Двадцать пять рассказов о призраках (СИ)

НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ

short story by uncredited

Мои кузены, Кейт и Том Ховарды, поженились на Троицу, а на Пасху, решив обзавестись хозяйством, арендовали один из восхитительных меблированных коттеджей, которыми изобилует модное местечко W., расположенный так, что пляж начинается почти от самой задней двери, а брызги прибоя залетают в окна. Они поселились там довольно рано, в мае, поскольку им не терпелось начать "самостоятельную" жизнь; а вечера, поскольку было еще довольно холодно, проводили у огня, воркуя, как голубки.

В одну из ночей, около одиннадцати, они услышали звук, словно от падения какого-то небольшого предмета; затем послышались тяжелые шаги, после чего снова наступила тишина. Том схватил кочергу и отправился на поиски грабителя; за ним следовала Кейт, держа его сзади за рубашку и вся дрожа. Они поднялись наверх и заглянули под все кровати; Кейт утверждала, что в романах, все грабители прячутся именно под кроватями.

Затем они осмотрели столовую, где все оказалось в полном порядке, и, наконец, кухню, где нашли нечто, по-видимому, дававшее ключ к разгадке. Грабитель проник в дом через черный ход, дверь которого оказалась незапертой и приоткрытой. Когда первое волнение прошло, они вернулись в столовую, где Том, еще раз внимательно все осмотрев, обнаружил, что один из маленьких, очень красивых горшочков для перца, - свадебный подарок, - пропал, а другие мелкие предметы посуды, стоявшие на буфете, слегка сдвинуты.

На следующее утро Кейт мягко выговорила прислуге за ее небрежность, и испытала шок, когда услышала, что у той в обычае оставлять дверь открытой, "поскольку так удобнее для молочницы приносить молоко". Прислуга была немедленно уволена, и нанята новая, с указанием исполнять свои обязанности как можно более тщательно, особенно это касалось "запирания дверей".

Они оплакали потерю горшочка, и, все-таки, это казалось пустяком по сравнению с тем, что осталась нетронутой прекрасная расписанная салатница, подаренная тетей Джулией, стоявшая рядом, и не было необходимости кому-нибудь рассказывать о происшествии, а потому маленькое домашнее хозяйство вернулось к обычному состоянию, наполненному "любовным воркованием".

Недели примерно через две, Том, однажды ночью, вышел в море со старым рыбаком, местным аборигеном и достопримечательностью, чтобы доставить себе развлечение этим восхитительным времяпрепровождением, известным как "ловля угрей", и, поскольку ночь выдалась темная, а угри ловились как бешеные, было уже далеко за полночь, когда Том, наконец, вернулся в коттедж.

Внутри он обнаружил переполох. Кейт была в истерике, а новая прислуга, плача, хлопотала вокруг нее с бутылочкой камфоры. Грабитель, или призрак, - так они решили на этот раз, поскольку окна и двери оказались надежно запертыми, - снова нанес визит, но ничем особым себя не проявил, ограничившись простым хождением.

- Ах, Том! На нем были тяжелые сапоги, и он так ужасно грохотал! - со слезами сказала Кейт.

С того времени Кейт сильно нервничала и отказывалась оставаться одна. Том вскакивал каждый раз, стоило двери скрипнуть, а прислуга ушла, сказав: "Этот дом, вне всякого сомнения, посещается".

Днем Кейт искала новую прислугу, а ночи проводила в ожидании материализации чего-то темного, что так и не произошло. Они приглашали ирландок, англичанок, голландок, "китайскую язычницу", "цветную леди", и, по всей видимости, собирались прославиться на весь свет как "семья, которая сама не знает, что ей надо".

Вскоре после этих событий нас пригласили в W., и мы были несколько удивлены тем, что Кейт бледна, а Том - довольно рассеян. Однако, после восхитительного ужина, который мог бы доставить удовольствие самому требовательному гурману, мы вышли на террасу, оставив мужчин наедине с их сигарами. Мы рассыпались в похвалах дому и поздравляли Кейт с его обретением, когда, к нашему ужасу, она расплакалась и сказала: "Ах, девочки, это ужасное место, оно посещается!", после чего рассказала, что здесь происходит, во всех подробностях, так что нам стало жутко, и мы поспешили вернуться в ярко освещенную гостиную.

Здесь Кейт обнаружила, что Том также рассказал мужчинам "историю о призраке", на что Нед Харрис коротко сказал: "Крысы", а Боб Шоу рассмеялся: "Том, старина, тебе не следует забивать голову подобной ерундой".

Первого июля настала кульминация. Призрак пришел снова, на этот раз забрав не только оставшуюся перечницу, но и серебряную солонку. Очевидно, он испытывал страсть к маленьким предметам, но, в отличие от предыдущих посещений, на кухне царил хаос. На полу валялись салатница тетушки Джулии, блюдо для сыра и прочие предметы. В этот раз, одно из окон оказалось наполовину открытым. Через неделю мной от Кейт была получена записка, в которой говорилось, что они с Томом отправляются в Саратогу, чтобы провести остаток сезона у ее матери.

Следующей весной Том получил посылку от мистера B., владельца дома в W., в которой, помимо прочего, имелась записка следующего содержания:

Мистер Ховард!

Посылаю вам три серебряных изделия, которые, по словам моей жены, могут принадлежать вам, поскольку помечены вашими инициалами, а именно - две серебряных перечницы и солонку. Они были найдены на днях, в процессе весенней уборки дома, в крысиной норе, за буфетом. Я забыл предупредить вас, что обнаружил норы прошлой весной и что они могут доставить вам неприятности; как вам известно, крысы на это способны. Прошу передать поклон миссис Ховард,

С уважением,

Джон B.

В следующем сезоне мы организовали "Клуб призраков", на значке которого была изображена маленькая серебряная крыса, держащая в лапах серебряную перечницу. Мы предложили Тому пост председателя, но он, с обиженным видом, отказался, ввиду событий, о которых, как мне кажется, он не забудет никогда.

ФОТОГРАФИЯ МЕРТВОЙ ЖЕНЩИНЫ

short story by Elia W. Peattie (variant of Story of an Obstinate Corpse 1898) [as by uncredited]

Вирджил Хойт был помощником фотографа из Сент-Пола и человеком, обладавшим несомненным вкусом. Он исколесил в поисках живописных мест весь Запад, забирался на добрую сотню миль к северу в Канаду, мог говорить на трех или четырех индейских диалектах и провести каноэ через пороги. То есть, был смел и не подвержен пустым фантазиям. Он умел постоять за себя в драке, хорошо стрелял и плавал, так что мог поспорить в этом с любым индейцем, мог весь день не слезать с седла и не спать ночами.

И всюду он возил с собой свою камеру.

- Мир, - так Хойт говорил всем, оказывавшимся рядом с ним, когда он сидел и посасывал свою трубку, - был создан за шесть дней затем, чтобы его фотографировали. Человек, и особенно женщина, были созданы с той же целью. Облака не созданы, чтобы давать влагу, а деревья - чтобы создавать тень. Они созданы для фотографа.

Короче говоря, Вирджил Хойт обладал довольно причудливым взглядом на окружающий мир, и ему не нравилось делать что-то, доставлявшее ему неприятности. Именно по этой причине он не любил ходить в дома, где прощались с умершими, и фотографировать там. Это зрелище оскорбляло его возвышенную натуру, отчасти же он был раздражен тем, что ему приходится брать на себя, хотя бы и на короткое время, часть чьего-то бремени. Печаль и траур - не для него, он скорее готов пройти 500 миль в каноэ по холодным канадским рекам, чем отправиться в дом скорби. Тем не менее, как помощнику фотографа, ему часто приходилось это делать.