно, доставай веник.

Согрелись уже.

Хеминс зажмурился, протянул руки вдоль тела. На спине заплясала свой танец

перевязь можжевеловых кустов. Иголочки приятно ложились на тело, оставляя на

коже красные отпечатки.

– Когда запуск спутника?

Диптрен опустил веник в шайку:

– Через неделю. Все было готово уже месяц назад, так, доводили мелочи, да

рекламировали.

– И как великосветские плебеи будут величать это чудо света? Как назвал?

Юноша улыбнулся. Герр кивнул:

– Так и думал. Натилла – прекрасное имя. Многозначное.

Запуск «Натиллы» прошел безупречно. Вначале организовали небольшое

пиршество на окутанном туманом космодроме. На пресс-конференции Диптрен с

Хеминсом дали интервью, обратились с воодушевляющей речью к толпе. Парень

упомянул и «Мировое Древо», переименованное в «Академию Современной

Магии» – хотел поддержать Сартмеса – «Где кончается наука и начинается магия?»

Тысяча барабанщики яростно выбивали дробь, под выкрики толпы,