Perfectly entwined (СИ)

Но они не влюблённые. Девушка отрывается от шеи парня, и Гарри в ужасе раскрывает рот в немом крике — его глотка вывернута, выгрызена с сумасшедшей жестокостью. С оскаленных зубов капает кровь, и под тихое рычание Гарри понимает, что лебедь вымазан вовсе не краской. Чокнутая поднимает подбородок, принюхивается, и будто животное выпрыгивает из кабинки.

Время словно разбилось на куски, а мир лишился рассудка.

Гарри реагирует мгновенно, перепрыгивает через ограждение и на протестующий крик охранника на ходу бросает:

— Скорую! Вызовите скорую!

Девушки борются на земле, и Гарри оказывается рядом с ними мгновенно. Резким рывком поднимает верхнюю, отбрасывает в сторону. В ужасе наблюдает, как она проезжается оголёнными бёдрами по шероховатой поверхности, стёсывая кожу, но словно не чувствует боли, вскакивает и злобно рычит.

Прежде чем она бросается на Гарри, краем глаза он замечает, как мужчина в кабинке поднимается на ноги. В его глазах то же безумие, а низкий угрожающий рык устрашает.

— Можешь идти? — спрашивает он у лежащей на земле девушки. Волосы закрывают лицо, а ноги вывернуты под странным углом и дрожат. Она не реагирует, и Гарри повышает голос. — Эй! Надо уходить.

Стоит ему наклониться, взять её за окровавленное плечо, как она вскидывает голову. Первое, что видит Гарри — это чёрные дёсны её скалящегося рта, будто отвратительные комья маслянистой земли. Он отшатывается в ужасе и в ступоре замирает, глядя, как неловко и жутко она поднимается, опираясь на руки.

Троица берёт его в кольцо.

〄〄〄

Только когда поездка подходит к концу, а ноги ступают на твёрдую землю и тугие волны горячего летнего воздуха остаются позади, Луи выдыхает, потягивается.

А потом чувствует это.

Плотный ком в горле, мешающий говорить, мешающий дышать. Влажной рукой он хватает Лиама за бицепс, тянет к себе, и должно быть, его глаза совершенно дикие — друг напрягается, тянется за телефоном.

— Гарри? — спрашивает он, и Луи бессильно кивает.

Долгие гудки увеличивают градус и без того жаркого вечера, распыляют беспокойство. Луи растирает кожу над колотящимся сердцем, оглядывая толпу в жалких попытках увидеть Гарри. В голове вихрь из мыслей и предположений, одно абсурднее другого, но Луи пытается сдерживаться, пытается глубоко дышать, успокоить бешеное сердцебиение.

— Не берёт, — взволнованно произносит Лиам, а потом громкий детский крик разрывает монотонное гудение толпы. Парни вскидывают головы, стараясь разглядеть, что произошло, но у аттракциона слишком много людей.

Толпа приходит в замешательство, и Луи чувствует тычки под рёбра, когда напуганные, дезориентированные люди пытаются протиснуться мимо него, и будто борешься с течением реки, непреодолимым и целенаправленным.

— Лиам! — гудки обрываются, и Луи слышит родной голос. Испуганный до какого-то совершенно не характерного Гарри визга. — Лиам! Найл на колесе обозрения!

В трубке ещё секунду слышно тяжёлое дыхание, будто Гарри бежит, и крики на заднем фоне. Поблизости от Луи тоже кто-то кричит, надрывно, срывая голос, и ситуация медленно выходит из-под контроля. Луи смотрит из стороны в стороны, больно прикусывая нижнюю губу, чтобы не дать панике завладеть собой.

Бег, падения, крики, плач, смятение. Страх. Он, словно цунами, в считанные секунды накрыл людей. Вот только причины не видно.

Они теряются, не только в хаотично-перемещающейся толпе, но и в самой реальности, которая ещё час назад была полна радостного смеха, а сейчас в воздухе всё чаще слышен крик боли и ужаса.

— Пошли, — тянет его Лиам.

Вдоль высокого забора, раскрашенного по мотивам известного мультика, они продвигаются ближе к выходу из парка, туда, где над всеми аттракционами высится колесо обозрения. Сжав ладони в кулаки, напряжённый словно струна, готовая вот-вот лопнуть, Луи доверяет себя Пейну, отключаясь от окружающего мира, чутко прислушиваясь к каждой эмоции Гарри.

Что-то непонятное и без сомнения опасное творится в парке, а его парень один на один с этой угрозой, лица которой Луи не может разглядеть, лишь тихое дыхание смерти в затылок, что заставляет волоски на коже вставать дыбом.

Но Стайлс не ранен, это Луи чувствует чётко, а также бушующий в его крови адреналин. Первый шок для него остаётся позади, в то время, как Луи даже не понимает, что происходит.

Из мыслей его вырывает Пейн, он оглядывается через плечо на аттракцион, с которого они сошли несколько минут назад, и останавливается. Буквально врастает в землю перед Луи.

Позади них, кажется, разверзся ад. Толпа колышется, подобно океанским волнам во время шторма. Паника окончательно завладела людьми. Они кричат, сбивают друг друга с ног, бегут по чужим головам, кто-то пытается лезть на высокий забор, спасаясь.

Но от чего?

— Давай ускоримся? — напряжённым голосом произносит Пейн, а кивает Луи уже на бегу. Волнение за Гарри вновь загорается в груди, мешая дышать, осознавать реальность, но Томлинсон берёт себя в руки, и с наступающей на пятки бурей, что разрушит мир, движется вперёд.

〄〄〄

Отчаяние — слепое, уничтожающее волю к действиям сковывает тело, и Гарри чувствует пульсирующую боль по всему телу. Люди толкают его, и он будто в воде, барахтается, стараясь глотнуть воздуха, но как щепку, его измученное тело несёт на скалы.

В его случае, оттесняет к стене, а пугающий до нервного всхлипа в горящем от недостатка кислорода горле рык всё ближе.

Гарри не знает, что за неведомая болезнь лишает людей рассудка, превращая в жестоких убийц, но дитя своего поколения, он понимает одну важную вещь — хочешь выжить, оставь геройства глупцам и беги. И он бы давно был далеко от этого дикого, превратившегося в ад места, но где-то среди раздирающих друг друга на части людей находится Луи. Больше чем свою жизнь, Гарри нужно спасти именно его.

— Осторожнее! — восклицает он, когда кто-то врезается в спину.

Гарри оборачивается, прижимает ладонь ко рту, стараясь заглушить крик: мальчишка, лет восьми, не больше, вгрызается зубами в голень упавшей на землю девушки. Вырывает куски кожи, и горечь поднимается по судорожно сокращающейся глотке Гарри, когда он видит окровавленные жгуты мышц, что тянутся за его безостановочно перемалывающими плоть зубами.

В первую секунду Гарри тянется к ней, чтобы помочь, ответить на её умоляющий, полный страдания взгляд, а тело ещё чувствует соприкосновение, толчок, когда она врезалась в него, прежде чем упасть. Но ещё один ребёнок появляется справа, наваливается на девушку, вгрызаясь между лопаток.

Она больше не кричит, странно булькает, и лишь её руки чуть подёргиваются, пока мальчишки едят её.

Едят.

Истерика погребает под собой. Будто огромные камни придавливает Гарри к земле, и он готов сдаться — лечь на землю и зарыдать в ожидании неминуемой гибели. Постоянное мельтешение испуганных кричащих лиц дезориентирует, и он уже не понимает в какую сторону двигался изначально, после того, как ему удалось сбежать от тоннеля любви. Его толкают, а рычание всё ближе, и, скорее всего, ему не хватит сил, чтобы добраться до своего парня.

Удар локтём по голове вышибает хаотичные мысли о спасении, и в пустоте, оставшейся после них, появляется одна, очень пугающая. Что, если его парень мёртв?

В этом беспорядке, с подстерегающей в каждом незнакомом лице смертью, мог ли Луи остаться в живых?

Гарри не чувствует его. Заглушённые собственным страхом чужие эмоции внутри него слишком слабые, неслышные. Трясущейся рукой Гарри пытается достать телефон и упрямо продолжает двигаться вперёд, сквозь плотный поток людей.

Длинные гудки. Шлейфом из пронзительных звуков они тянутся за ним, и Гарри движется всё медленнее, сжимает телефон в плотной ладони, а губы шепчут ЛуиЛуиЛуи. Но Луи не поднимает трубку.

Солёная влага собирается на кромке ресниц, затуманивает зрение, и Гарри смаргивает слёзы, высоко задрав голову. Колесо обозрения возвышается чуть справа, и он не может поверить долгие мгновения в своё везение.