Инвиктум (СИ)

видим. А затем я все же спрашиваю:

- Почему я отключилась? Это ведь была простая прививка.

Мама хмыкает и механически пожимает плечами.

- Так бывает. Ты гиперчувствительная, Александра. Все дело в этом. Как ты себя

чувствуешь на данный момент?

- Лучше. Но еще немного побаливает, - отвечаю я, заинтересованно и немного нервно

рассматривая мамино лицо. На нем не дергается ни один мускул. Она лишь моргает, но не

часто. Наконец, она глубоко вздыхает, отчего ее грудь вздымается выше, а затем медленно

опускается. Глаза пронзительного голубого оттенка сужаются, губы становятся тонкой

полоской.

- Он сдал тебя, - протягивает она, не отрывая от меня глаз, - Сегодня.

Меняюсь в лице. Тело обдает кипятком – резко, внезапно. Ее слова жалят меня, как

пчелы или ядовитая гадюка. Мне становится тяжело дышать. Я понимаю, о чем она говорит.

О ком она говорит. Ведь единственный человек, помимо Реми и Джеда Янга, знавший о моих

способностях, это Себастьян.

В глазах мутнеет, руки начинают потеть, лицо становится холодным от шока.

- Что? – нелепо переспрашиваю я, а мама лишь натянуто улыбается. Я не могу понять ее

реакции. Она не злится, в ее ауре я не вижу чего-то плохого. Она просто сообщает мне факт.

На ее лице появляется гримаса сострадания и меня это еще больше обескураживает.

- Понимаю, что ты чувствуешь, - говорит она, начиная ходить по комнате, - Когда твой

отец предал меня, я ощущала злость и растерянность. Его ложь была такой сладкой, а правда

оказалась…еще более жестокой, чем я полагала.

- Это невозможно, - мотаю я головой в тщетных попытках не заплакать, однако слезы

все равно стекают со щек. Закусываю губу, а затем провожу ладонью по холодному лбу. Она

раскусила меня, но не спешит засадить в клетку. Почему? Старательно избегаю мыслей о

Себастьяне. Отметаю их при первой попытке моего мозга запустить реакцию на его

действия. Почему он предал меня? Как он мог? Мне не хочется в это верить, но все имеет

смысл. Его отец вполне мог выпытать из него эту информацию. А может, он сдал меня

нарочно.

Мама тяжело вздыхает и становится напротив меня. В ее глазах я замечаю легкую

дымку печали.

- Почему я все еще на свободе, если ты знаешь, кто я такая? – обреченно спрашиваю я, позволяя слезам застилать глаза и мочить щеки, губы, подбородок. Они тяжелым грузом

падают на мои ладони, которые безвольно опущены вниз. Слабость забирает у меня все. Я

23

3

Megan Watergrove 2015 INVICTUM

больше не могу думать о побеге Реми, о помощи хоть кому-то. Потому что я морально

уничтожена человеком, которого люблю. Или думаю, что люблю.

Губы мамы тянутся в улыбке, и она проводит рукой по моей щеке, утирая слезы, как в

детстве.

- Потому что мы с тобой сможем сосуществовать в мире, Александра, - говорит она, -

Твоя способность не опасна. Но твоя сестра другая. Как и твой брат. Ими завладела сила, с

которой они не в состоянии справиться. Это сильнее их. Они уничтожат все, что мы имеем.

- Откуда тебе знать?

- Я знаю. Потому что они безжалостны. Твоя сестра убила человека без колебаний, а

Адриан – и того хуже. Он и камня на камне не оставил от нашего особняка в ту ночь. Он убил

множество солдат. Я знаю тебя, Александра. Ты не способна причинить кому-то вред. Ты

хорошая, у тебя добрая душа. Именно поэтому ты все еще здесь, со мной.

Мама берет мое лицо в ладони и заглядывает прямо в глаза. Они у нас одинаковые. Мы

вообще сильно похожи. Она искренне верит в меня, верит, что я могу быть мудрой. Но что

скрывается за ее речами?

- Ты должна сделать выбор, - говорит мама, кивая, - Остаться жить в мире,

освобожденном от тирании Инсолитусов, как равная нам, или принять их сторону и навсегда

стать мятежницей.

Я на распутье. Меня буквально раздирает на части от противоречий, роящихся в моем

мозгу. Что мне делать? Я обещала сестре помощь, я обещала Дэвиду освободить его сестру, и

клялась самой себе, что никогда не приму сторону зла. Но что есть зло в нашем мире?

Неужели я могу считать собственную мать злом?

- При принятии решения ты должна учесть кое-что, - слышу я ее тихий голос, - Реми не

представляет, на что способна. Она не мыслит, что сила, которой она обладает, поглощает ее.

Так было и с вашим отцом. Рано или поздно, она станет чудовищем, Александра. И ты не

сможешь спасти ее.

- Но что я должна сделать? Сдать ее тебе? – восклицаю я, глядя на мать. Она чуть

приподнимает подбородок, и один ее взгляд дает мне понять, что я права. Она даже не

произносит это вслух.

- Я знаю, что ты в курсе, где она скрывается. Ты лишь должна помочь ей.

- Каким образом? Что ты станешь делать с ней?

- Ничего, - отвечает мама совершенно спокойно, - Я лишь попытаюсь сделать ее лучше, исправить ее болезнь. Она опасна, милая. Даже для самой себя. Ты ведь понимаешь это, в

глубине души, верно?

Мамин голос заглушает мои мысли. Противоречия во мне готовятся взорваться и

разнестись повсюду безумной, безудержной волной. Я не в состоянии помочь себе решить, что лучше, что правильнее. Мечтаю о том, чтобы был кто-то, кто может решить все за меня.

Мама говорит, что сестра опасна. Я так же склоняюсь к этой версии, но пока не увижу

своими глазами, ни за что не поверю по-настоящему. Именно поэтому сомнения не дают мне

покоя. Вероятно, мама знает это. Она знает меня, как облупленную, и врать ей было бы

глупым поступком. Она не дура, и ее мне не обмануть.

23

4

Megan Watergrove 2015 INVICTUM

- Ты сможешь быть свободна, - протягивает она тихим, мелодичным голосом, словно

пытается загипнотизировать меня им, - Как только скажешь мне, где сейчас Ремелин. Я

обещаю не трогать ее. Лишь помочь.

- Она не чудовище, - верещу я, - Мама, я знаю ее. Она не убила бы Данте просто так.

Это ведь Реми.

- Я уже говорила тебе о том, что случилось. Я видела это, Александра.

- Но я не видела! – парирую я, - Я не могу в это поверить! Неужели она могла так

быстро измениться и совершить подобное злодеяние просто так, по своей воле? Зачем ей

это? Я не понимаю, мама! Реми не такая, ты знаешь.

Мама кривит губы и вздыхает.

- Я знала, что ты не поверишь, - говорит она, подходя к компьютеру в дальнем углу

комнаты. Смотрю, как она совершает некоторые манипуляции с панелью и на появившемся

из воздуха экране начинают мелькать изображения, вскоре преобразующиеся в единый кадр.

Я вижу, как моя сестра, сидящая в руинах разрушенного особняка, хватает за руку Данте. Он

трясется, покрывается странными трещинами, вены вздуваются. Прикрываю рот рукой от

ужаса, постепенно закрадывающегося в мое сердце. Боже, нет. Этого не может быть! Моя

сестра смотрит на останки Данте, который рассыпался в прах секунду назад, и на ее губах

появляется улыбка. Мерзкая, жестокая улыбка. Нет. Это не моя сестра. Это не может быть

она.

Реми не убийца.

Но Джед – да.

В душу закрадывается странное подозрение. Он вполне мог обратить ее в свою веру. Он

мог влиять на нее все это время. И она превратилась…в нечто.

- Знаю, это тяжело принять, - слышу едва доносящийся до меня голос матери. Он

словно эхо, звучит где-то далеко от меня. – Но, увы, так и есть. Твоя сестра хладнокровно

расправилась с бедным мальчиком, как и с целой командой стражей, которая встала у них на

пути.

- Но…

Мне нечего сказать. Я хочу открыть рот, чтобы донести свои мысли до мамы, но не

могу. Не в состоянии. Я в глубочайшем шоке и разочаровании. Это на записи. Мои глаза

видели это.

- Уверяю тебя, - мама снова сцепляет руки в замок и смотрит на меня в упор, -Она

изменилась. Ты и сама можешь видеть это. Но если тебе нужна полная уверенность, то мы