Вампир поневоле

– Я?! – взвился вампир. – Да как ты смеешь?! Это по твоей воле я стал таким! Это твой гайдук полоснул саблей мне по лицу, а ты…

Дальше речь на русском прервалась и понеслись высказывания на незнакомом мне языке.

Пару лет назад я слышал фразы на греческом. Язык, на котором сейчас говорили братья, напоминал мне именно его, хотя явно греческим не был… Хотя… Стоп, я слышал, что по мелодике греческому языку близок турецкий, хотя они и относятся к совершенно разным языковым семьям… Я не говорю об одинаковых словах, родстве, совсем нет! Просто именно ритмика, мелодика схожи.

Эх, говорила мне мама: «Андрей, возьми третьим языком турецкий, будешь мне Таркана переводить»…

Выкрикнув довольно длинную фразу, Раду на мгновение замолчал, а когда снова заговорил, его речь напоминала нечто среднее между западно– и восточноевропейскими языками. Исходя из того, откуда эти вампиры родом…

Говорил мне Ромка: «Андрей, возьми третьим языком румынский, будешь мне O-Zone дублировать»…

В какой-то миг Раду не хватило воздуха, он замолчал, и в тот же миг в разговор вступил Влад… В отличие от истеричного «Бандероса», Черный Плащ был совершенно спокоен, но почему-то его короткие чеканные фразы заставляли чел Фрумоса бледнеть и сжимать кулаки. В начале было сказано несколько слов на румынском, потом обронено несколько фраз на турецком, а вслед за этим пошел такой родной немецкий (правда, старонемецкий, но все-таки…). И вот тогда-то я понял, почему так бледнел Раду.

Немецкий матерный – не мой конек. Впрочем, как и нищий английский. Я предпочитаю французский – язык Дюма, Гюго и Бержерака (кстати, если порыться по их книгам, можно найти кучу интересных высказываний). Но я отвлекся…

В общем, из кучи высказанного Владом я понял не так уж много. Но вот из того, что понял…

Сперва Черный Плащ сказал – и все таким спокойным-спокойным тоном! – что… гм, как бы это помягче… состоял с Раду в близких интимных отношениях. Потом высказался на тему, что мама Раду была дамой не самого тяжелого поведения. Ну и наконец бросил что-то типа «в гробу я тебя видел в белых тапочках». Дальше был еще длиннющий монолог, но больше я в его трехэтажных выражениях ничего не понял.

Чуточку осмелев, Аня дернула меня за рукав и шепотом спросила, прислушиваясь к продолжающемуся монологу:

– Андрей, ты ведь переводчик?

– Ну… да, – кивнул я, не понимая, к чему она клонит.

– А о чем они сейчас говорят? Перевести можешь?

Я так и окаменел. Ну не могу я при девушке матом. Пусть даже не ругаться, а разговаривать! Неправильно воспитан, наверное.

Рядом противно захихикал Вовка, которого я однажды, на свою голову, научил если не этим, то однокоренным словам.

Цепеш продолжал монолог, рядом смеялся Вовка, Аня смотрела на меня умоляющим взглядом… А, где наша не пропадала! Переводчик я или где?

Я вздохнул и тихо начал:

– Он говорит: «Мой любимый…» – Любовь ведь тоже можно понимать по-разному? Так что я ничего не наврал! – «…брат!» – Тут я вспомнил высказывание о маме Раду и поспешно поправился: – «Мой любимый сводный брат! Я так рад тебя видеть», – где именно «рад видеть», я благоразумно не стал сообщать.

От моего «перевода» замолчал даже Цепеш.

– Знаешь, Андрей, – задумчиво протянула Аня, – мне кажется, перевод не совсем правильный.

Я только тихо хмыкнул. Перевод-то правильный. Другое дело, что неточный.

Первым после всего услышанного в себя пришел Раду. Скептически усмехнувшись, он решил сообщить что-то не такое уж и доброе, но… В этот момент в комнату, в очередной раз врезав по спине Цепеша выпирающей ручкой, просочился неизвестный мне зубастик и, коротко бросив: «Идет», – прошмыгнул обратно в коридор.

Лицо Раду окаменело. А вслед за этим вампир вдруг расплылся в улыбке:

– Влад, знаешь, мне кажется, мы… слегка переборщили. Возможно, в чем-то был неправ я… Наш разговор необходимо продолжить, но не сейчас. Я занят. И предлагаю тебе продолжить этот разговор позже.

Честно, я такого не ожидал. Сперва господин чел Фрумос строил, затем выслушивал такие небоскребы, что любой сапожник удавился бы от зависти, а теперь с такой вот милой улыбочкой предлагает перенести разговор на попозже? Правда… Мне кажется, или он буквально заставляет себя произнести это?

Цепеш, похоже, думал так же:

– Я не желаю заканчивать разговор! – прошипел Черный Плащ. – Я и так ждал очень долго! Я пришел, чтобы поговорить с тобой, и разговор состоится здесь и сейчас!

Доброй и ласковой улыбке Раду обзавидовалась бы любая гадюка.

– Уверен? – сладко протянул он. – Но… Ты ведь хочешь узнать, что с… Лидией? А, Влад? Давай договоримся. Ты сейчас уходишь в одну из гостевых комнат – тебя проводят, а потом я рассказываю, что с ней и как она. Ты ведь пришел только за этим?

Вот объясните мне русским доступным языком, кто такая Лидия и почему о ней надо знать Владу Цепешу? Причем ТАК надо знать, что он просто не может прямо здесь и сейчас открутить голову одному явно ненормальному вампиру.

– Ань, – толкнул девушку в бок Вовочка, – ты сериалы любишь?

– Да… – удивленно протянула та.

– Отлично! Тогда смотри внимательно. Сейчас начнется пять тысяч семьсот шестьдесят вторая серия мыльной оперы «Богатые рыдают навзрыд».

Слава богу, непосредственные участники «сериала» высказываний господина Данешти не услышали.

Тишина. Мертвая. А вслед за этим ровный, ничего не выражающий голос Цепеша:

– Я готов подождать…

Она идет. Идет. Так сказал один из этих новообращенных. Идет. Еще несколько мгновений, и она заглянет в эту комнату. Заглянет, увидит его… И вся канва, все кружево мести, плетущееся более пяти веков, порванной паутиной застынет на стенах. Нельзя! Нельзя позволить им увидеть друг друга! Нельзя!

И значит, надо загнать вглубь ярость, ненависть, фамильную гордость (кто здесь говорит о чести после того, что было при дворе Мухаммеда II!), мягко улыбнуться… И предложить Владу продолжить разговор позже…

Гостевая комната оказалась той самой – эпохи упадка с порядочной высоты, где мы с Вовочкой прятались от дамочки с клыками и «шкафчика» Карла. Ну или похожей на нее. Существенным отличием от той комнаты было наличие мягкого уютного диванчика, на который мы трое (я, Вовка и Аня) дружно плюхнулись. Владу пришлось довольствоваться креслом. Хотя Цепеш, похоже, не очень-то нервничал по этому поводу. Как и по поводу того, что дверь-то заперли. Причем хорошо!

Так что если кто и нервничал, так это я. Не знаю уж, что там за Лидия и почему о ней так важно знать… Но идти в эту комнату мне совершенно не хотелось. Я бы лучше предпочел остаться в библиотеке и узнать, чем же все кончится, но… Кто у нас тут главный? Правильно, Влад! А потому меня наверняка не стали бы слушать. Кстати, к слову о главных…

– А кто такая Лидия? – поинтересовался я у Черного Плаща, мрачно уставившегося перед собой.

– Вас это не касается! – отрезал он.

Угу, я как-то и не сомневался… Стоп! Есть такое милое и красивое слово «телепатия»! Пару раз у меня вроде как получилось, так почему бы и не…

Вовка с Аней задумчиво осматривали комнату, я же уставился на Влада, сверля его взглядом и упрямо твердя про себя: «Хочу прочесть его мысли! Хочу прочесть его мысли! Хочу…»

Голова дернулась, как от мощной пощечины, перед глазами заплясали разноцветные круги, а злой голос, ворвавшийся в мысли, рявкнул: «Ид-диот!»

Все закружилось, как на сумасшедшей карусели.

Ой, голова боли-и-и-ит…

– Андрей, Андрей, что с тобой? – тревожно затормошила меня сидящая рядом Аня.

– Нич-чего, – с трудом выдохнул я. – Все в порядке.

Ой, моя голова-а-а-а…

– Телепатии не существует, – тихо обронил Черный Плащ. – Можно лишь в какой-то миг ухватить часть мысли, адресованной тебе, но не высказанной по каким-либо причинам.

Угу, а раньше, значит, этого сказать было нельзя?