Художники смерти

Опасность, казалось, должна была раскалить стены, но люди этого не чувствовали — лишь плотнее жались друг к другу. Возможно, некоторым было неуютно, а у кого-то начались перебои с сердцем и давлением. Я осторожно вобрал рукоятку ножа в ладонь, и, стараясь не шуметь, мягко раскрыл треугольное лезвие. Вслед за тихим щелчком клинка, вставшего на место, раздался еще один чужеродный звук. Стекло в окне слева начало чуть вибрировать и я, словно невзначай, встал между ним и молящимися. Постепенно шум хора и прочие признаки службы стали отдаляться от меня, осталось только чувство приближения противника.

Стекло взорвалось — я вовремя развернулся спиной и пригнул голову, так, что осколки застряли в куртке и лишь несколько чиркнули по затылку. Разворачиваясь, я взмахнул рукой — гибкое тело, переливавшееся всеми цветами влетело через пролом, и тут же отпрянуло от клинка. Неведомый противник вскинул руку, гибкая плеть, растущая из середины его ладони, стегнула по полу. «Горная лавина» легла в левую руку, я перехватил второй нож, пытаясь блокировать орудие нападавшего. Он в ответ попер вперед, пытаясь прорваться — и это ему удалось, но ценой пореза на корпусе.

Люди перед моими глазами превратились в колышущуюся массу, из которой, словно язычки огня, вырывались прозрачные облачка — ментальный шлейф от волнения. Противник влетел в толпу, обвивая ближайших к нему своей плетью — нож к тому времени, наконец, рассек орудие, второй клинок еще раз чиркнул по корпусу. Толчок ладонями отбросил меня в сторону — судя по мягкому сопротивление, я врезался в толпу людей. Нападавший, оставляя за собой полосу, похожую на дымку, рванул обратно. Алая звездочка пересекла его путь, два четких удара, яркий блеск стали, и многоцветие атакующего начинает меркнуть. В колеблющемся воздухе я двинулся вперед, чувствуя, как наступаю на ноги и тела лежащих людей, и успел как раз в тот момент, когда это нечто пытается подняться. Треугольный клинок почти не встречает сопротивления, руку словно обжигает перетекающая энергия, накрытый «сетью», тяжело раненый противник еще пытается уползти, потом, наконец, опадает пустой оболочкой.

Тошнота пришла вместе с болью во всем теле и обычным восприятием мира. Ноги подкосились, я оперся о стену и улыбнулся Ире, которая, бледная и обессиленная, стояла рядом. А в церкви был аншлаг. Пяток людей лежало в обмороке, еще десяток потирали ушибы. Хор молчал, священник тоже. В нашу сторону никто не смотрел — очевидно, что происходящее осталось для всех непонятным. Разлетелось окно, люди упали — вот и все, что видели свидетели. Наш бой был слишком быстрым, чтобы прихожане могли рассмотреть его толком.

Телом нападавший походил на человека. Вернее, оно ничем не отличалось от человеческого. Я присел не корточки, поднял безвольную руку, изображая оказание первой помощи, одновременно прошаривая карманы. Но камуфляжный комбинезон не содержал ничего интересного, кроме трех дыр, проделанных моим ножом. Поколебавшись мгновение, я мысленно посмотрел на прихожан, который приходили в себя, и, втянув в руку чуток полученной энергии, резко послал в их сторону. Ира поняла мой замысел и рванулась к выходу. Контроль над разумом нескольких человек — вещь несложная, если они объединены чем то и без помощи того, кто пытается ими манипулировать. Я не стал отвлекаться на массовый гипноз — нам просто было нужно уйти прежде, чем кто-то увидит двух незнакомцев над телом третьего. Энергетический «выхлоп» возымел эффект магниевой гранаты — на несколько мгновений люди вошли в состояние легкого шока, и не обратили внимание на наше бегство.

Оборотней мы поймали на полпути к храму и завернули обратно. Вид у обоих девушек был тревожный, но они слегка успокоились при нашем появлении. Нора с подозрением принюхалась.

— Кто-то пошалил?

— Ага, мальчик с нагайкой. Не знаю, кто это был, но очень шустрый. — Оборотень озадаченно посмотрела на меня.

— Пастух? — настала моя очередь удивляться.

— С чего ты это взяла? — Нора пожала плечами.

— Свои легенды есть не только у людей и вампиров. Возможно это существо у вас называется по другому… мы же воспринимаем мир, как волки. Люди, как их и называет их легенда, это агнцы ну или бараны. Оборотни — это волки, вы — тоже хищники… А есть существа выше стада — те, кто его охраняет, но не просто так, а для того, чтобы прирезать барана к ужину. Их мы называем «пастухи».

— Ты имеешь в виду опричников? — Нора, не стесняясь, рассмеялась.

— Опричники — это бараны с самыми большими рогами и крепким лбом. Никаких отличий от стада у них нет.

— Интересно, что бывает, когда волк убивает пастуха? — В моем вопросе был и ответ, мне просто хотелось услышать его от другого.

— Облава на волков. — Нора сверкнула глазами в сторону храма, потом легким движением прикоснулась лбом к моему плечу и убежала в дом.

— Она просто вьется рядом, ты что, не видишь? — Ира сама сейчас походила на ощерившегося волчонка. Я поймал маленькую ладонь и осторожно собрал ее в кулаке.

— Они не зря зовутся оборотнями. Правила жизни у них волчьи. Во время нашей встречи Нора, как старшая из сестер пыталась оспорить главенство в группе, которая для нее стала стаей. Но проиграла, а значит, стремится теперь стать вторым после вожака, существом. Первой самкой, если тебе так больше нравится… Но это лучше, чем иметь за спиной оборотня-соперника.

— Я ее порву… — Судя по выражению ее глаз, Ира была близка к воплощению этих слов в жизнь. Я поспешил успокоить напарницу.

— Не надо, нам… вам нечего делить — скоро выполним задание, да и разойдемся по экологическим нишам.

Глава 41

Опричники появились в доме через несколько минут. По их поведению, порывистым жестам и косым взглядам я понял, что наше присутствие на службе они все же заметили, но, вопреки своей традиции, обвинять недругов во всех бедах народа не торопились. Пересказав вкратце панику, после того, как некоторым прихожанам стало плохо во время обедни, парни посмотрели на нас в ожидании откровения. Обманувшись в своих ожиданиях, демонстративно удалились обратно, бросив на пороге «Там нужна помощь».

Нора пожала плечами и вернулась на кухню. Услышав тихие причитания попадьи оттуда, я потянулся следом, прихватив Иру. Картина открылась интересная. Продемонстрировав миролюбие, оборотни накрошили салат из поздних овощей, почистили картофель для постных щей, чем заслужили расположение хозяйки дома. Но теперь, видимо сочтя задачу выполненной, а мир и терпимость установленными навечно, они скинули форменные куртки и азартно готовили строганину из куска мороженого мяса, которое они привезли с собой в переносном холодильнике. При нашем появлении Нора тихонько оттолкнула сестру в сторону, освобождая место у стола, и, с виноватым видом, облизала свой нож. Блестящее крупинками розового льда, черное лезвие скользнуло по губам и исчезло в пластиковых ножнах на предплечье. От этого движения по телу оборотня пробежала легкая волна тренированных мускулов. Ира чуть слышно фыркнула, бросив взгляд на ее крепкую грудь, обтянутую лишь трикотажной майкой.

— Успокойте хозяйку, скажите, ваш обед не разговаривал при жизни? — Оборотни разом хихикнули, покачав головами.

— Мясо с нашей фермы, оленина. — Тяжелый вздох, раздавшийся за спиной хищников, видимо, означал облегчение в смеси с сожалением о потерянных душах.

— Что делать, мы слишком разные. Мне также непонятны добровольцы, строящие храм, как вам — повадки хищников. — Грузная попадья в ответ молча перекрестилась.

— Да уж… Помню, как-то понадобилось нам сменить чехлы на сиденьях в семейном авто — старые протерлись. Отец отправил меня на такую стройку — говорит, там много рабочих, присмотри парочку тех, у кого шкура потолще, ее легче выделать… — С тихим криком попадья выбежала из дома. А Нора, которая в конце своей речи со зверским выражением лица сняла очередную стружку с куска мяса, сложилась пополам от смеха, также, как и ее сестра.

— Зачем ты так с ней? — Кое-как успокоившись, оборотни, с удивлением посмотрели на меня.