Кровь и Звёзды (ЛП)

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не пытаешься думать о том, чтобы убить пони губкой, — беспокоясь проговорила Глори, уткнувшись носом мне в шею.

— А? Что? Нет… — Кроме этого, мне пришлось бы засунуть её очень глубоко им в глотки. Ведро, с другой стороны… Если Глори выбила бы дно и расплющила его, у меня был бы хороший зазубренный край. Эффективный против глаз и…

Глори начала целовать мою спину, и мысли об использовании в качестве оружия губки и ведра вылетели из головы. О, да… это было хорошо… это было очень хорошо…

За исключением…

— Глори, я действительно… Я не думаю, что…

Что со мной случилось? У нас имелась личная жизнь. Я была, вероятно, такой чистой, какой не была бы ещё долгое время. Богини знали, я нуждалась в этом после того небольшого «приключения» с Рарити и Ванити. Но по какой-то причине, мой разум говорил мне, что это было неправильно, и я должна это остановить.

Это было официально. Я становилась совершенно, полностью чокнутой.

Серая пегаска развернула меня на спину и расцеловала мою грудь, прежде чем посмотрела мне в глаз.

— Я… мне очень жаль. Но я не думаю, что смогу сделать это. — Она просто ждала, а я заёрзала, отворачиваясь. — Я не заслуживаю… — замолчала я, запинаясь, не в силах договорить.

— О. Я вижу, — сказала она спокойно, затем, казалось, призадумалась о чём-то. Наконец, она посмотрела мне в глаз. — Ты мне доверяешь?

«Ась?»

— Конечно… — пробормотала я, потрясённая тем, что она вообще спросила такое.

— Абсолютно и полностью? — надавила она, улыбнувшись мне. Я кивнула, и она мгновение копалась в своих сумках, выдернула повязку и завязала мне глаза. — Не трогай её, — сказала она твёрдо.

«О… кей…»

Затем она слезла с кровати и порылась в своих седельных сумках. Я упорно боролась с желанием подглядеть, когда она вернулась в постель. Потом она втиснула мои передние ноги над головой через щели в кровати и… мои уши дёрнулись от звука застёгнутых на моих ногах наручников.

— Г… Глори! Что ты делаешь? — ахнула я, и затем почувствовала, как мои задние ноги развелись довольно далеко друг от друга и пристегнулись к подножкам у основания кровати.

Она пододвинулась ко мне и прошептала на ухо:

— Тссс… поверь мне.

Резиновый мячик был втиснут мне в рот и завязан вокруг морды. Я не могла двигаться. Не могла видеть. Не могла говорить.

Но, спаси меня Святая Селестия, я могла чувствовать! И то, что накрыло меня, оказалось одним из наиболее сильных ощущений в моей жизни. Какая-то мрачная, рациональная, разумная часть моего разума брюзжала, что сейчас было не время для… этого! Эта часть была схвачена остальным моим мозгом, избита резиновыми шлангами, и брошена в чулан, на задворках моего сознания. Я достигла экстаза, плача в кляп, но она не смягчилась.

Глори, должно быть, была связана с Ванити… как-то. Она остановилась только чтобы снять кляп и дать мне отдышаться, прежде чем заглушить меня другим, очень прекрасным кое-чем. Я в отчаянии вернула услугу, награждённая звуками её блаженства и ощущением, что я была очень хорошей пони.

Когда мы закончили, она сняла повязку с глаз, и я почувствовала себя совершенно запутавшейся и исключительно мягкой внутри. Я хотела спросить, где она научилась делать подобные вещи, но вкус кобылы полностью переопределил мою способность думать. Это тоже хорошо, потому что мой мозг пытался придумать самые разные причины, почему то, что мы сделали, было неправильно, и незаслуженно. Я была плохой пони, чуть не убившей её… но этот голос заглушался тем, что Глори сделала почти всё. Она приняла решение, и сделала это. Поэтому та кислая пони скрывалась в глубине моего сознания, бормоча плохие вещи обо мне.

Она вымыла меня второй раз… и себя… перед тем как, наконец, отстегнуть меня от кровати. Мне пришлось признаться, я была так расслаблена, что чувствовала, будто все остальные мои кости тоже стали резиновыми.

— Ничего себе… — Итак, на данный момент, сложные предложения были мне не под силу.

— Никогда не делала такого раньше? — спросила она, казалось, вполне довольная собой. Я энергично закачала головой туда-сюда. — Нравится? — Я чуть не растянула шею, кивая. Она радостно захохотала. — Тогда, я так рада, что не испортила это. Даск думала, что тебе это понравится.

Я уже говорила, как сильно я любила старшую сестру Глори прямо тогда? На самом деле! Прекрасная кобыла!

— Но где ты взяла… ой. Тот магазин? — Она смущённо улыбнулась, покраснев. Так очаровательна! Затем я приподняла бровь. — Взяла ли ты что-нибудь… ещё?

— Возможно, — ответила она игривым тоном, кричавшим «да». Затем она издала тихий «мурр» и нежно поцеловала меня. — Если ты хорошая кобыла, то узнаешь.

О, хорошо. Я была бы хорошей. Я была бы самой хорошей, лучшей из милейших кобыл всех времен и народов, да сэээррр!

— Надо сказать, это было неожиданным, — произнесла я с румянцем, пока мы лежали в объятиях друг друга.

Глори, казалось, довольно позабавило моё смущение.

— Я думала, что ты делала тонны вещей, как это?

— Ты что, шутишь? Мама арестовала бы меня и стерилизовала. У меня был хороший, предсказуемый, безскандальный секс. Зато у всех остальных имелись свои экстравагантные причуды.

Мне пришлось признать, что я немного волновалась. Я никогда не занималась сексом, подобным этому, раньше. Я всё ещё испытывала трепет. Как если бы я открыла для себя совершенно новую часть себя, но самую малость сомневалась в том, чтобы узнать её получше.

Одной частью, от которой я не могла отделаться, было то, что мне это понравилось. Очень понравилось. И, судя по выражению лица Глори, ей тоже. Я почувствовала, как наступил эмоциональный приступ. Несколько часов назад, я думала, что она мертва. Теперь у меня осталось чувство головокружения от того, что я только что была прикована к кровати. Может быть, я должна попытаться охладить это. Вернуть некоторый контроль. Что-нибудь. Затем я поймала её фиолетовый взгляд и увидела, насколько усталой я была. О Богини…

Она помогала мне надеть мои ножные скобы, когда раздался стук, и тёмно-синяя кобыла с кьютимаркой в виде звезды с исходящими от неё лучами просунула голову в дверь.

— Мы готовы, Монин Глори.

— Спасибо, Норзстар, — кивнула Глори.

Серая кобыла помогала мне держаться на копытах, пока мы рысью пробегали через метеостанцию. Восемь или девять пегасов работали за ввезёными терминалами и проверяли документы. Большинство из них, как минимум, кинули взгляд в мою сторону, когда мы двигались мимо.

На стене висело чёрное знамя с фиолетовым глазом в центре расплывчатого щитообразного тёмно-зеленого облака с ярко-зелёной молнией позади него. По краям был написан лозунг: «Разведка Анклава: Защита от угроз сверху и снизу, изнутри и снаружи».

— Угрозы сверху? — спросила я с улыбкой, когда мы вошли в небольшую комнату с терминалом и камерой, установленной ​​на столе. Лайтхувз спокойно стоял в углу, вне поля зрения камеры.

— Разведка Анклава должна быть готова ко всему, — тихо произнесла Норзстар. — Мы не военные. У нас нет Хищников и осадных платформ. Самая большая вещь, которой нам разрешили пользоваться — это вертибаки. Мы должны быть умнее и хитрее наших врагов. Мы должны обманывать, — пробормотала она кисло. — Конечно, мы могли бы быть гораздо более эффективными, если б нам не нужно было согласовывать с Нейварро абсолютно все наши действия. Не могу поверить, что они ограничивают наши полёты над Вечнодиким и Филлидельфией именно сейчас…

Я посмотрела на неё в ответ.

— Звучит почти как Министерство Крутости.

Она вдруг улыбнулась в знак одобрения.

— Я совсем не ожидала, чтобы пони с поверхности это заметил. Если бы это название в конец не выводило из себя Нейварро, мы бы до сих пор использовали его. Нейварро был базой для Эквстерийской Небесной Стражи после бомбёжки Клаудсдейла. Тандерхэд и башня Шэдоуболтов выступали в роли штаб-квартиры Министерства Крутости. О, конечно, все пони думали, что офис в Кантерлоте оставался главным, даже когда он превратился в склад. Прямо как и планировала Рейнбоу Дэш. — Она вздохнула, глядя задумчиво. — Если бы всё прошло немного по-другому, все пони в разведке звались бы Дашитами. Если бы Рейнбоу Дэш просто подождала… — Но она слегка покачала головой.