Вампир поневоле

– К однокурснику, – вздохнул я. – Ты его не знаешь.

Уже отойдя от издательства, я оглянулся: мужчина, которого я толкнул, по-прежнему стоял у двери и не отрывал от меня тяжелого взгляда.

Как объяснил Вовка, книжный магазин находился недалеко («там чуть-чуть пройти дворами, налево, направо, потом опять налево, потом через двор, и мы там»). На деле же это «недолго» вылилось в получасовое блуждание по переулкам. Пару раз мне казалось, что за нами кто-то следит, я оглядывался, но… Все было тихо, мирно, никаких шпионов на горизонте не наблюдалось. В общем, я списал все на нервотрепку последних дней.

Наконец когда Вовка радостно заявил: «Вон за тем углом повернем и мы пришли», – я только и мог, что обрадованно выдохнуть. Как оказалось, зря…

За углом, оскалившись и широко расставив лапы, стоял огромный серо-бурый пес. И в его золотых глазах светилась злоба.

Мы с Вовкой замерли. Увидев это, пес сделал шаг к нам, медленно приподнял губу… На асфальт потекла тоненькая струйка слюны.

Я оглянулся по сторонам. Как назло, улица была пустынна. Пес, ощерившись, сделал еще один шаг…

Насколько я знаю, при нападении зверя нельзя улыбаться. Говорить надо тихим ласковым голосом. Что я и решил попробовать сделать.

– Хорошая собачка, – осторожно протянул я, – хорошая. Собачка хочет косточку?

– Ага, – выдохнул Вовка, замерший рядом. – Хочет собачка косточку. Берцовую. Твою.

– Ты можешь что-нибудь предложить, а не молоть языком? – огрызнулся я.

– Могу, – кивнул Вовка, не отрывая взгляда от собаки, – на счет три… Раз, два… Бежим!..

Мы все рванулись одновременно: пес на нас с Вовкой, а я и товарищ Данешти – в разные стороны. Собака пролетела между нами, остановилась, мотнула головой и замерла, переведя взгляд с меня на Вовку. Словно выбирала, кто вкуснее. А потом кинулась на меня, сбила с ног и рванулась к моему горлу. Я на полном автомате выставил руки и каким-то чудом сумел схватить этого бешеного бобика за шею, отталкивая его.

Лапы кабыздоха скользили по моей одежде, придавливая меня к земле и царапая кожу. С каждым мгновением собачья пасть приближалась ко мне. Все ближе… ближе… дыхание уже обжигало кожу…

А потом пес содрогнулся всем телом и свалился на меня мертвым грузом. Я замер, не веря своему счастью, но он не шевелился, и я осторожно спихнул его с себя.

Надо мною навис испуганный Вовка:

– Андрюх, ты как?

– Нормально, – прохрипел я, цепляясь за его протянутую руку и с трудом вставая. – Чем ты его так?

– Кулаком по голове… – хмыкнул Вовка, а потом виновато посмотрел на меня: – Извини, что сразу не помог. Просто я пока сориентировался, пока добежал.

– Да ладно, – отмахнулся я, – главное, что помог.

– Он хоть тебя не покусал?

Я внимательно посмотрел на вытянутые руки – пальцы дрожали. Чуть ссажена кожа, рубашка перемазана и подрана, но, слава богу, крови нигде нет.

– Ну и хорошо, – облегченно вздохнул Вовка. – По крайней мере, не придется прививки от бешенства де… – он запнулся и уставился куда-то мимо меня. Я проследил за его взглядом и замер, не веря своим глазам.

Пес изменялся. Медленно исчезала шерсть, втягиваясь в кожу. Пропал хвост, словно испарился в воздухе. Трансформировались, словно плавились, кости, заставляя тело принимать человеческий облик. Из кожи выступила одежда…

Через несколько минут рядом с нами лежал, уткнувшись лицом в песок и слабо постанывая, мужчина, одетый в синий джинсовый костюм. Вовка покосился на меня:

– Он точно тебя не покусал?!

– Да точно, – отмахнулся я, чувствуя во всем теле жуткую слабость.

– Ну вот, а я так надеялся подарить на следующий день рождения намордник и строгий ошейник.

Я сердито зыркнул на Вовку, и тот осекся:

– Тогда уходим?

– Ты с ума сошел?! Может, лучше задержимся и попытаемся выяснить, за каким чертом он на нас напал?

– Нет, Андрей, это ты с ума сошел! А если он, очухавшись, решит опять стать собачкой – хотя нет, это, наверно, был волк – и погонять нас по городу? Уходим!

Его доводы показались мне логичными. Вот только…

– А если ты ударил его слишком сильно и он умрет?

– Ах, извини! – взорвался Вован. – Мне надо было стоять и смотреть, как он перегрызает тебе горло!

– Я не это имел в виду, – буркнул я, опуская глаза.

– А может, мне вообще сходить извиниться перед дракуловскими амбалами?!

– Знаешь, – не выдержал я, – ту девчонку, которую покусал этот… «беффубый», мы уже бросили.

– Совесть замучила? Или думаешь, что это карма? – фыркнул Вовка, но трубку вытащил:

– Алло, «скорая»? Тут мужчине плохо, наверное, солнечный удар… Приезжайте, – он назвал адрес и, отключив сотовый, хмуро уставился на меня: – Доволен? А теперь уходим. И будем надеяться, что он не скажет в милиции, что это мы на него напали.

Я осторожно перевернул мужчину на спину…

Это был тот самый хмырь, с которым я столкнулся у дверей издательства.

Будем считать, что это совпадение, правильно? И Вовочке ничего говорить не стоит, а то сейчас начнется бредятина на тему того, что я нанес жуткое оскорбление клану оборотней, и они решили, что только кровь может смыть… Ну и дальше по тексту.

Лишь когда мы ушли с этого окаянного двора, я наконец отважился поинтересоваться:

– Ну и куда теперь?

Вовка удивленно уставился на меня:

– Как куда? Мы же собирались в книжный.

Я скептически осмотрел свою перемазанную уличной пылью рубашку и хмыкнул:

– Не уверен, что это хорошая идея…

– Почему? – непонимающе хмыкнул Вовка.

Я страдальчески закатил глаза:

– Вов, какого цвета эта рубашка?

Господин Данешти медленно обошел вокруг меня, потом неуверенно предположил:

– Серая?

Он еще и издевается!

– А с утра она была белой. К тому же еще нерваной.

Вовка вздохнул:

– Убедил. Поехали ко мне домой, попросим Аську, чтобы она тебе шведку зашила.

– Издеваешься? – хмуро поинтересовался я.

– И не думаю! Ты же сейчас начнешь рассказывать, какой ты бедный-несчастный, как тебя будут долго и нудно убивать родители…

– Я разве так когда-нибудь поступал?! – взорвался я.

Вовка пожал плечами:

– Не помню. Но я бы точно тебе все это рассказал…

Через час мы поднялись в Вовкину квартиру. Владимир Батькович открыл ключом дверь квартиры и внезапно, вместо того чтобы зайти внутрь, замер, загородив проход. Минуты через две мне надоело созерцать широкую Вовкину спину и я, медленно отодвинув друга в сторону, заглянул в квартиру.

То, что я увидел, поразило меня до глубины души…

Тетя Лида отличается редкой педантичностью. Все у нее лежит на своих местах, пылинке, посмевшей осесть на шкафу, тут же грозит смертная казнь путем удаления тряпкой, а все, что возможно, чуть ли не гвоздями приколочено (чтоб никто не убрал в неправильное место).

Ася пошла в маму. Честно говоря, для меня всегда оставалось тайной, каким образом Вовка выжил в таких стерильных условиях. Я бы повесился на второй день.

Впрочем, я, наверное, преувеличиваю. Владимир Батькович изо всех сил борется с осточертевшим порядком, а потому его комната выглядит нормально. Под нормальным видом я подразумеваю, что брюки могут быть обнаружены под диваном, носки – за батареей, а рубашка – в рабочем столе среди лекционных тетрадей. В общем, все как полагается.

Но с утра в доме была одна Ася, а значит, все должно сверкать чистотой и белизной (тетя Ася из рекламы удушилась бы на пару с Сердючкой). Сейчас же посреди коридора валялась пара ядовито-зеленых летних туфель на высоченном каблуке, да еще и на платформе. Такой вопиющий беспорядок равноценен атомному взрыву!..