Что уж, мы уж, раз уж, так уж...

— А мне вот, очень интересно? — Эхо прозвучало со всех сторон. — У вас все такие придурки, или через одного?

— Такие? — Спросил Никанор, показывая пальцем на Гнома. — Только один.

Диоген, не обращая никакого внимания на то, что разговор идет о нем, поднял с земли камень и запустил его в пещеру.

— Мать твою! — Послышался Брынин голос, полный немого укора.

Из пещеры вышел витязь, обнимающий одной рукой здоровенную чешуйчатую трехголовую змеюку, а другой рукой зажимая глаз. Змеюка вышагивала рядом с Брыней, растопырив свои перепончатые крылья и положив две головы на плечи русского богатыря. Когтистые лапы обнимали Брыню, а правая голова следила по сторонам за возможной опасностью. Друзья невольно подались в разные стороны.

— Вы куда? — Крикнул Брыня. — Это мой друг, Горыныч! Добрейшей души дракон. Познакомьтесь с ним.

Друзья опасливо подошли к дракону и стали знакомиться. Горыныч галантно кланялся, а каждая его голова, считала своим долгом, сделать комплимент. Эхо смогло вклиниться в Брынины друзья так, что никто ничего не заметил. Когда церемония знакомства закончилась, Горыныч с Брыней снова крепко обнялись.

— Сколько же мы не виделись с тобой, Горыныч? — Брыня по-дружески шарахнул по чешуйчатой груди кулаком. — Поди, что тыщу лет?

— Наверное, поболее. — Откашлявшись, ответил Горыныч.

— Да-а-а. — Протянул витязь, ласково ударяя Горынычу в печень. — Я, уж, думал, что не увижу тебя больше.

Горыныч, кашляя и морщась, кивнул всеми тремя головами. Брыня счастливо глядел на своего друга, ища на нем место, для проявления дружеских чувств.

— Не понял? — Вдруг нахмурился витязь. — А где уши?

Все уставились на, вдруг, смутившегося Горыныча. Действительно, на его головах, вместо ушей, были небольшие шишечки. Дракон откашлялся.

— Ты все забыл, Добрыня. — Сказала правая голова.

— У русских драконов, уши купируют от рождения. — Пояснила левая голова.

— Зачем? — Удивился витязь.

— Потому что у вас, у русских, чуть что, сразу по ушам. — Закончила пояснение центральная голова.

— Странно. — Брыня задумался. — А я помню, что как-то давненько, давал по ушам вашему племени.

— Ты все перепутал, Добрынюшка. — Горыныч улыбался всеми тремя головами. — Это ты узкоглазых гонял, а не нас.

— Каких узкоглазых?

— Из Поднебесной. — Напомнила центральная голова. — Когда ты нас шуганул, мы в Каменном поясе спрятались. И пошла молва о тебе по всему миру. Мол, есть такой богатырь на Руси, и зовут его Добрыней. Очень добрый значит.

— Мол, драконов гоняет, как гусей. — Продолжила правая голова. — Одной хворостиной. Прослышали про это китайцы из Поднебесной. Народец мелкий, но плодовитый. Прислали они к тебе посольство. Их свои, местные драконы достали. Уединились вы в трактире и стали квасить. Ты с ними какую-то грамоту подписал на их бумаге. Они ее из риса делают. Толковая мелюзга в этой Поднебесной. Они тебя из трактира вытащили и в телегу загрузили.

— А я что, не сопротивлялся, что ли? — Брыня почесал за ухом, но так ничего и не вспомнил.

— А ты в ляпок был. — Хохотнула левая голова. — А князь не возражал. Ты же по всей Руси носился в поисках драконов. Двух Пегасов, подаренных князю британцами, зашиб по ошибке. Он рад был отдохнуть от твоего служебного рвения.

— Короче говоря, — продолжила центральная голова, — увезли тебя за Великую Китайскую Стену. Ну, ты там и разошелся! Они же ушастые и одноголовые. Всех до единого извел. Даже любимых императорских дракончиков, зашиб до кучи. Император рассвирепел, как шаолиньский монах. Вызвал к себе главу клана "Белый лотос" и заказал тебя.

— Не помню, хоть убей. — Брыня ожесточенно чесал за ушами.

— Еще бы! — Хмыкнула правая голова. — Ты же с Конфуцием квасил. А он был доволен! Его ученики слабаки в этом деле. А что ты хочешь от чистокровных китайцев?

— А Конфуций не китаец? — Удивился Брыня.

— Официально он китаец, но… — левая голова приникла к левому уху витязя, а правая голова к правому уху и обе зашептали.

Что там Горыныч порассказал про Конфуция, не ведомо, но ржали, витязь с драконом так, что короеды и белки, успевшие залезть на ели, попадали снова на землю.

— Ничего не помню! — Хохотал Брыня.

— А оно тебе надо? — Ржали три головы.

Глядя на них, стали посмеиваться и друзья. Сначала нехотя, как бы принудительно. Затем все громче и заливистей. И скоро хохотали только они, а витязь с драконом, хмуро пялились на них, чувствуя, что что-то прозевали.

— Ну, и чем закончилось? — Спросил Диоген, когда отсмеялся и вытер слезы.

Головы посмотрели друг другу в глаза, а потом окружили, со всех сторон Диогена.

— Ты это сейчас о чем, гном? — Спросили они одновременно и с подозрением.

Диоген как-то сразу растерялся. Трудно отвечать, сразу троим. На помощь ему пришел Никанор.

— Ну, император Поднебесной, заказал Брыню "Белому лотосу". — Напомнил он Горынычу.

— А! — Горыныч вспомнил. — Ну, да! Глава клана вызвал Добрыню на поединок. А ты, — он обратился к витязю, — как раз в шахматы с Конфуцием играл. Ты вызов принял, стукнул сопернику в лоб кулаком и, вы оба, засмеялись. Глава клана ушел. Ты поиграл немного в шахматы с Конфуцием, обложил его короля матом, взял контрибуцию в виде воза рисовой водки, и укатил на Русь, разрушив по дороге часть Великой Китайской стены.

— На фига? — Удивился Брыня.

— В дверь не вписался. — Объяснила центральная голова. — Да не бери ты в голову. Что она тебе, эта стена, родная что ли? Кстати, тебе за это, потом, Чингисхан благодарен был.

— А глава клана с Брыней подружился, что ли? — Спросил Диоген.

— Вряд ли. — Засомневался Горыныч. — Если бы подружился, то они бы встречались. А они друг о друге даже не помнили. Этот глава "Белого лотоса", года полтора еще пожил.

— А потом? — Поинтересовался Никанор.

— Так ведь его императорская стража придушила. — Горыныч пожал плечами. — Он же все полтора года хохотал. Спать всем мешал. Император приказал навести порядок.

— Ничего не помню. — Огорчился Брыня.

— Это, Добрынюшка, все от рисовой бормотухи. — Вздохнула левая голова. — Был я у них, в Поднебесной. Пригласили по обмену опытом. Приехал, а они как заорут: "Мутант трехголовый!" Ох уж эти китайцы! Ну, я же, не Карл Линней, чтобы им все объяснять. Я им по простецки, своими словами, мол, вы, узкоглазые, ничего не понимаете. У меня преимуществ, больше чем у вас. Во-первых, в любой момент могу сообразить на троих, а им надо компанию искать. Во-вторых, в любой момент могу собрать консилиум, а им, на это, время нужно. В третьих, я не чувствую себя одиноким, даже когда от меня все отвернулись. Опять же, питаться могу в три горла. А они знай, орут: "Мутант трехголовый!" Плюнул я, Добрынюшка, всего один раз. Представляешь?

— И три села, как корова языком слизнула. — Продолжила центральная голова. — Выгорели дочиста. Вот где они мое преимущество увидели. Ну да я не об этом. Я про рис говорил. Пока я у них гостил, то понял одну вещь, что нам полезней греча, чем рис. От гречишного меда, медовуха получается как нектар божественный. А гречневая каша выводит из организма все токсины и тяжелые металлы. А от их рисовой бормотухи память отшибает напрочь, а от каши только запор.

— Каждый народ, свою кашу заваривает. — Внесла свою лепту в разговор, правая голова. — В Азии едят рис. В Евразии едят гречу с пшеном. На западе едят бобы и фасоль.

— Вот почему они так часто поднимают много шума из ничего. — Осенило Диогена.

— Да. — Согласился Горыныч. — Вонючий народ. Да хрен с ней, с Европой. Вас-то, каким ветром в наши пенаты занесло?

— У нас тут дело одно имеется. — Сразу посерьезнел Брыня.

— А моя помощь не нужна? — Предложил Горыныч.

Друзья переглянулись. Брыня оглядел их по очереди. Пришлось все брать на себя. Он присел на землю, поджав под себя ноги, и всех последовать его примеру.

— Дело у нас серьезное и опасное. — Начал Брыня. — Я тебе сейчас все расскажу, а ты уж сам решай, будешь нам помогать или нет. Не могу я своих друзей под монастырь подводить.