Тайная история лорда Байрона, вампира. Раб своей жажды

— Не знаю,— неохотно признался он.— У меня лишь пару раз была возможность обследовать больных.

— Но вы же приехали сюда изучать эту болезнь!

— Первоначально — да. Но вскоре я узнал, что туземцы не одобряют интерес к этому таинственному заболеванию. Поскольку я здесь гость, мне ничего не оставалось, кроме как уважить их пожелания и остановить исследования. У меня и так было дел по горло — я организовал больницу и лечил прочие хвори.

— Но даже в этом случае... Вы говорите, что видели пару человек, страдающих вашей таинственной болезнью?

— Да. Вскоре после того, как похитили леди Весткот,— вы, наверное, слышали об этом несчастье?

— Разумеется. Ужасный случай.

— Судя по всему,— бесстрастно продолжал Элиот,— любое вторжение из внешнего мира беспокоит страдающих этой болезнью, выгоняет их из укрытий и заставляет рыскать по предгорьям и окружающим джунглям.

— Бог ты мой! — воскликнул я.— По-вашему, они вроде диких зверей?

— Да,— подтвердил Элиот,— именно так в основном к ним и относятся здешние туземцы — как к смертельным врагам. И я, исходя из собственных наблюдений двух упомянутых мною случаев, считаю, что местные жители имеют веские причины для страха, поскольку болезнь воистину смертоносна — она заразна и разрушает разум Вот почему я хочу вам помочь. Присутствие здесь русских в высшей степени опасно. Если они задержатся... Бог знает, насколько быстро способна распространяться инфекция.

— И лекарств от нее нет? — в ужасе спросил я.

— Насколько я знаю, нет,— пожал плечами Элиот.— Но те двое больных, которых я лечил, пробыли у меня недолго — неделю или около того,— и это была борьба против процесса атрофации. В конце концов я потерпел поражение — болезнь добралась до головного мозга, после чего оба больных исчезли.

— Исчезли?

— Вернулись туда, откуда пришли,— Элиот повернулся и показал на лес и горные вершины вдали.— Знаете легенду? Там живут демоны.

— Вы это серьезно?

И снова Элиот прикрыл глаза.

— Не знаю,— сказал он наконец.— Но чем выше в горы, тем чаще встречаются случаи этой болезни. Согласно моей теории, местные жители не раз наблюдали этот феномен в прошлом и для его объяснения создали целую мифологию.

— Вы имеете в виду разговоры о демонах и прочую чушь?

— Именно так.

Элиот помедлил и открыл глаза. Он взглянул через плечо, и я невольно тоже оглянулся. Луна, призрачная и бледная, как горные вершины, была почти полной, а джунгли за нами казались сотканными из синих лоскутков.

— Ветала-панча-Виншати,— вдруг промолвил Элиот.— Когда брамин произнес эти слова, вы ведь их узнали?

Я кивнул.

— Откуда они вам известны?

— Мне их растолковал профессор санскрита,— ответил я.

— А,— медленно кивнул Элиот.— Так вы познакомились с Хури?

Я попытался вспомнить, так ли звали бабу.

— Он был толстый,— сказал я.— И чертовски грубый.

— Да, это Хури,— улыбнулся Элиот.

— Так вы, стало быть, тоже его знаете? — спросил я.

Глаза Элиота сузились:

— Он иногда появляется здесь.

— В горах? — хмыкнул я.— Но он же жуткий толстяк! Как ему удается взобраться сюда, черт возьми?

— О, когда дело касается его исследований, он готов пойти на любые муки.— Он полез в карман.— Вот,— сказал он, вытаскивая ворох сложенных бумаг,— статьи, о которых я говорил, те, что побудили меня приехать сюда... Их написал профессор.— Он передал мне бумаги.— А вот эту он прислал мне всего месяц тому назад.

Я взглянул на статью: «Демоны Каликшутры. Исследование по современной этнографии». А ниже мелким шрифтом шел подзаголовок: «Санскритский эпос, гималайские культы и традиция насыщения кровью». Я помрачнел.

— Простите, это должно меня заинтересовать?

Во взгляде Элиота, казалось, мелькнула насмешка.

— Так Хури вам не сказал, что означает «Ветала-панча-Виншати»?

— Сказал конечно. Так называют демона.

— По правде говоря, в здешних местах это означает нечто иное.

— Да неужто?

— Да,— кивнул Элиот.— Нечто такое, что меня всегда интриговало. На Востоке миф зачастую связан с медицинским фактом...

— Знаю, знаю,— закивал я.— Но скажите же наконец, что означают эти проклятые слова?

Элиот вновь повернулся и осмотрел джунгли.

— Это означает «кровопийца», капитан,— проговорил он.— Теперь вы понимаете? Вот почему горцы мажут свои статуи козьей кровью. Они боятся, что иначе демоны придут и выпьют их кровь.

Он тихо рассмеялся, и смех его звучал очень странно.

— Ветала-панча-Виншати,— прошептал он себе под нос и взглянул на меня.— В нашем языке есть одно обозначение, гораздо более точное, чем «демон». Это «вампир», капитан. Вот что это значит!

Я молчал, вглядываясь в его лицо, омываемое серебряным светом луны. Спустя некоторое время я было раскрыл рот, чтобы спросить, неужели он в самом деле считает, что местные племена пьют кровь, однако в этот миг до нас донеслись возгласы часовых. Я оглянулся и вскочил на ноги. Внезапно раздался выстрел из ружья. Вот и конец разговору, подумал я. Такова судьба солдата. Зов боевой тревоги — и все. Я бросился к часовым и увидел, что они стоят у края тропы.

— Русские, сэр,— отрапортовал один их них, указывая винтовкой.— Вон там, трое или четверо. Думаю, одной сволочи я в спину попал.

Я выхватил револьвер и осторожно двинулся по тропе туда, где начинались джунгли.

— Вон там они были, сэр,— заявил часовой, тыча оружием в густую тень.

Я прошел через подлесок — никого не видно. Раздвигая вьющиеся растения, я осмотрелся. В джунглях по-прежнему тишина и покой. Я шагнул вперед и... вдруг почувствовал, как чьи-то пальцы схватили меня за ногу.

Я глянул вниз и тут же выстрелил. Помню бледное лицо, широко раскрытый рот и холодный, мертвый взгляд. Пуля разнесла неизвестному череп — он разлетелся на куски, и в лицо мне ударил фонтан крови и костей. Неприятно, но, странное дело, я был абсолютно спокоен. Я отер с глаз мерзкое месиво и всмотрелся в труп у моих ног; все вокруг было забрызгано кровью. Склонившись над телом, я увидел круглое отверстие от пули в спине — один из моих солдат всадил ему пулю прямо в позвоночник.

— Да его давно убили, еще до того как вы пальнули в него, сэр,— сказал часовой, рассматривая дырку от пули.

Не обращая внимания на его слова, я перевернул труп. На мертвом была местная одежда, но, пошарив у него в карманах, я нашел смятую рублевую бумажку.

Я разогнулся и всмотрелся в темную гущу лиан и деревьев. Черт их дери, они же там, наверху.

Разведданные Роулинсона подтвердились: в Каликшутре действительно появились русские. Кровь моя чуть не вскипела от этой мысли. Бог знает, какие пакости они там готовят! Бог знает, какие дьявольские заговоры чинят против британской власти в Индии! Я вновь бросил взгляд на труп у своих ног.

— Похороните его,— отдал я приказ, пиная мертвеца.— А когда сменитесь, хорошенько отоспитесь — хотя бы несколько часов. Впереди долгий день — выступаем завтра, как только забрезжит рассвет.

6 июня 1887 г. 

Любезный Хури!

Выхожу завтра с Мурфилдом и его людьми. Сегодня ночью один из часовых застрелил русского солдата, и Мурфилд хочет удостовериться в присутствии здесь противника. Пойду с ним до Калибарского перевала.

Оставляю вам эту записку, ибо, возможно, буду сопровождать его дальше. Если так случится, то в равной степени возможно, что я уже никогда не вернусь. За два года, прожитые среди обитателей предгорий, я стал почти одним из них. Все это время я держал свое обещание и не пытался проникнуть за перевал, в саму Каликшутру. Если найду в себе силы, то сдержу это обещание и сейчас, ибо не хочу предавать тех, кто проявил по отношению ко мне такие радушие и щедрость. Но то, чего боялись местные жители, уже началось: с перевала воистину спускается хаос. Хури, этот русский, которого убили сегодня ночью... Я провел вскрытие. Сомнений нет: все его белые клетки заражены.