Карнавал

исят в воздухе - вот так, чуть наискосок, невысоко над полом. Но я сознаю, что они не реальны. Люди говорят, и я слышу их голоса. Передавать содержание разговора?

- Как хотите.

- Это моя подруга, она погибла очень-очень давно. Сейчас она говорит со мной. Нет, сейчас наплывает что-то другое. Я вижу её отца, хотя у неё никогда не было отца. Я понимаю, это всего лишь галлюцинация. Ее отец похож на того человечка из Охраны Порядка, который водил меня на допрос. Наверное, это как во сне: смешиваются впечатления. А вот сейчас опять говорит она. Неправда, она никогда мне этого не говорила.

- Чего именно?

- Неважно. Но я ждала, что она это скажет. Это интересно, как кино, но печально, как кино о несбывшемся.

- Сейчас?

- Сейчас исчезло. Но, мне кажется, я чувствую некоторое онемение.

- Где?

- Правая рука.

Лист чуть увеличил давление.

- А сейчас?

- Кажется, исчезло.

- Ничего не было, вам показалось. Продолжайте говорить.

Он следил за линией на экране. Операция проходила превосходно. В сущности, технология была безопасной - несколько ступеней автоматического контроля плюс контроль двоих людей, которые стремятся к одному и тому же.

Игла достигла нужной точки. Лист поднял давление на две единицы.

- Я чувствую, - начала Одноклеточная.

- Не нужно, я вижу. Легкий клонус справа. Мы уже почти закончили. Приготовьтесь, возможно, вы что-то почувствуете. Если почувствуете, то обязательно скажите. Этого до вас не мог рассказать никто. Это словно высадка на другую планету?

- На планету, кишащую призраками, - сказала Одноклеточная, - я снова вижу одного. Но то, что он мне говорит, - невозможно.

- Я начинаю, - сказал Лист.

- Я чувствую головокружение. Головокружение и слабость. И ещё одно непередаваемое чувство: будто с меня живьем сдирают кожу. Нет, не так будто оставляют кожу, но сдирают все изнутри. Но это не боль, не физическая боль, это что-то худшее. Мне кажется, я теряю себя. Я не хочу.

- Все, - сказал Лист, - игла пошла обратно. Как только прекратится головокружение, вы сможете встать. Ранка на лбу значит не больше, чем царапина. Но отверстие в кости окончательно затянется только через две недели.

- Я не хочу, - повторила Одноклеточная, - это не проходит, не проходит.

- Поздравляю, - сказал Лист, - вы меня победили.

- Победила?

- Вы забрали все, к чему я шел всю жизнь. Я так и останусь в прологе, а вы прочтете первую главу.

- Как скоро это начнется? - спросила Одноклеточная.

- Я думаю, что сразу, но понемногу. Вы можете теперь ответить на вопрос?

- О лекарстве против страха?

- Да.

- Чем больше волнуешься за других, тем меньше за себя. Я ответила удовлетворительно?

- Да. Еще минута и можно отключать аппаратуру.

Экраны компьютеров неожиданно погасли.

- Придется; заканчивайте так, - сказала Одноклеточная, - вы же хороший хирург.

- Вы не можете этого видеть, - сказал Лист, - но погасли экраны.

- По-вашему, не могу?

- Нет.

- Правильно,