Чертоги Казад-Дума (СИ)

— Вы умирали, — взгляд белых глаз, такой бесчувственный и пустой. — Ваше время пришло. Но дать Вам уйти к залам в Чертогах Намо я не могла. То, что видите Вы – малая часть выплаченного мною долга. И даже эта часть превращается ни во что, когда я слышу Ваш голос. Будь мой путь вдвое больше пройденного и опыт мой вдвое больше имеющегося, выбор мой не изменился бы даже под страхом вечного забвения. Стой я перед Владыками Валинора в середине Маханаксара, в самом сердце Кольца Судьбы, слова свои я повторила бы громче прежнего.

Она улыбнулась дрожащими краешками губ. Готовая заплакать, моргнула, оплетая своими пальчиками широкие гномьи ладони.

— Спрашивайте, и я отвечу Вам, — вновь зазвенел в голосе холодок, разверзнувший пустоту в груди Торина.

— Ты убила этих орков, — Король-под-Горой утверждал, а не спрашивал. Наверное, он давно видел в спутнице гораздо больше, чем простушку с деревенского тракта. Он понял ее нутро, заметив мягкую магию красавицы Ниар много раньше своих компаньонов. Вот только кем же на самом деле была его попутчица? Магом? Демоном? Посланником Зла? Или же напротив?

— И тех, кто находился под горой. Гундабад отныне мертв и не представляет опасности, — Ниар не страшилась произносить правду. А вот Торину стало как-то боязно слушать. Он заглянул спасительнице в лицо и вновь восхитился ее красотой. Она похитила его сердце, а гном до сих пор не имел ни малейшего понятия о том, кем же являлась загадочная наездница. — Ваши раны отныне мои раны и капля крови, пролитая Вами в бою, станет моей. Нас с Вами ждет общая дорога.

Он не был удивлен. Вопреки всему, он не был удивлен. Была ли Ниар способна на массовое побоище? К балрогам, почему бы и нет?

— Ты что же, колдунья? — улыбка растянула губы и гном, сам удивляясь себе, повеселел. Быть может, причиной подобной реакции была усталость. А может, он действительно радовался услышанному. Так или иначе, Ниар была жива. Нагнувшись, Король-под-Горой скатал из снега небольшой шарик и, помедлив, начал осторожно смывать им пепел с лица лихой наездницы. Вопрос он задал скорее в шутку, однако ответ получил вполне серьезный.

— Не такая, как Гэндальф, — она закрыла глаза, и Торин заметил, как с ее ресниц скатились бусины слез. — Мое имя не известно в Средиземье и никогда не станет таковым. Я старше Вас и …

Она осеклась, позволяя Торину осмыслить услышанное. Он, без всяких сомнений, обомлел. Нет, эреборец все еще не испытывал удивления. Зато почувствовал себя обманутым.

— Какова цена? — Резонный вопрос, учитывая уже произнесенный Ниар монолог. Свыкнуться с мыслью о том, что рядом находится маг не так уж и сложно. Во всяком случае, молодой наследник рода Дурина справился с этой задачей виртуозно и быстро. Тяжелее было подступиться к мысли иного рода. — Ты сказала, что цена была большой. И сказала, что слепота – лишь малая часть откупа. Но что же может быть дороже жизни?

Рука Торина дрогнула.

— Вы не знаете, кто я такая, — ответила Ниар пространно, выдержав небольшую паузу. Эреборец, отстранившись, отвернулся в сторону.

Ароматное яблоко, брошенное загадочной девицей на вороном коне. В тот день гном увидел прекрасную девушку, едущую без оглядки, куда глаза глядят. Он услышал ее голос и увидел пламя в ее глазах. Разве не в тот момент что-то изменилось в нем? Что-то растаяло, переплавилось и стало крепче? Разве тогда он уже не знал, что пропадет к пучине карих глаз? И разве не почувствовал он, что великая сила прячется за чарующим обликом хрупкой девицы?

Он прекрасно все понимал, с самого начала, каждую минуту. Понимал, что Ниар не просто спутница. Понимал, что чутье вопит об опасности, а сердце продолжает искать встречи с нею. Его проницательный взгляд увидел в Ниар войну, кипящую, алчную, свирепую. И в эту войну Торин влюбился, как любят порой мужчины слабость и нежность. В Ниар он видел власть и ярость, и этим силам добровольно покорился.

Она сломала ребра и ногу. И потеряла глаза. При падении он сильно ударился грудью об уступ скалы и удар этот выбил из него дух. А перед падением орочье копье прошило ему бедро, залив белый лед кроваво-красным. Торин вспомнил также гномов, которые в детстве обучали его искусству битв. Некоторые из них, особо дряхлые и искусанные жизненными испытаниями, были слепы. Из-за орочьего яда, который очернил их жилы и отравил организм.

«Ваши раны отныне мои раны и капля крови, пролитая Вами в бою, станет моей. Нас с Вами ждет общая дорога».

— Быть может, мне и не известно твое прошлое, — он заговорил вновь, отрывая от своей рубахи длинный лоскут ткани. Придвинувшись к Ниар, стер с ее лица слезы. Поглядел на дрожащие губы, не смея их коснуться. — Мне неизвестно, почему ты ведешь себя так, а не иначе. Быть может, ты мой враг и мне следует бежать от тебя прочь. Но как можно убежать от того, кто смог обмануть смерть и обрушить ее градом на тысячи орков? Ты скрывала от нас свою тайну, но все мы прекрасно знали, что что-то в тебе не так. И поэтому я не потрясен. Ты спасла мою жизнь, искупив ее своей кровью. И уничтожила моих врагов. А теперь желаешь сказать, почему. Возможно, в твоих мыслях кроется великое зло и замыслы твои далеки от благородных…

Торин замолчал, подыскивая нужные слова. Бросив беглый взгляд на растерянную Ниар, улыбнулся и принялся стирать черную кровь с ее рук. Тающий лед, обернутый в тряпицу, смоляными каплями стекал к белоснежной земле.

— Но ты должна знать, что мне все равно. А если вдруг твоя правда заставит меня одуматься, попридержи ее, — в груди разгоралось пламя, притихнувшее на какое-то время и вновь разбуженное близостью той, которую Торин готов был носить на руках. И в пламени этом утопал страх, сгорали ненависть и одиночество. — Быть может, я поступаю бездумно, быть может, сейчас мною руководит малодушие, я не знаю. Но прежде чем что-то еще сказать, запомни мои слова. Я хотел вернуть Эребор, потому что это мой дом. И мой народ должен вернуться в родные земли. Я хочу, чтобы дети моих племянников росли под сводами Одинокой Горы в уюте и тепле, которых были лишены другие дети. Я желаю мира и мечтаю о временах, когда люди моего отца снова смогут улыбаться и радоваться жизни. И желание это растет день ото дня, всякий раз, когда я смотрю на племянников и своих друзей, достойных лучшей жизни, чем они имеют. А теперь, после уже всего произошедшего, моя решимость отвоевать Одинокую Гору стала лишь сильнее. Потому что появился кто-то, способный взвалить на себя мой груз без оглядки и пойти со мной рядом. Потому что появился человек, которого я хочу отвести в свой дом и поделиться своей жизнью, как с равным и любимым.

Ниар вздрогнула, но промолчала.

— Ты спасла мне жизнь, неведомо как, но спасла, — Торин поднял чистые ладони девчушки и легонько их поцеловал. Прикрыв веки, улыбнулся сквозь растущую боль от обмана, тревоги и странного воодушевления. — Я хотел бы отдать тебе свою жизнь. Хотел бы отдать глаза, душу, свое будущее. И если всему этому есть цена – то тебе же ее и определять. Стоит ли твоя правда подобного или не стоит?

Она продолжала молчать. Грудь ее вздымалась вверх часто и натружено. В уголках ее глаз вновь заблестели слезы. Поджав губы, Ниар опустила плечи и тихонечко заплакала, как маленький ребенок, внезапно вступивший в схватку со взрослым миром. Подняв свои ручонки к лицу, закрыла ладонями рот, сдерживая в себе громкие всхлипы. Торин же, молча наблюдавший за девушкой до какого-то момента, отбросил в сторону оторванный клок рубашки и притянул к себе крохотную девицу. Легкая, будто перышко, Ниар скользнула в его объятия и уткнулась лицом в грудь.

— Все в порядке, — крепко обняв лихую наездницу за плечи, Король-под-Горой сам закрыл глаза, вслушиваясь в свистящее дыхание маленькой разбойницы. — Все будет в порядке.

Гном и сам не верил в произносимые слова. Он не верил в них ни разу и из всех эмоций, что бушевали в душе, Торин острее всего ощущал усталость. Навалившаяся на него груда проблем, смешанная с потерянностью, отчуждением и опустошением, погребла под собой восставшую из пепла уверенность в завтрашнем дне. Разум, не успевающий правильно воспринимать видимое и слышимое, погряз в трясине переживаний, темных и мучительных. Молодой Король, вдруг ясно увидевший себя на сложном перепутье дорог, не мог отважиться сделать какое-либо решение. Простая борьба за Эребор в одно мгновение обратилась в сложнейшую задачу. А делать выбор бездумно Торин не желал. Во всяком случае, он не был готов делать его сейчас, когда душу раздирали в клочья боль и тревога.