Perfectly entwined (СИ)

— Что это? — едва слышно произносит он. Томлинсон качает головой, тоже сбитый с толку, резко поднимается с кровати. — Я пойду с тобой.

Пытаясь последовать его примеру Гарри отбрасывает край одеяла в сторону, но его голое колено тут же накрывает влажная от беспокойства ладонь Луи.

— Ты останешься здесь, пока я не выясню, что происходит.

— Нет, — отрезает он, возможно чуть громче, чем рассчитывал, потому что ладонь Луи тут же перемещается на его рот, плотно прикрывая. Выразительно поднятой бровью Томлинсон просит быть тише, и Гарри чуть кивает, прежде чем рука исчезает с его губ. — Я не девчонка, Лу. Такая опека мне не нужна.

Безмолвная борьба за право диктовать условия не длится дольше половины минуты — напряжение покидает лицо Томлинсона, он опускает плечи, сдаваясь, и слегка улыбается.

— Конечно, прости, — шёпот звучит действительно виноватым. — Такое количество сестёр, как у меня, накладывает определённый отпечаток на поведение. Я просто волнуюсь о тебе.

Гарри кивает, сжимает своего парня в коротких объятиях, вдыхая полной грудью аромат его кожи, от которого в груди расширяется новая Вселенная, бесконечная и яркая.

— Я смогу позаботиться о себе, обещаю, — уверяет Гарри, пока они обуваются.

За дверью слышатся осторожные шаги, и Луи медленно подходит к ней, кладёт подрагивающие пальцы на ручку. Сердце Гарри стучит в груди, этот звук подобен грохоту сходящей с гор лавины, когда камни и куски льда сталкивают друг с другом, чтобы разбиться, раскрошиться в труху друг об друга. Луи сглатывает и поворачивает ручку, а в его груди бушуют все те же эмоции, и Гарри захлёбывается ими в двойном количестве.

— Боже, ребята! — Сэм дёргается назад, когда Луи приоткрывает дверь комнаты. Он осторожно выглядывает в коридор и, убедившись, что кроме девушек там никого нет — выходит.

В руках Саманта сжимает биту, и костяшки её пальцев почти белые от напряжения. Гарри появляется в коридоре последним, прикрывает за собой дверь и все они оказываются в полутьме — свет идёт лишь снизу, оттуда, куда ведут ступени лестницы.

— Вы слышали шум? — спрашивает Элизабет. Парни синхронно кивают, и все четверо поворачиваются к лестнице, ведущей на первый этаж. Влажными ладонями Гарри сжимает футболку своего парня, стараясь унять ужас, которым сковано тело.

— Я бы не отказался от такой штуки, — кивает Луи на биту, но Сэм только улыбается уголком губ и отрицательно мотает головой.

— Она играла в бейсбол в школе, — поясняет Бетси. — Лучшая подача выпуска, так что биту не проси. Возьми это.

Девушка протягивает ему длинную палку, и то, что это черенок швабры Гарри понимает лишь по скептическому выражению лица своего парня. Но Луи берёт её, сжимает двумя руками. Саманта приподнимает биту выше, и они направляются к лестнице в напряжённом молчании.

Луи спускается первым, перехватив деревяшку поудобнее во вспотевших руках: Гарри чувствует его напряжение, помноженное на собственное беспокойство. Этот коктейль рождает внутри тошноту, от которой не избавиться, сунув два пальца в рот. Это тот тип недомогания, которое лечится абсолютной безопасностью и тёплыми объятиями, искренними словами о том, что всё будет хорошо. Этой роскоши они лишены.

— Эй, — тихо зовёт Луи. Саманта прикрывает его справа, в то время как Гарри перебирает взглядом предметы вокруг, стараясь найти себе оружие.

Он первым видит человека, скрючевшегося на полу, белой, толстой спиной к ним; успевает поднять руку, привлекая внимание остальных. Девушки замирают, кажется, даже не дыша, а Луи кивает, чуть сдвигается в сторону. Статичность сцены, замершего в напряжении катастрофы воздуха рушит Найл, спускает время с паузы громким хлопком двери. Мужчина оборачивается, вскакивает на ноги, из открытого рта вываливаются куски кровавого мяса.

— Чёрт, Ни! — Луи привлекает его внимание в то же мгновение, бросает своё импровизированное оружие, и оно делает аккуратную дугу в воздухе. Найл перехватывает палку, не позволяя ей упасть, и выставляет перед собой.

Лишь это спасает его от зубов мужчины. Он клацает челюстью, но Найл держит палку на вытянутых руках, передавливая шею, не позволяя открытому, чёрному рту добраться до своего лица. Заражённый не чувствует боли: он таращится выпученными, со странными белёсыми прожилками глазами и в попытках зарычать глухо булькает горлом.

— Нужно уходить, — шепчет Гарри, тянет за рукав Саманту прочь из кухни. Он чувствует желание Луи защитить, которое мыльным пузырём надувается над его кожей.

— Луи!

Глаза Найла в ужасе распахнуты, руки трясутся, и Гарри действительно волнуется за него, но так же он знает, что он нужен девушкам, потому что Элизабет в отчаянии цепляется за его футболку, пока он сжимает локоть Сэм. Она рвётся в бой.

— Ты не поможешь, поверь, — уговаривает Гарри, отталкивая их обеих прочь, в коридор. — Ему будет проще, если не придётся оглядываться на нас, Сэм.

Луи не дожидается конца спора, Гарри чувствует его одобрение, подобно теплу от свечи где-то внутри собственной груди. Он сбивает стул со своего пути, огибает остов кухонного стола, чтобы добраться до подставки с ножами. Как только пальцы смыкаются на чёрной рукояти самого большого из них, Луи бросается к Найлу.

В мельчайших деталях Гарри видит, как металлическое лезвие входит под лопатку незнакомцу; скользит между складками грязной кожи внутрь, исчезая почти целиком. А когда Луи вытаскивает нож обратно, его сопровождает шлейф густой, почти бурой по цвету крови.

Гарри, будто завороженный, смотрит на окрашенное сгустками крови лезвие, которое вновь исчезает где-то внутри мясистого тела. Под страхом смерти его сейчас никто не смог бы заставить отвести взгляд.

Но эмоции связаны, будто между парнями проложен широкий канал, по которому беспрерывным потоком курсируют чувства, без возможности быть спрятанными в глубине себя. Луи чувствует смятение своей родственной души.

Их взгляды сталкиваются над устроенным беспорядком: пол в блеске битого стекла, залитый кровью мёртвого мужчины, перевёртнутые стулья. Найл трясущейся рукой пытается пригладить волосы — жест, выдающий нервное напряжение. Но Гарри смотрит лишь в серую радужку глаз своего парня. Она цвета прогоревших углей, будто злость и ненависть, которые он вкладывал в удары, сожгла дотла всё светлое, что было в его парне.

Этот дикий, выворачивающий наизнанку момент прерывает стук множества кулаков. Они ломятся в двери, бьются в стены, пытаясь добраться до запертых в доме людей. Заражённые повсюду.

— Наверх, — произносит Луи, подгоняемый рычанием заражённых снаружи. Гарри трясёт головой, разгоняя морок, и выполняет приказ.

Новые, незванные эмоции сотрясают тело, но времени анализировать нет. Он хватает Бетси под локоть и тащит вверх по лестнице. Следом Найл подталкивает Саманту, а Луи идёт последним, и Гарри чувствует холод в теле, в который трансформируется страх, будто вот-вот одна из этих тварей сцапает его парня.

Почёсывая грудь сквозь измятую майку Лиам появляется в коридоре, похожий на сонного медведя. Он зевает, широко открывая рот, и глупо ойкает, когда Гарри не успевает затормозить и врезается в него.

На втором этаже перестук кулаков звучит приглушённо, не чувствуется с должной угрозой. Но очередное стекло, разбившееся вдребезги, напоминает об опасности.

— Какого чёрта происходит? — спрашивает Пейн, но осекается, глядя на Гарри. Должно быть в его глазах отражается весь ужас ситуации, закручивается чернильной тьмой в зелёной радужке зрачка.

— Ты снова всё проспал! — злится на него Найл. Поворачивается к Элизабет. — Чердак туда?

Его палец указывает вдаль коридора, и она кивает.

— Нужно забаррикадироваться, — Луи исчезает в комнате, чтобы вернуться через секунду: в руках у него бутылка с водой, что они не допили вчера и сотовый Найла. Он передаёт вещи Пейну, и суёт Элизабет простыню.

— Как мы будем спускаться, парни? Крыша — это тупик.

Лиам пытается спорить, но его никто не слушает, потому что чудовищный рык слышен у подножия лестницы, и Луи толкает Саманту в спину, не церемонясь.