Девяносто девять (СИ)

— Если мы послушаемся ее, это никогда не кончится, — сказал вдруг Вик. — Прости, Элайза, но я не позволю ей победить. Ради тебя же самой.

— О, я так не думаю, маленький недоносок, — улыбнулась тетка, став похожей на змею.

Дверь в бункер начала медленно открываться. Все застыли в ожидании: от того, кто войдет, зависело все, что будет дальше.

Вот она приоткрылась еще немного, достаточно, чтобы впустить живой свет, вот в щель протиснулась нога в армейском ботинке, а следом вошел… Чарльз Блейк, живой и невредимый.

Джаспер услышал, как Вик опускает автомат на пол, и сделал то же самое.

Стало ясно, что на сей раз они окончательно проиграли.

***

Маркус, спрятавшись в высокой траве, наблюдал, как Блейк и его банда открывают дверь бункера. Что же это такое получается? Все это время враг был под носом? Или никакой Офелии там нет, и они просто решили временно укрыться? Но тогда откуда взялись солдаты, которые вышли им навстречу и обнимались с ними, будто родные братья?

Он ждал возвращения гонца с поддержкой, но гонец вернулся один.

— Он сказал, что мы должны выполнить приказ, — задыхаясь, доложил он. — И что нас здесь достаточно для того, чтобы это сделать.

Спина Маркуса под курткой покрылась холодным потом.

— Он?

— Титус. Он встретил меня у ворот, и я доложил ему, как вы велели.

Маркус выругался сквозь зубы. «Как вы велели». Черт бы побрал лысого мудака, советника командующей. Видимо, он перехватил гонца и решил сделать по-своему.

Рано или поздно Элайза явится сюда в поисках Офелии. И что, если…

Он замер, инстинктивно ухватившись за плечо гонца и прижав его к земле. Из бункера вышли трое: двое солдат в форме и с автоматами, а между ними — голый, покрытый кровью от головы до пят, Мерфи.

— Дьявол… — прошептал Маркус.

Это означало только одно: Элайза УЖЕ добралась сюда в поисках Офелии. Она внутри. И все остальные — тоже.

***

Алисию что-то тревожило. Она не могла понять, что именно: военный совет шел по плану, на картах появлялись новые точки и линии, командиры выдвигали здравые идеи, и затея потихоньку переставала казаться безумной.

Но что-то было не так. И это «что-то» происходило с Титусом.

Вначале он попытался увильнуть от участия в совете, хотя раньше всегда стремился на него в первых рядах. Когда она настояла, послушался, но стоял в стороне и прятал глаза.

— В чем дело? — прямо спросила Алисия, заслушав предложения очередного командира. — Титус, отвечай. В чем дело?

Он молчал и она жестом велела остальным выйти. Они остались вдвоем: отводящий взгляд Титус и она, встревоженная его молчанием еще больше.

— Ты клялся мне в верности, — напомнила Алисия, подходя к нему на расстояние фута. — Готов ли ты ответить за свою клятву?

Он все еще молчал, и Алисия вдруг поняла, с чем может быть связано это молчание.

— Что-то с Элайзой? — внутренне сжавшись, спросила она. — С ней что-то случилось?

Она рывком выхватила меч из ножен и приставила к его груди. Надавила, распарывая ткань. Куда только девались выдержка и самообладание? Она больше не могла думать внятно, сердце колотилось как сумасшедшее от подступающего к нему страха.

— Титус, где она? Отвечай своей командующей!

Голос громыхнул, отдаваясь эхом от стен зала совета. И Титус сдался, опустился на колени, склонил голову.

— Простите, командующая, — услышала Алисия. — Простите меня.

Она пинком заставила его подняться. Задыхаясь от ярости, приблизилась, глядя в глаза.

— Отвечай. Мне. Немедленно.

— Я не знаю, где она, — быстро сказал он, сдаваясь. — Но Маркус из небесных людей прислал гонца, чтобы сообщить: пленные встретились с другим отрядом.

Алисия сжала губы, быстро соображая. Блейк и его люди встретились с другими. Кто эти «другие»? Они могли быть только группой Офелии, больше никем.

— Где это произошло? — рявкнула она.

— Недалеко от бывшего лагеря Небесных.

— Когда?

— Гонец был здесь два часа назад.

Она удержала рвущийся на свободу крик, развернулась через плечо и выбежала из зала совета. К ней рванулись стражники, на ходу обнажая мечи.

— Тридцать воинов, тридцать лошадей, — бросила она на бегу. — Выступаем через семь минут. Берите оружие. Группу прикрытия отправьте следом с минометами и гранатами.

Титус бежал за ней, пытаясь что-то сказать, но она не слушала. Влетела в комнату, захлопнув дверь перед его носом, и, сбросив одежду, вытащила из шкафа походный костюм. Кожаные мотоциклетные брюки с защитой, бывшую когда-то белой майку, кожаную же куртку с налокотниками и щитками на месте предплечий. Сапоги, доходящие до середины икр, и двойные ножны, крепящиеся на спину.

Один из мечей был готов, второй она достала из-под кровати, проверила пальцем заточку и сунула за спину, к первому.

В дверь кто-то стучал: наверное, Титус, но ей было плевать. Она собрала на затылке волосы, стянув их резинкой, и — последняя деталь — засунула в ножны на бедре еще один, маленький кинжал.

Если Элайза жива, то она спасет ее. Если она мертва, то она уничтожит каждого, кто попадется ей на пути.

***

Мерфи облили водой и куда-то потащили, держа за руки. Он почти ничего не соображал, но когда его доволокли до общего зала и бросили на пол, он не смог сдержать стона.

— Принцесса, — разбитыми губами прошептал он.

Лежащая в углу Элайза не слышала его. Похоже, ее тоже избили, а, может, и не только, — заплывшими глазами трудно было рассмотреть.

— Мерф, — он покосился и увидел Рейвен, сидящую в стороне и зажимающую рукой рану на плече. Сквозь пальцы сочилась кровь.

Один из солдат заканчивал делать перевязку Офелии: затягивал плотный слой бинтов на ноге. Другой подошел к Мерфи и наклонился над ним, рассматривая.

— И это его вы так долго не можете расколоть? — удивился он. — Я могу показать пару способов.

Его снова подняли на ноги и потащили. Краем глаза он успел заметить Блейка и Салазара, стоящих рядом с Офелией.

— Банда снова вместе? — усмехнулся он. — Надеюсь, ненадолго.

Свежий воздух ударил в ноздри и почему-то поднял к горлу комок. Мерфи не ожидал, что еще раз сможет вдохнуть полной грудью, не ожидал, что еще раз сможет увидеть небо, и лес, и даже землю, по которой волоклись его окровавленные ноги.

«Забавно, — подумал он. — Если бы у меня был выбор, я бы хотел сдохнуть именно здесь: рядом с бункером, в котором я и правда успел пожить, по-настоящему пожить, полностью»

Здесь с ним произошло очень многое. Здесь он стал сильным, здесь он заново пересмотрел все свои взгляды на жизнь, повзрослел, научился вести за собой людей. Здесь он впервые в жизни влюбился, и здесь завел друзей. Пусть он до самого конца был «плохим парнем», пусть его не слишком любили, но даже тихого «Мерф», произнесенного Рейвен перед самым концом, было достаточно для того, чтобы сдохнуть счастливым.

Его дотащили до деревьев и бросили на землю.

— Эй, чуваки, когда будете бить, не трогайте яйца, ладно? — усмехнулся он. — Я все еще хочу иметь потомство.

Солдаты, стоящие над ним, засмеялись.

— Забудь о потомстве, пацан. Вопрос не в том, останешься ли ты в живых, а в том, умрешь ты быстро или медленно.

— Никогда не любил скорость, — пожаловался Мерфи, кашляя (похоже, ублюдки все же отбили ему легкие). — Если уж трахаешь телку, то делай это медленно и долго, так? Впрочем, откуда вам знать. Офелия имеет вас, мудаков, с той скоростью, с какой пожелает.

Один из солдат ударил его между ног, и Мерфи скорчился, едва не завязавшись в узел. Похоже, о потомстве и впрямь стоит забыть.

— Подожди, — услышал он голос второго. — У меня есть идея получше.

Они привязали его к дереву, усадив и прислонив спиной к шершавой коре. Один остался сторожить, другой ушел куда-то, стянув с головы армейскую кепку. Он вернулся не скоро, зато кепка в его руке шевелилась.

— Видишь? — он показал Мерфи то, что принес, и того передернуло от отвращения. — Эти жучки способны забираться в человеческое тело так глубоко, как тебе и не снилось. Когда он один, в этом нет ничего страшного, но когда их много… Каждый укус распухает, невыносимо чешется, зудит. И хочется только одного: оторвать место укуса к чертовой матери.