Инвиктум (СИ)

Меня пихают в камеру. Охрана стоит по обе стороны от двери. Дверь за Джедом

захлопывается, и это последний момент, когда я вижу его несчастное, страдающее лицо. Мне

не сдержать рыданий. Я падаю на пол, на колени, и тяжело дышу. По крайней мере, он жив.

Но надолго ли?

Санитар резко вкалывает мне в руку препарат, и я ощущаю себя неживой, застывшей во

времени и пространстве. Все тело немеет, кожу покалывает. Но прежде чем отключиться, я

вновь смотрю на мать и сестру, что стоят в дверях. Их взгляды разные: мать глядит с

торжеством, словно, наконец, добилась того, чего так давно хотела, а Ксана замерла, застыла.

Ее глаза излучают что-то незнакомое мне. Она едва заметно покачивает головой, по щекам

катятся крупные капли слез.

А я ненавижу ее.

И за секунду до того, как дверь моей камеры захлопывается, я пронзаю ее ледяным

взглядом и шепчу:

- Я никогда этого не забуду.

(К)

Опустошенная, я бреду вдоль городских улиц.

В какой-то момент снимаю туфли и бросаю их в сторону, не смотрю, куда. Мне плевать.

Продолжаю идти вперед, босые ноги ступают по мокрому асфальту, по траве, щекочущей и

влажной. Не останавливаюсь. Дохожу до парка, где обычно бывала Реми, сажусь на

скамейку. Делаю несколько глотков свежего прохладного воздуха и пытаюсь прийти в себя.

Что я сделала? Зачем я сделала это?

«Для ее блага», - проносится у меня в голове, но другое чувство внутри колет меня, будто тысячи ножей одновременно. Чувствую себя так, словно весь мир просто перестает

вращаться в одну секунду. Я вот-вот взорвусь от напора эмоций, которые так и норовят

вырваться наружу.

Я никогда этого не забуду.

Ее голос так и стоит в ушах. Мне не избавиться от того чувства, которое я испытала, когда Реми взглянула на меня. Ее глаза были такими холодными, такими отстраненными.

Сердце сжимается от тянущего ощущения внутри. Тихо всхлипываю, закрывая лицо руками.

Она не простит меня за это, я знаю. И мне ужасно плохо оттого, что я сделала, но изменить

что-либо уже не в силах. Мама обещала не причинять ей вреда, однако теперь мне слабо в это

верится.

После того, как дверь камеры Реми закрылась за ней, я увидела настоящую ауру,

витавшую все это время вокруг нашей матери. То была аура обмана. Теперь я могла

распознавать, что именно означал тот синий цвет. Она обещала, клялась, что с сестрой все

будет хорошо. А я верила. Вплоть до этого момента.

24

1

Megan Watergrove 2015 INVICTUM

Мне вдруг стало ясно, что так или иначе, я стану следующей. Она не посадила меня в

клетку только лишь потому, что я должна была сдать ей Реми. Теперь никаких преград для

этого не было. Однако я все еще была на свободе. Возможно, это был мой последний день.

Вспоминаю, что обещала Дэвиду вывести его сестру из города. Может быть, хотя бы это

я смогу сделать, никому не навредив. Ставлю эту задачу в приоритет и поднимаюсь со

скамейки. Ноги мерзнут. Выдыхаю прохладный воздух и провожу рукой по волосам.

Оглядываю пустующий парк. В нем нет людей, как бывало раньше. Сейчас, когда Акрополь

находится в предвоенном состоянии, беспокойство народа лишь усилилось.

Богачи боятся бедняков, обычные боятся необычных – какова ирония.

Почему-то в мыслях появляется Себастьян. Не знаю, зачем я думаю о нем сейчас, ведь

он является самой маленькой проблемой, по сравнению с остальными. Однако сердце не

заставишь замолчать. Он сделал мне больно. Зачем? Может, его целью было каким-то

образом попытаться защитить меня, как это сделала я в ситуации с Реми? Может, отец ему

угрожал?

В глубине души я очень надеюсь на такой ответ, но разум подсказывает – Себастьян

всегда был плохим человеком. Возможно, он даже не подумал, что ранит меня своими

действиями. Ему просто все равно. Он играет со мной, как кот с мышкой, а я верю.

Наивная дурочка Ксана.

Хочется поставить точку, хотя бы над чем-то. Я не знаю, что станет делать мама на

самом деле, но мне не справиться с ней и ее армией. Уже слишком поздно. А может, это

говорит моя трусливая натура предательницы. Мне тошно, хочется вытошнить все, что я

съела на днях. Меня воротит от собственной жизни, от всего, что происходит. Отец мертв, брат пропал, сестра в тюрьме, мать – лгунья, а любви всей моей жизни плевать на меня. Итог

– ни одной победы.

Останавливаюсь на дороге, встаю посередине улицы, и руки опускаются от бессилия

помочь самой себе, сестре и кому бы то ни было. Что со мной стало? Почему я такая слабая?

Неужели это все, на что я способна? На предательство?

Небо заволакивает серость, а затем и чернота. Погода бунтует. Я чувствую на своей

коже легкое дуновение ветра, и прикрываю глаза, поднимая голову вверх. Внутри холод, ледяной и поглощающий. Я хочу заплакать снова, но уже не могу. Слезы кончились.

Довольно.

Достаю из кармана телефон и смотрю на него. Ни одного пропущенного звонка от

Себастьяна. Решаю, что первой точкой, которую я поставлю, станет именно он. Наши

отношения, которые очень сложно назвать таким словом. Шагаю в сторону его дома, но

потом понимаю, что искать нужно вовсе не там. Я знаю, где он бывает чаще всего.

Как ни странно, его любимый клуб все еще работает. Богачам некогда волноваться о

предстоящей войне, они кутят и веселятся, как прежде. Им наплевать на то, что многих

людей схватили и посадили под замок. Вхожу в черные двери с тяжелым сердцем. И почему

оно так болит? Предчувствие в груди отзывается тихим эхом, заставляет меня дрожать. Я иду, переставляя конечности, словно неживая. Наверное, я знаю, что ждет меня там.

Я ощущаю эмоции людей вокруг меня. Это безумные перескоки радости, наслаждения,

злости, неудовлетворенности, кайфа, влюбленности, лжи и правды. Круговорот мыслей

людей поглощает меня так сильно, что своих я почти не слышу. Подхожу к барной стойке, за

24

2

Megan Watergrove 2015 INVICTUM

ней рослый парень афроамериканец наливает в прозрачные стаканы напитки, раздает их

гостям клуба. Он меня не знает. Вероятнее всего, новенький. Но я все-таки задаю ему вопрос:

- Видел Себастьяна Нойра?

- В vip-зале, - отвечает он, пританцовывая под ритмичную музыку, - Это там, за

шторками.

- Я знаю, где это, - говорю я отстраненно и иду туда. С каждым шагом сердце стучит все

чаще. Оно буквально надрывно кричит где-то внутри меня, разрывая грудную клетку

пополам. Дотрагиваюсь до шторки и замираю. Пусть его там нет, пусть бармен обознался, пусть он ждет меня дома.

Пусть все это большой и страшный сон.

Увы, мои желания катятся к черту. Когда я приоткрываю шторку, то вижу Себастьяна –

его глаза безумные, бегающие и жаждущие, а сам он в окружении двух девиц. Я не замечаю, как вхожу туда и подхожу к столику, за которым они сидят. Его пьяный взгляд медленно

перемещается на меня. Он смотрит на меня, но не видит. Его губы тянутся к одной из девиц, она целует его, облизывает его язык. А он смотрит на меня.

Мне хочется умереть. В эту самую секунду я хочу сброситься с моста или сдаться

матери, чтобы та посадила меня в клетку, рядом с Ремелин. Сердце колотится в бешеном

ритме, заходится от созерцания этой отвратительной картины. Он так и не изменился. Он все

такой же. И я совсем не та, что способна сделать из него человека.

- Присоединяйся, Кис-Кис, - тянет Себастьян, бесстыдно засовывая язык в рот этой

размалеванной шлюхи, - Будет весело, поверь мне.

Киваю. Не знаю, зачем, почему и как. Просто качаю головой и нелепо улыбаюсь, а затем

говорю:

- Все кончено.

И иду прочь.

Шагаю вперед, не видя перед собой ничего – слезы застилают глаза. Но я не буду

плакать. Нет. У меня хватает проблем и без этого ублюдка. Мне наплевать на него. Я никогда