Художники смерти

— Первый, она же дура полная! Раз считает нас чудовищами, зачем разочаровывать человека?

— Этот человек, несмотря на страх, пустил вас в дом… и по-своему беспокоится о гостях. Могли бы проявить уважение.

— А мы проявили, — хором ответили оборотни, — Мы корм для свиней помогли приготовить.

— Это постные щи были вообще-то. Для семейства, да и опричники, думаю, их есть собирались.

— Правда? Значит, отруби не надо было сыпать? — Вопрос прозвучал искренне, но клокотавший смех выдал коварный замысел сестер. Видимо, это вопрос они берегли для начала трапезы, но не удержались. Что же, ненависть со стороны людей можно заработать не только кровожадностью, достаточно презрения к их традициям. Мы присоединились к веселью, но, даже не обладая чутьем вампира, можно было догадаться, что опричники шутку не оценят. Я взмахнул ножом, отсекая стружку от куска, и протянул Ире получившуюся мясную розу. Девушка поколебалась, потом глянула на замерших оборотней и демонстративно запихала ее в рот. Нора дернула плечом, но сдвинулась еще чуть в сторону, давая возможность и сопернице приблизиться.

Мороженое мясо таяло во рту, превращаясь в нечто сочное и невесомое. Я чувствовал себя, как курильщик, долгое время не прикасавшийся к сигаретам. Голод хищника отличается от любого другого — эта страсть не к излюбленной пище, а тем переживаниям, которые возникают во время охоты. Чистая энергия, за которой идет гонка, не дает ощущения, которое возникает при поимке, точнее при «взятии» добычи. Этого оленя не просто вырастили и забили — на нем тренировались оборотни. Я не мог, да и не стремился распознать детали, но было ясно, что угощали нас не просто мясом, а загнанным стаей, по всем правилам охоты, зверем. А это значило, что оборотни нас признали — теперь уже без сомнений. Поэтому, случись что, под облаву мы тоже попадем вместе.

— Что-то наши набожные друзья задерживаются… — Мара не договорила, поскольку на дворе послышались шаги четырех человек.

— Попадья на нас жалуется. И это после всего того, что мы… — Нора патетически возвела глаза к потолку, потом хихикнула, и с ледяным хрустом продолжила кромсать оленину.

Опричники и хозяева были не расположены шутить. Происшествие в храме лишило их аппетита — по словам настоятеля, из тех, кто упал во время службы, троих увезли в районную больницу с сердечными приступами. Еще пятеро получили ушибы и растяжения. Кем был нападавший, никто не знал. Но была и хорошая новость — очевидцы толком не разглядели, что мы натворили, к тому же память некоторым отшибло после моего фокуса. Поэтому все решили, что этого беднягу некая сила бросила в окно снаружи, от чего страдалец и расшибся насмерть. Участковый остался на дежурство, до приезда районной опергруппы. Опричники, едва хлебнув кулинарного чуда от оборотней, одели форму, и пошли общаться с представителями власти. Священник же долго изучал жижу в тарелке, потом со вздохом встал из-за стола.

— Судный день все ближе, силы тьмы расползаются по земле, от гнева Господнего укрыться тщатся…

— Может быть, вам стоит уехать отсюда? Тем более, что дочь… — Священник подлетел ко мне.

— Что ты про нее знаешь? — Он почти умолял, и это было странно.

— Она жива, и, как мне кажется, неплохо себя чувствует, а…? — Собеседник отвернулся к иконам и с облегчением зашептал что-то.

— Она просила, чтобы мы не беспокоились, писала про какой-то приход, куда собиралась устроиться на службу… Но она никогда не была религиозной…

— Ну, люди же меняются. — Я не стал просвещать собеседника, насколько серьезными бывают перемены.

Ближе к вечеру, наконец, вернулись опричники. Оборотни, повеселевшие после обеда, разминались в легком рукопашном поединке. Девушки, выкатились во двор, как были, в легкой одежде и, поднимая легкую пыль, азартно колотили, бросали и хватали друг друга. Игра эта, в их варианте, очень напоминала возню волчат возле логова. Появление опричников им помешало. Даже не запыхавшиеся, оборотни взяли спутников в клещи и так проводили до крыльца.

— Милиция уехала, народ теперь волнуется. На улицах встречаются люди с ружьями. — Через плечо опричника, я посмотрел на Нору.

— Облава? — Волчица чуть улыбнулась, поняв мой вопрос.

— Нет, только флажки развешивают. — Опричники крутили головами, пытаясь вникнуть в странную для них беседу.

— Тогда не будем ждать загонщиков, поедем сейчас. — Парни все же были очень дисциплинированными — лишь пожали плечами и полезли в кабину автомобиля.

Иней шуршал под ногами, когда мы, еще в темноте, вышли из салона УАЗа. Дорога закончилась пару километров назад, но нам удалось углубиться по заросшему тракту еще немного. Опричники долго изучали через бинокль с инфракрасной подсветкой чащу, потом достали из салона патронташи, помповые ружья, и начали набивать магазины.

Священника мы оставили с супругой, решив, что в ночном переходе толка от него все равно не будет. Оборотни сделали по роще небольшой круг и теперь стояли в ожидании распоряжений. Я представил, как они будут мчаться через чащу с опричниками за компанию — спутники скажут много интересного про их звериную силу и чутье. Поэтому и решил разделиться.

— Попробуем продвигаться парами. Мы впереди, потом оборотни, а вы, ребята до рассвета прикрывайте авто — мало ли, как быстро нам придется драпать обратно. Потом двигайтесь в нашем направлении.

— Разумно ли…? — Воспитание все же позволило Алексею подать голос.

— Хочешь, побежали вместе? — Оборотни подрагивали от нетерпения, но решили подколоть напарника, а возможно, что и нас. В таком случае их ждал небольшой сюрприз.

Я взял ладони Иры, стоя лицом к девушке. О таком, парном перемещении я знал лишь понаслышке, и сейчас предстояло проверить теорию. Заключалась же она в том, что охотник и следопыт вместе входят в транс и, действуя как один человек, передвигаются, используя свою возможность ускорять движение.

Первая, легкая волна энергии чуть качнула нас. Я чувствовал, как стучит сердце маленького вампира, и это движение бьется уже внутри меня самого. Стена леса стала чуть ближе, потом руки спутницы словно растворились в моих — я чувствовал ее и свое прикосновение, мы жили одним существом, и обладали единой волей. Земли под ногами уже не было — лишь нечто, через которое мы двигались к цели. Я видел, как сорвались с места вслед за нами, но пропали далеко позади оборотни, как темные сучья и стволы сосен летят на нас, уходя в сторону в последнюю минуту… Такая гонка продолжалась несколько минут — внезапно мы остановились. Ира повисла, уцепившись за мою куртку, часто хватая воздух ртом. Я придержал маленького вампира, пытаясь понять, что происходит. Запоздалое соображение пришло в голову вместе с поцелуями, которыми начала сыпать спутница. Астральное объединение для охотника было равносильно любовной схватке, а потому чувства, бурлящие в ней, были очень земными. Лишь чуть отдышавшись, спутница огляделась вокруг.

— Где мы?

— Ждем оборотней. — Запыхавшиеся, изумленные сестры появились только через полчаса.

— Где берут такие батарейки? — Нора с этими словами присела на ствол поваленного дерева. Жар тела девушки чувствовался на расстоянии нескольких шагов. А запах заставил Иру нахохлиться — она явно собиралась сказать про дезодорант или пользу ежедневного душа, но передумала.

— Их добывают. — О том, что такое перемещение — практически предел способностей вампиров, я распространяться не стал.

Глава 42

Небо сменило черный цвет на серый, когда мы продолжили путь — теперь уже вчетвером. До развалин монастыря или что там было, оставалось еще несколько километров. Оборотни преображались на глазах — девушки крались через лес, чуть пригнувшись, ежеминутно втягивая воздух, осторожно оглядываясь. Ира с интересом наблюдала за ними, очевидно, стараясь не пропустить момент, когда они начнут обрастать шерстью — настолько велико было сходство с поведением диких животных.

Припоминая рассказ священника о царящей жути, я мысленно обшаривал окрестности в поисках опасности, но предрассветный лес был тих и очень холоден. Такими же пустыми предстали перед нами и развалины, заросшие кустами шиповника. Собственно, ничего, напоминающего постройки здесь не было — так куча камней. Мы обшарили валуны в поисках секретных ходов, оборотни казалось, сунули нос в каждую щелку. Когда солнце поднялось над лесом, я присел на один из валунов, слушая тишину природы, проходя, теперь уже мысленно, по развалинам. Следы были, чьи — понять не удавалось, слишком уж слабыми они оказались.