Вампир поневоле

Белое двухэтажное здание, в котором находилось издательство и редакция газеты, словно светилось изнутри. Вовка взялся за ручку двери, потянул… и по улице разнеслось бодрое папановское: «Алло, шеф, эт я, Лелик!» Вован тихо выругался и, выпустив ручку, захлопал по карманам, разыскивая мобильник. Наконец трубка была обнаружена и извлечена на свет божий.

Я неодобрительно покосился на Вовкин сотовый, но промолчал. Вообще, телефон господина Данешти представлял собой жуткое зрелище: полностью отломана панель флипа, поцарапанный экран, облезлые клавиши… Насколько я знаю, тетя Лида и Аська неоднократно уговаривали Вовку поменять трубку, но тот уперся как баран – мол, нет, мне нравится именно эта модель…

В общем, Вовка минуты две пытался разглядеть номер, высветившийся на мониторе, потом плюнул на это и, включив трубку, поднес ее к уху.

– Да?.. Да, это я. А кого ты ожидала услышать, звоня на мой номер? Да понял я, что это ты, понял!.. Где-где! В городе! Какая разница, что я тут делаю! Если ты забыла, мне уже двадцать один год?.. Ой-ой-ой! Волнуется она! Значит, как матом меня крыть перед Дворцом спорта, так ты не волнуешься, а как я в город поехал, так сразу!.. Ну и что дальше?.. От такой же слышу! – рявкнул он напоследок и, прервав связь, выругался и спрятал телефон в карман джинсов.

– В чем дело? – поинтересовался я. – Кто звонил?

– Да Ася, – вздохнул Вовка. – Кто ж еще…

Не понял юмора.

– Ты что, опять поцапался с сестрой? Вчера же все нормально было. Что случилось?

Вовка покосился на меня и мрачно сообщил:

– Случилось то, что моя сестра – дура.

– А точнее?

Вовка посторонился, пропуская ко входу какого-то лысого мужика:

– Да мама вчера с работы принесла две контрамарки на концерт. Выдали им… Сама пойти не захотела, отдала нам с Аськой. Я вначале идти не хотел, да сестра уговорила. В общем, приехали мы с ней во Дворец спорта. Я дома на билеты не смотрел, а как увидел там афиши, так чуть на месте не умер! Пьеха!

– Так он же вроде неплохо поет, – удивился я. – Конечно, не Паваротти, но на фоне остальных певцов…

– Да кто говорит о Стасе?! – взорвался Вовка. – Его бабушка на сцену вышла. Она, может, и великая певица, но сколько ей лет?! Ну не люблю я патриархов слушать! Еще больше мне только Кобзон не нравится!

– И из-за этого ты поссорился с Аськой, – понятливо кивнул я.

Вовка снова посторонился, на этот раз выпуская из издательства девушку в полупрозрачной блузке и юбке, сшитой, судя по ее длине, из мужского галстука…

– Да если бы, – протянул Владимир Батькович, провожая девушку взглядом. – Сидим мы, значит, на концерте. Аське понравилось. Слушает она пение этой самой Пьехи и балдеет… Тащится как удав по стекловате. А я как это все услышал… Сижу я себе, значит, никого не трогаю и тихо так говорю: «Вы-ы-ыпустите меня отсюда… Я больше не бу-у-у!!!» Соседи со всех сторон лежали. А Аська как услышала, так чуть ли не ядом плеваться начала, до сих пор не отойдет!

Угу. Особенно после такого монолога.

Я покосился на Вовку. Его лицо изображало вселенскую скорбь, а в глазах плясали чертики.

– М-да, – протянул я, – тяжелый случай. Боюсь, это уже не лечится.

– А я о чем говорю. Пошли?

Честно говоря, я был уверен, что на проходной нас не пропустят. Обычно ведь как – хочешь куда-нибудь пройти, а ворота охраняются каким-нибудь божьим одуванчиком (причем не обязательно бабушкой), и при пересечении условной границы начинается: «А вы куда? А вы зачем? А вы почему?» Можно подумать, охранник этот вопросительные слова повторяет, чтобы не забыть.

Как ни странно, на этот раз все было по-другому. Вовка уверенно подошел к постовому – лысеющему дедку лет шестидесяти, замаскировавшемуся под объект интерьера в стеклянной коробке поста.

– Привет, дядя Петя.

– А, Владимир, какая встреча, – радостно отозвался дедок, нахлобучивая на голову белую фуражку. – Явился, значит, а я думал, ты уже меня забыл… А чего пришел? Практика у вас, что ли? В юридический отдел собираешься?

– Да нет, дядь Петь, у меня ж уже практика закончилась… – улыбнулся Вован. – Я просто так пришел. К дяде Вите, – на последних словах Вовка недовольно скривился, но охранник ничего не заметил.

– И то дело! Ну проходи, чего стал… А кто это с тобой?

– Да друг мой, – ухмыльнулся Вовка.

– Ну идите тогда, – вздохнул дедок, осторожно приглаживая усы.

Мы уже начали подниматься по лестнице на второй этаж, когда я внезапно вспомнил:

– Вов, а ты знаешь, в каком кабинете этот журналист? Как там его, Ходынцев?

Вован резко остановился:

– Не-а, не знаю.

– И что будем делать? – скептически поинтересовался я. – Спросим у твоего отчима?

Вовку аж перекосило при этих словах:

– Да ну его к Эйфелевой башне! Я лучше внизу спрошу.

Он сбежал по ступенькам и скрылся за углом, а я остановился на лестничном пролете и, опершись спиной о стену, стал терпеливо ждать.

Впрочем, времени прошло немного. Через пару минут послышались шаги и появился Вовка. Он поднимался по лестнице, засунув руки в карманы брюк и насвистывая какую-то мелодию:

– По словам дяди Пети, нужный нам журналист обитает в двадцать четвертом кабинете на втором этаже, – сообщил товарищ Данешти.

– Так чего мы стоим? Пошли.

Господин Ходынцев полностью оправдывал свою фамилию. В двадцать четвертом кабинете его не оказалось, но симпатичная улыбчивая девушка, сидевшая за компьютером и уверенно щелкавшая по клавиатуре («По-моему, это «Сапер» – тихо предположил Вовка. – «А мне кажется, больше на «Пинбол» похоже…» – так же тихо не согласился я), сообщила, что Дмитрий Васильевич в тридцать втором кабинете.

В кабинете под номером тридцать два нам сказали, что Ходынцев здесь был, но минут пять назад вышел, отправившись в семнадцатый кабинет. В семнадцатом кабинете нас послали. В двадцать седьмой кабинет.

В общем, господина Ходынцева мы так и не выловили.

Наконец остановившись напротив одного из кабинетов с полуоткрытой дверью, я поинтересовался:

– И что дальше?

Вован задумчиво почесал макушку, и его глаза вспыхнули азартом:

– О! У меня есть идея!

Я скептически хмыкнул:

– Паспарту, достань папироску, у мистера Фикса есть план!

Вовка смерил меня презрительным взглядом и продолжил:

– Так вот! Мы с тобой тычемся из одного кабинета в другой, вот ничего и не получается. А тут надо действовать систематически. Итак! Заклеиваем дверь на улицу скотчем. На верхнем этаже вешаем красные флажки – знаешь, как при охоте на волков в исторических книжках – это чтоб Ходынцев не отрастил крылья и не улетел, а то мало ли… А потом мы вместе: я – по лестнице слева, ты – справа, сгоняем этого журналюгу к сторожке на первом этаже! Ну как идея?

Идея была идиотской. О чем я и сказал Вовке.

Друг обиженно фыркнул:

– Ну вот что ты за человек?! Нет в тебе творческой жилки! Как ты вообще умудряешься на факультете лингвистики и журналистики учиться? Да еще специализироваться на переводчика?

– Ой, – скривился я, – можно подумать, у тебя эта жилка есть!

Вован пренебрежительно хмыкнул:

– А то как же! Нужно же бедному юристу зарабатывать на свой кусок хлеба с маслом!

– Ты еще скажи, «с черной икрой»!

Вовка только приоткрыл рот, собираясь выдать очередную пакость, ибо ничего другого он не говорит, как вдруг из кабинета, перед которым мы стояли, раздался мужской голос:

– Владимир?! Это ты?!

Вовка вздрогнул всем телом и медленно-медленно повернулся к двери:

– Ну я…

Говоривший (я его не видел, а вот Вовка, похоже, рассмотрел хорошо) удивленно хмыкнул:

– И что ты тогда там стоишь? Заходи, Владимир…

– … Ильич, – тихо добавил я.

Вовка бросил на меня зверский взгляд и, прошипев:

– А с вами, Лев Давыдович, мы поговорим позже, – зашел в кабинет.