Девяносто девять (СИ)

— Кейн прав, — подал голос Мерфи, и Маркус даже не удивился этому имени. — Включай режим командующей, или принцесса умрет. Все просто.

Маркус снова посмотрел на Алисию.

— Ты нужна ей. Понимаешь? Ты нужна ей, Лекса.

***

Слова долетали из вакуума, из густого тумана. «Ты нужна ей, Лекса». «Кларк в опасности». Кларк?

Алисия вздрогнула и тряхнула головой. Нет. Не сейчас. Никаких чертовых воспоминаний, никаких воспоминаний о прошлых жизнях, — сейчас это только отвлечет от главного. От того главного, что она должна сделать — возможно, от самого главного в ее жизни.

И она запретила себе чувствовать. В один миг, одним невероятным усилием отсекла все, что бурлило в груди, подступало к горлу комом, а к глазам — слезами. Она выключила это, будто нажав на кнопку, перещелкнув реле. И другим, трезвым взглядом огляделась вокруг.

— Нико, иди к бывшему лагерю Небесных и жди отряд сопровождения, — велела она. — Пусть скрытно идут сюда. Оставь там связного для минометчиков, как дойдут — пусть занимают позиции. Прицел — на бункер.

— Слушаюсь, командующая.

Следующий взгляд был брошен на Мерфи.

— Останешься здесь, пока мы не вернемся. Сколько людей внутри?

— Около двадцати, — он закашлялся. — Думаю, Вик и Джаспер в камерах, девчонки — в общем зале, сразу после входа.

Жаль. Если бы знать точно, что все пленники разведены по камерам, можно было бы бросить гранату.

— Как вы его вытащили? — посмотрела на Маркуса.

— Его вывели наружу двое, твои лучники сняли их и спрятали в кустах.

Алисия потерла подбородок и кивнула.

— Значит, меняем план, — она посмотрела на Мерфи. — Ты знаешь, что именно Офелии нужно от тебя?

Он кивнул.

— Хорошо. Керн и Лоренс, быстро к солдатам, снимите с них форму и наденьте на себя. Прости, Мерфи, но тебе придется вернуться обратно.

— Зачем? — удивленно переспросил Маркус. — Он же на ногах не стоит.

Алисия сжала губы.

— Затем, что они откроют только своим. А снаружи эту чертову дверь мы открыть не сможем.

В ушах зашумело, кровь забурлила по венам с неимоверной скоростью, но Алисия заставила себя успокоиться.

— Вперед, — скомандовала она удивленному до крайности Маркусу. — Хватайте его и идем.

Они прошли полпути до бункера, прежде чем услышали донесшийся из-за глухой двери выстрел.

***

Рейвен видела, как Элайза ползет к пистолету, и отчаянно надеялась, что увлеченная разговором с отцом Офелия не заметит ее маневра. Но когда Элайза ухватила оружие и приставила его к собственному подбородку, она едва сдержала крик.

— Нет! — хотелось крикнуть ей во все горло. — Не смей этого делать! Не смей оставлять нас одних!

Но она молчала. Зажимала собственную рану и, чувствуя, как капля за каплей вытекает из нее жизнь, подумала: «Каждый из нас волен решать. Не знаю, смогла бы я жить после того, что сделала эта тварь? Наверное, нет»

И крик так и не родился, остался где-то в груди тупой болью.

Рейвен поймала взгляд Элайзы и молча сказала ей: «Я прощаю тебя».

Увидела слабый кивок, услышала звук выстрела и потеряла сознание.

***

Все начало происходить очень быстро. Алисия, услышав выстрел, заторопилась, подгоняя землян, несущих Мерфи — сам идти он не мог. Они рассредоточились по обе стороны от двери, и Кейн с силой постучал кулаком. Маркус видел, как Алисия стоит — напряженная, но очень спокойная, будто каменная. Стоит и сжимает в обеих руках по вынутому из ножен за спиной мечу.

Она похожа сейчас была на саму смерть, смерть во плоти: безразличную, равнодушную, пришедшую забрать свое.

Дверь медленно приоткрылась, и Кейн подтолкнул Мерфи к щели.

— Эй, сучка, — прохрипел тот. — Твои шавки убедили меня. Я дам тебе чертовы коды.

Мгновение ничего не происходило, а потом щель стала расширяться, и еще расширяться, и еще, и когда она стала достаточно широкой, чтобы пройти внутрь, Кейн рывком отшвырнул Мерфи в сторону и ворвался первым, держа наготове обнаженный мачете.

Маркус вбежал следующим: как раз вовремя, чтобы накинуться на замахнувшегося прикладом солдата и повалить его на землю. Краем глаза он увидел лежащее в углу тело Элайзы, взвыл и вонзил нож в голову поверженного противника.

А потом в зал вошла Лекса.

Она не вбежала, нет, она вошла, на ходу поднимая оба меча, и лицо ее казалось черным, а глаза — ярко-зелеными, до синевы. Один взмах — и две головы слетели с плеч, и кровь брызнула во все стороны фонтаном, и жуткий крик заполнил собой все.

Она шла вперед, оскалив зубы, выкручивая в воздухе клинки и вонзая их во все живое, что попадалось ей на пути. Маркус видел, как упал сраженный Блейк, как отлетела в сторону голова еще одного солдата, а потом он увидел Офелию. Та стояла над телом Элайзы, держа в руке пистолет, и улыбалась. Все вокруг словно замерло: воины, ворвавшиеся в зал следом за Лексой, и солдаты, нацелившие на них автоматы. В жуткой тишине, разрываемой только стонами, Лекса приближалась к Офелии.

— Привет, любимая, — сказала та, спуская курок.

Лекса даже не остановилась, лишь рукав ее куртки взорвался кровью. Следующий выстрел прошел по касательной у бедра, распоров брюки. Еще один попал в плечо, а четвертый — в стоящего позади лучника.

Пятого не последовало. Лекса сделала лишь одно движение, и острая сталь отрубила держащую пистолет руку.

От дьявольского вопля, который издала Офелия, все будто отмерли. Раздались выстрелы, и засвистели стрелы. Маркус, переползая через павшие тела, добрался до лежащей у стены Рейвен и прикрыл ее своим телом. Он видел, как упал поверженный Салазар, видел, как автоматная очередь разнесла голову Лоренса, как свалился кулем рядом с ним раненый Керн.

А потом он посмотрел на Лексу.

Та стояла над скулящей, прижимающей к животу обрубок руки Офелией. Они лежали рядом: она и Кларк. И неясно было, где заканчивается кровь одной и начинается кровь другой. И непонятно было, где заканчивается одно тело и начинается другое.

— Я все-таки успела, — улыбнулась Офелия, снизу вверх глядя на Лексу. — Успела сделать тебе главный подарок, любимая. Когда будешь владеть им, помни: это от меня.

Лекса убрала один из мечей за спину, перехватила за рукоять второй, а в следующий момент острая сталь вошла вертикально в голову Офелии, пронзая ее насквозь. Лекса подошвой сапога уперлась в застывшую жуткой улыбкой голову и вынула окровавленный, покрытый какими-то ошметками плоти клинок.

А потом повернулась через левое плечо и издала крик. Она кричала как раненый зверь, как полный ярости, бессилия и ужаса раненый зверь, пока еще живой, но уже знающий, что ему осталось недолго.

Через минуту в зале не осталось живых. Она шла, будто ангел смерти, и рубила головы тем, на ком была форма. Тем, чьи лица помнила из списков, составленных Титусом, тем, кого меньше суток назад отпустила, и одновременно с этим приговорила к смерти.

Ее кровь смешивалась с кровью врагов, но — Маркус видел — в этот момент она не чувствовала боли. Только ярость, огромную, всепоглощающую ярость, пожирающую все живое и обращающую это живое в мертвое.

— Остановись, — закричал он, когда она занесла меч над собственным воином. — Остановись, Лекса!

Она дернулась, оборачиваясь и глядя на него. И он не смог видеть ее глаза. Не смог, потому что такой силы, какая плескалась там, не видел еще никогда.

Рейвен под ним пошевелилась, и если бы он мог обрадоваться, то обрадовался бы. Поднялся, краем глаза глядя на застывшую в центре зала Лексу, и, шатаясь, подошел к лежащим в углу телам.

Белые когда-то волосы были розовыми от крови, голубые когда-то глаза — закрытыми, а обнаженное тело, скрюченное в жуткой позе, не двигалось.

Он присмотрелся и помотал головой. Потом посмотрел еще раз и заорал во всю мощь собственного голоса:

— Она жива! Господи, она жива!

Какой-то вихрь пронесся и откинул его в сторону, и что-то черное закрыло от него тело Кларк. В зал уже вбегали воины сопровождения: двое из них подхватили Рейвен и потащили наружу, еще двое ворвались в коридор с камерами, остальные добивали чужих раненых и вытаскивали наружу своих.