Драконье золото (СИ)

— Неподобающе! Именно так. Ты заставляешь краснеть меня перед советом? Пусть мои люди знают, что я позволял своим детям слишком многое. И к чему это привело? Из дочери выросла нахальная, невоспитанная особа, для которой отеческий указ, указ короля ничего не значит! Не стесняешься военачальников, так прикуси свой острый язычок и умерь пыл перед императором! — бас короля гремел под высоким сводом кабинета и наверняка распространялся за его приделами. Принцесса медленно, но верно краснела, охваченная бессильной яростью. Ведь она знала, что была права!

— Отец, я…

— Не перебивать! — король никогда до этого не повышал голос ни на кого из своих детей. Это было неожиданно, страшно, обидно, от чего оставалось горькое послевкусие.

— Отправить бы тебя в колонию, на острова, изучать высокое искусство, но твоя мать этого не переживёт.

Филандер взял перерыв и принялся расхаживать по кабинету, громко выпуская воздух сквозь сжатые губы.

— Ваше Высочество, я самонадеянно верила, что смогу, как вторая наследница трона Сибхайона, занять место подле вас на совете. Так же мне казалось, что моё появление сможет оказать благотворное влияние на сам совет, так как я являюсь отражением вашего первого наследника, принца Дороса, который по известным вам причинам не может сейчас отстаивать свои интересы.

В голосе Фроны появились незнакомые королю нотки, напоминающие собой манеру формального отказа Дороса. Филандеру захотелось смягчиться, но он вовремя себя одернул — разве не излишняя мягкость к дочери довела его до этого всего?

— Прошу, не позорь меня.

— Он что-то задумал…

— Я вижу! — рявкнул король. — Глупая девчонка, давно перестала куколок наряжать? Позволь мне решать.

— Отец! Я… — Фрона глубоко вздохнула, не давая обиде и злости выбраться наружу. — Я виновата. Прости. Но я готова на что угодно… если этот… южанин намерен сделать только хуже, уж не знаю, что ему надо…

— Я всё понимаю. Не теряй веру в меня. — Тон короля стал мягче, однако всё ещё оставалась строгость и решительность. — И я вижу, что ты что-то задумала.

— Ничего страшного, да император сам не прочь поиграть, как я вижу.

— Какие же вы ещё дети. И он хорош. Всё, ступай.

***

Шепот ночи не давал уснуть. Фрона сидела на краю дивана и смотрела в темноту комнаты, стараясь унять дико бьющиеся сердце. Она чувствовала, что с Доросом что-то происходит. Неизвестность мучила. Руки и плечи тянулись к полу, словно на неё опять надели парадную мантию, а ноги подло стянули веревкой. Зачем она встала? К постели теперь не вернуться. Спать на диване? Чтобы поутру Ганс с испуганным вскриком начал звать на помощь, — какой кошмар, принцесса спит в гостиной комнате, на грубом диване! А на чем спит Дорос? И спит ли вообще?

Пара слезинок, которых не удалось сдержать, холодом прокатились по щекам. Фрона спрятала лицо в ладонях, заставляя себя вспомнить, кто она и кто Дорос. Пусть он не первый меч королевства, зато ума ему не занимать — если дракон способен думать, Дорос задурит тому голову, и найдет способ вернуться или дать о себе знать. Это же Дорос, а не какой-то лорд в красных туфлях.

Всё же уснула принцесса не там, где следует, и Ганс, один из самых ранних людей дворца, пришедший готовить подопечную ко дню, поднял панику. Филандер настоял на том, чтобы дочь весь день провела в своих покоях под присмотром целителей, леди Лиадан, прославившейся бесстрашием перед гневом наследников, и, конечно же, Ганса, хотя того самого ещё пару часов приводили в чувство.

— …с великим уважением, Император Ристерд.

— Порви и выкинь.

— С удовольствием, но, думаю, Ваш отец расстроится, если в Империи опять начнется гражданская война…

— Ганс, дорогой, с Императором я сама справляюсь и без войн. Записку порви.

— Отвечать не будете?

— Ты таких неприличных слов писать не будешь, а больше мне ему сказать нечего.

Ганс порвал записку и, не зная, куда её деть, сунул в карман.

— И, вообще, ты виноват! Такой хороший день, а я тут…

Тяжелые шторы насмешливо вскинулись вверх, словно осмеивая слова принцессы, Ганс в очередной раз вскочил, порываясь закрыть окно, но предостерегающий взгляд Фроны заставил вновь вернуться в кресло.

— Я сам отвечу. Это не прилично, Император всё-таки.

— Больше драмы и слёз! — леди Лиадан, до того сидевшая в дальнем углу, подальше от сквозняка и хлестких дождевых капель, оторвалась от книги и посмотрела на Ганса. — Мужчины любят слабых женщин. Это нам только поможет.

— Фрона?

— Делайте, что хотите. Лиадан, читай вслух, пожалуйста.

Ровный поставленный голос фрейлины мешал размышлять, — да и не хотелось. Странное чувство спокойствия поселилось в сердце ещё с ночи, Фрона надеялась, что это отражение брата. Он словно вновь был рядом, где-то совсем близко, уверенный и насмешливый, добрый и строгий, самый дорогой.

А завтра она заставит Императора смотреть в ту сторону, в которую нужно ей. Он что-то скрывает — это понятно и глупцу, только что?..

***

Ристерд грузно опустился в витиеватое кресло выделенных ему покоев. Нуала было устроилась на пуфе у ног брата, но тот усталым жестом поднял её с колен.

— Милая моя, иди отдохни, завтра тебя ждёт тяжёлый день. Ты ведь помнишь, что тебе нужно отвлекать излишне прозорливую и всюду сующую свой аккуратненький носик принцессу?

— Мой император, ты уделяешь этой девушке слишком много внимания, — Нуала с трудом подавила улыбку. — Не по зубам тебе этот камушек в короне? — он улыбнулся сестре и протянул ей руку. — Впрочем, что нам какая-то юная прекрасная леди, когда мы смогли выжить там, где плелись коварные интриги?

— Нельзя её недооценивать, тем более после того, как она прознала про тайный военный совет, явилась туда без приглашения и, готов поспорить, что неспроста, пыталась меня на нем же поддержать.

Нуала склонила голову чуть в бок и машинально принялась разглаживать крупные складки своего платья. Горничные королевы все же смогли уговорить несговорчивую сестру императора на небольшое изменение гардероба, и теперь юная девушка ощущала себя крайне неудобно в пышных нарядах западного королевства. Впрочем, Кито сказал, что новое изумрудное платье очень подходит под цвет волос Нуалы, что её немного успокоило. Наконец-то наступил долгожданный вечер, когда она может снять тяжёлый наряд и лечь спать. Брат прав — завтра предстоял тяжёлый день.

— Спокойной ночи, — Нуала сделала реверанс и поспешно вышла из покоев, в которые тут же просочился Кито.

— Этот… Тщедушный Ганс, — Кито выдержал красноречивую паузу, за время которой Ристерд успел со вздохом потереть лицо, — вечно что-то вынюхивает. Мой император, позволь мне его куда-нибудь заточить.

— Если хочешь зажать его в углу — дело твоё, — Ристерд задумчиво откинулся на спинку кресла. — Но вначале убедись, что он сам не против. Только никуда не увози его. Нам не нужен лишний шум от слуг Фроны.

Кито громко хохотнул, расслабляясь. Он не думал, что император так быстро проследит довольно простую мысль своей правой руки. Все же годы, проведённые у заговорщиков под строгим надзором лучших учителей, благотворно отражались на Ристерде. Несмотря на свой молодой возраст, — править к тридцати годам всей Империей было неслыханно, — он умело обходил все подводные камни, однако неосмотрительно ввязался в эту затею с драконом. Да ещё и сестру свою замуж решил отдать. А за кого? За мальчишку, который, по слухам, не отличался особой мужественностью.

— Ристерд? — мужчина вопросительно приподнял брови. — Дракон, он?..

Император медленно кивнул.

— Принеси мне гербовую бумагу и скажи Зохану, пусть собирается в путь. Ему надо в ближайшие дни доставить письмо к горе. Надеюсь, за три дня его пути ничего не изменится, — Кито низко поклонился своему повелителю и, позвякивая шпорами на высоких плотных сапогах, направился исполнять приказ, оставляя Ристерда наедине со своими мыслями. А императору было о чем подумать. Неужели дядюшка на склоне лет сошёл с ума? Или причина его поступка таилась в другом? Это нужно было выяснить до того, как Филандер направит активные боевые действия в сторону драконьей горы, причем, чем раньше, тем лучше.