Двадцать пять рассказов о призраках (СИ)

Но я так устала и была так опустошена, что пыталась найти дверь - и не могла (моя напарница была бы отомщена, если бы видела, как тупо я толкаю бочку, полагая ее за дверь); наконец, слишком усталая, сонная, я опустилась на холодный каменный пол и уснула.

Я, должно быть, проспала несколько часов, потому что, когда проснулась, в окно пробивался свет; я села и задумалась над тем, что случилось ночью. Как, черт возьми, я оказалась в складской комнате? Воспоминание пришло, подобно вспышке молнии. Еще не придя полностью в себя, я стала шарить по полу в поисках маленького кольца. Вот оно! Я ухватила за него и сильно дернула. Эй, потише! Ибо мне показалось, что пол содрогнулся. Раздался грохочущий звук, каменная плита у меня под ногами ушла в сторону, и я обнаружила себя вцепившейся в бочку, которая, по счастью, сохранила прежнее положение, в то время как мои ноги болтались в пустоте. Подо мной оказалась небольшая комната, с большими и маленькими сундуками, стоящими вдоль стен. Сокровище! Я разжала пальцы и спрыгнула в потайную комнату, глядя на сундуки.

Но, увы! Когда я стала открывать большие сундуки, они оказались пустыми. Какая злая шутка! Неудивительно, что он не мог упокоиться в своей могиле, но должен был вернуться на место своего нечестивого обмана, чтобы заслужить прощение! Зато маленькие сундуки оказались переполнены всякими вещами - тут были тяжелые испанские монеты, золотые и серебряные - золотая и серебряная посуда, с гербом несчастного императора; великолепные образцы украшенных драгоценностями оружия и доспехов, украшения и драгоценные камни. Я сознательно взяла несколько горстей последних, отдавая предпочтение бриллиантам и жемчугу, - я всегда их любила, но не могла их себе позволить, - и пересыпала в деревянную коробку, найденную в комнате наверху. Золотую и серебряную утварь, доспехи и пр. я оставила на их прежнем месте, поскольку они были довольно громоздкими, и удовлетворилась только своей коробкой с бриллиантами, жемчугом и украшениями.

Излишне говорить, что я не уехала с восьмичасовым поездом. Я поднялась в офис и вернулась к поиску недостававших девяти центов. И только потом рассказала о призраке и сокровище, умолчав о своей коробке. И не пожалела об этом. Когда правительство узнало о кладе, что, по-ващему, они предложили мне за то, чтобы я указала им скрытую комнату, в котороую проводил меня призрак? Десять тысяч долларов! Но я отказалась, заявив, что возьму, в качестве вознаграждения, золотой сервиз; эти жадные люди поначалу возражали, но я настояла на своем. Они и по сей день не знают о моих драгоценностях. Но если бы узнали, представляете, в какую они пришли бы ярость? Впрочем, они не знают английского языка и не собираются учить его. А потому маловероятно, что они прочтут эту историю и узнают мою маленькую тайну.

ПРИЗРАК НЕ НА СВОЕМ МЕСТЕ

short story by uncredited

Каждый мальчик, читающий приключенческую литературу, или, как их еще называют, "авантюрные романы", знает о "корабле-призраке", бороздящем океанские просторы.

Однако, им вряд ли известно, что существуют иные корабли, посещаемые, и как раз один такой имеется в береговой службе Соединенных Штатов, поскольку так считают те, кому приходилось на нем служить.

Это Eagre, 140-футовая шхуна, предназначенная для прибрежного плавания, которую очень не любят те, кому довелось находиться на ее борту. Здесь царит мрачная атмосфера, которую не в силах развеять никакая шутка, произнесенная в кают-компании.

Дежурство на ее борту считалось худшим любого наказания, а рассказы тех, кто ходил на ней, повергали в трепет. Капитан строго-настрого запретил подобные истории, однако они стали настолько известны, что никто из береговой охраны не желал нести службу на борту Eagre.

Mohawk была спущена на воду 10 июня 1875 года, и являлась на тот момент самой большой парусной яхтой.

Уильям Т. Гарнер, молодой миллионер, владелец яхты, очень гордился своим судном и пригласил всю верхушку тогдашнего нью-йоркского общества принять участие в первом ее плавании. Коммодор Гарнер, тридцати трех лет, и его юная жена лично принимали и развлекали гостей, спуск яхты на воду был отмечен веселым празднеством. Однако вскоре после этого, неподалеку от Стэплтона, Нью-Йорк, яхта была опрокинута внезапно налетевшим шквалом и шестеро человек утонули, оказавшись запертными в каютах на баке.

После этого Mohawk был выстален на продажу за 25,000 долларов и куплен правительством Соединенных Штатов для службы береговой охраны. Имя яхты было изменено на Eagre, поскольку Джек Тар, зная о морских суевериях, заявил, что иначе невозможно было бы набрать команду, которая согласилась бы на ней служить.

Лейтенант Хигби Кинг так описал свои впечатления, когда был назначен на Eagre:

"Когда я прибыл на ее борт в Ньюпорте, команда была почти укомплектована; недоставало одного офицера, и им оказался я. Все каюты были заняты, за исключением одной, по левому борту, я поселился в ней.

В ту ночь мы изрядно повеселились в кают-компании, но я рано ушел к себе, поскольку устал от поездки, спеша попасть на судно. Остававшиеся за столом замолчали, когда я поднялся, потом пожелали спокойной ночи. Это их молчание не заставило меня ничего заподозрить, хотя я и знал, что Eagre прежде называлась Mohawk. Моя кабина была обычной, с замком и надежно запертым иллюминатором. Она была облицована дубовыми панелями, здесь имелась койка.

Я лениво разделся и притушил настенную лампу. Повернувшись к ней спиной, я некоторое время пытался заснуть. Шум в кают-компании прекратился, команда разошлась по своим каютам; я почувствовал какую-то неуверенность и смутное беспокойство. Так и не уснув, я повернулся и осмотрел каюту; на одном из стульев сидел пожилой мужчина, казалось, погруженный в глубокую задумчивость. Он был одет в синий бушлат, у него была длинная, с проседью, борода. Руки его сжимали колени, глаза были опущены. Его лицо не было ни бледным, ни ужасным, какими обычно описывают лица призраков, но румяным и обветренным.

В тишине, я смотрел на него с испугом, не знаю, как долго, - мне показалось, с час, - когда он, или оно, или что бы это ни было, исчез. Все это время он не двигался и ничего не говорил. Он исчез, и больше не появился.

За завтраком я чувствовал на себе любопытствующие взгляды. Я не собирался ничего рассказывать о своем видении, полагая его галлюцинацией и началом умственного расстройства. Лейтенант Ирвинг спросил меня, хорошо ли я спал. Я ответил, что да. "Разве ты ничего не видел?" - снова спросил он. Тогда я честно признался, что видел, и обо всем рассказал. После чего узнал, что каждый из семи присутствующих провел ночь в этой каюте, и каждый видел одно и то же. Все они повели себя одинаковым образом, за исключением Ирвинга, выстелившего в призрак из пистолета, после чего тот исчез. Кое-кто полюбопытствовал узнать, не погибал ли на Mohawk кто-нибудь, подходящий под описание, и такового не обнаружилось. Его так и назвали "призраком не на своем месте". Для меня этого было достаточно, и я воспользовался любезным предложением одного из офицеров разделить с ним его каюту".

Лейтенант Ирвинг и другие подтвердили историю лейтенанта Кинга, а в качестве дополнительных свидетельств того, что Eagre "посещается", лейтенант Ирвинг привел случай с офицерами Eagre, приключившийся с ними в канун Нового года, что, по меньшей мере, свидетельствует о наличии на судне каких-то сверхъестествнных проявлений.

"Мы веселились. Выпили первый тост за "возлюбленных и жен", как это принято у моряков-янки, где бы они ни находились и какой бы праздник ни отмечали. Все чувствовали себя прекрасно, или, как говорит Теккерей, "приятно", когда вдруг дверь, отделяющая кают компанию от коридора, медленно закрылась, издав громкий скрип. Дверь редко была закрытой, поскольку требовалось приложить силу, чтобы она повернулась на своих ржавых петлях. Сейчас же она повернулась довольно легко и плотно закрылась; присутствовавшие офицеры повскакивали со своих мест от изумления. Полдюжины мужчин распахнули ее и выскочили в коридор, но там никого не было. "Должно быть, это наш старый "призрак не на своем месте" проследовал к себе в каюту, - предположил кто-то, последовала тишина, после чего все вернулись за стол, и выпили за здоровье призрака".