На осколках цивилизации (СИ)

Джон наблюдал, затаив дыхание и абстрагируясь от внешнего шума: поднялся визг, крики, паника, толкучка. Мужчина смотрел и не мог оторваться от корабля впереди, от осыпающихся кусков здания под ним, от человека, что, повиснув на краю чего-то, всё-таки полетел вниз. И таких потом стало много: десятки, десятки… тех, кого ещё не задавило. Константин едва оторвался только потому, что кто-то дотронулся до его плеча рукой и сказал срочно уходить; только тогда мужчина догадался, что вокруг, увы, не компьютерная реальность и чем быстрее ты будешь реагировать на изменения, тем выше твой шанс выжить.

Усевшийся на дом корабль мелко и часто стал обстреливать всё вокруг; пулемётами, видимо, оснащён был со всех сторон. Здание затрещало, немного накренилось; свет погас, включилась сирена, зазвучали монотонные предупреждения о сохранении спокойствия и нежелательном использовании лифта, который, впрочем, заглох где-то между тринадцатым и двенадцатым этажами с целой кучей людей. Не повезло, думал Джон, пробегая мимо и спускаясь вместе с толпой по лестнице. Бежать долго. И непонятно куда. Выход, да. Но точно ли там все найдут спасение от разрушавшегося здания? Не одна проблема, так другая: расстрел. Джон, сбегая и по возможности протискиваясь быстрее потока, слышал свистящие рассечения воздуха и отчаянную, глухую стрельбу; где-то что-то рушилось, а где и что — уже неважно. Вокруг крики, темнота, сыплющаяся штукатурка; равнодушные лица немного оживились, но среди них Константин отыскал только одно действительно испугавшееся, однако затерял его в толпе. Ещё один непонимающий ничего счастливец. Или наоборот.

Мужчина мало чего понимал, но знал: нужно уходить отсюда и передвигаться желательно по тоннелям. Нападение, но какое, откуда — чёрт его знает! Война? Нет, навряд ли: разве не могли власти предостеречь от этого свой народ? К тому же, последнее время по праву могло называться спокойным… Почему? Вопрос явно не только его.

Второй мыслью Джона было найти Креймера. Срочно. Конечно, проблема — в каком именно месте — отходила на задний план, как только раздавались взрывы (уже взрывы!) и чьи-то крики: лишь бы парень был живой.

А ещё где-то в этой толпе Кейт: может, сзади, или впереди, или они вообще идут бок о бок или они когда-то сталкивались — неизвестно, лишь слепящая темнота вокруг и вырвиглазные мигающие красные сирены. Константин молил Бога, оставившего их сейчас, чтобы его жена была жива и сумела укрыться где-нибудь. А как же дочь? Сердце Джона просто леденело: если не Кейт, то безумно хотелось спасти ребёнка. Однако сейчас, в бесконечных, тёмных и кружащих голову пролётах, он не мог помочь Дженни абсолютно ничем; даже если он выйдет, то навряд ли сумеет так быстро добраться до детсада. В тот момент мужчина мог лишь молить, молить о том, чтобы детей эвакуировали в безопасное место.

«Почему я оказался прав? Это неспроста…» — судорожно прокручивал у себя в голове Джон, сбившись со счёту, какой этаж он уже миновал. Кажется, десятый; осталась ровно половина. Ситуация не менялась: всё та же берущая за душу паника, те же звуки обстрела, прибавившиеся истошные крики где-то запертых людей или даже раненых; Константин только сейчас вспомнил, что люди спускались не по основной лестнице — той остеклённой, светлой и просторной — а по запасной: ту, красивую, наверняка давно разбомбили. Здесь было темно, частью накурено, но по крайней мере, безопасно.

Спускание показалось вечным, а этажи — теми самыми кругами Ада, о которых говорили много и с усмешкой; Джон был из таких и был абсолютно прав, только вот сегодняшняя ситуация казалась раз в десять хуже тех кругов. Темно и непонятно; в Аду-то, по крайней мере, знаешь, за что это и куда в итоге приведёт, а здесь — просто водоворот без времени и цели.

Наконец, ближе к выходу, стало свежее, суетнее, а крики и толкучка возросли до невозможности — все пытались протиснуться в подвал. Но Джон не хотел — ему нужно было выйти. Около запасного выхода, сейчас неплотно закрытого, стояли охранники, призывавшие людей к спокойствию и регулирующие движение потока, созывая их скорее спуститься вниз. Константин протиснулся к ним и начал приоткрывать дверь, хотя из-за напирающих людей сзади это было сложно.

— Эй, куда? Спускайтесь вниз, снаружи вы можете погибнуть! — прокричал ему кто-то из охранников; Джон не обратил внимания и успел приоткрыть небольшую щель, которой ему хватило, чтобы выйти; выскользнул быстро, совсем не парясь о том, что ожидает его снаружи. Инстинкт самосохранения, как известно, у мужчин начисто отсутствует. Джон вздохнул прохладный воздух всеми лёгкими, чему-то усмехнулся и оглядел то место, куда вышел. Это был задний двор при здании; магазинчик через дорогу был разрушен и даже дымился — видимо, недавно разгромили. Константин осторожно выглянул из-под навеса над крыльцом и посмотрел в потемневшее небо: резко, с неприятным скрежещущим звуком, пролетел корабль близко-близко над землёй, расстреляв здание сбоку. Мужчина постарался рассмотреть его в подробностях, но ничего на ум, кроме пресловутых фильмов-боевиков, не приходило. Корабль казался точно скопированным оттуда…

Джон выругался, осмотрелся и решил припомнить, что находилось рядом с задним двором: например, не было ли каких-нибудь тоннелей и подземных переходов? Кажется, одни точно должен был быть — всё-таки, где-то слева проходила широкая автомагистраль. Если вход ещё не завалило чем-нибудь — прошло мало времени с начала бомбёжки, то был хороший шанс не так много светиться на поверхности, что было весьма и весьма опасно. Мужчина услыхал истошный приближающийся свист рядом, где-то с правой стороны; инстинктивно он вжался в дверь, но любопытного взгляда не отвёл: корабль промелькнул с фантастической скоростью где-то впереди, превратив в развалины здания через дорогу; небоскрёб как-то страшно накренился, осыпая землю под собой осколками. Падал он не в сторону Константина, но тот решил поскорее убраться отсюда.

Джон огляделся, выдохнул и рванул через двор к покосившимся воротам — их задел снаряд, видимо, поэтому открыть их не оказалось проблемой. После повелитель тьмы побежал по улице к видневшемуся в метрах двухсот входу в подземный переход — благо, не завалило. С периодичностью встречались рытвины — дымящиеся, свежие; люди шарахались в разные стороны, теперь-то точно избавившись от влияния. Правда, было поздно. А вообще, могло ли быть иначе? Пускай даже Константин бы встретил Чеса раньше, и они вместе отгадали, быть может, больше, чем знали сейчас… но что бы это поменяло? Они — вдвоём — наверняка смешны тем, кто задумывал это; даже будь добрая тысяча таких, очнувшихся раньше времени, это что-нибудь бы дало? Мужчина ещё не хотел верить, но видел ясно, как падал город… и сотни, сотни городов в мире. А они, люди, были бессильны, пусть даже те, кто заранее видел какое-то влияние. Теперь нужно было лишь только спастись. Спастись…

Об отпоре и думать стыдно. Константину, пока он бежал, приходили в голову разные мысли — честно говоря, под бомбёжку и стрельбу это получалось почему-то лучше. Прежде чем нырнуть в подземку, он увидал несколько десятков боевых самолётов… нет, наши не дремали, но что смогут сделать эти крохи с махинами, в пять раз больше и мощнее их? Да они сотрут их в порошок одним пулемётом! Но мы сопротивлялись, и это было похвально. Дорога была заполнена машинами — столкнувшимися, горевшими, перевернувшимися, лишь изредка целыми. Но ездить было уже не лучшей идеей — дороги хорошо простреливались, поэтому люди бросали машины и бежали кто куда, чаще всего в подвалы. В подземке тоже оказалось почему-то многолюдно: то ли отсиживались, то ли ждали помощи, впрочем, мифической… Джон стал протискиваться сквозь толпу — яблоку было негде упасть. Иногда сыпалась штукатурка — значит, недалеко взорвалась бомба или упал очередной небоскрёб.

Константин протискивался к выходу и молил, чтобы все любимые им люди остались живы в этом ужасе. По крайней мере, Чес должен; Чес однозначно должен. А почему это так — чёрт его знает; Джон считал, что иначе и быть не могло: должен же быть у повелителя тьмы напарник? Но это всё, конечно, шутки… На всю подземку горела лишь одна тусклая лампочка, слышен был плач, чьи-то неистовые крики о спасении и нервный шёпот. Мужчина видел в сумраке лица… почти очнувшиеся лица.