Кровь и Звёзды (ЛП)

Триадж спокойно посмотрела на неё.

— Верно, ведь реалии Пустоши её возрасту вполне подходят, — сказала она, не скрывая сарказма. Затем достала сигарету и закурила. — Как бы то ни было, ты сначала проживи два столетия, из которых последние двадцать лет ты проведешь в банке, а потом говори мне, что уместно, а что нет. Я рада, что профессор не стала законченной психопаткой.

— Но что с ней случилось? — спросила Рампейдж, оглянувшись в сторону планетария, — Я имею в виду, большинство пони не доживают свои дни в банках. Если вы не решили поднять заготовку солений на новый уровень, конечно.

От дыма Глори закашлялась.

— Прошу прощения… — сказала она, махая крылом чтобы развеять облако.

Триадж проигнорировала её и выпустила из ноздрей еще одно колечко дыма.

— Не совсем. Она вместе с исследовательской командой спустилась вниз тем же лифтом, на котором вам повезло выбраться. Когда она вернулась, половины её тела просто не было. Если бы не её аугметика… — она покачала головой, — Коллегиум стабилизировал её состояние в этом резервуаре и с тех пор она там.

Со вздохом я оглянулась. После планетария П-21 как в воду канул. Я нахмурилась от недовольства. Признает он её своей дочерью или нет, ему следовало хотя бы прийти сюда! Лакуна тоже куда-то пропала.

— Прошу прощения! — повторила Глори, сверкая глазами, — Ты куришь? В больнице? Рядом с пациентами? И кислородными баллонами? Ты же врач!

Триадж моргнула.

— И что? Оглянись вокруг.

Глори резко взмахнула крылом, выбив сигарету в воздух. Триадж нахмурилась.

— Ты что, последний инспектор Министерства Мира?

— Ты врач. Это нечто большее, чем быть раздражительной, циничной, злой клячей. Ты должна быть профессионалом. Так веди себя соответствующе! — сказала она, опустив копыто на тлеющий окурок.

«Вау. Вперед, напористая Глори!»

— Теперь, насчет Скотч Тейп, а не той персоны, что пыталась обмануть Блекджек. Ты уверена, что больше ничем не можешь ей помочь?

— Слушай, раз уж ты не хочешь вмешиваться в её память, то я ничего не могу сделать. А коррекция воспоминаний и до апокалипсиса была той еще работенкой, — сердито сказала она, глядя на раздавленную сигарету.

— Но ты можешь её сделать? — спросила я, заработав тревожный взгляд от Глори. Так или иначе, это решение далось… легко. Живот скрутило, но это вполне могла быть порча.

Триадж вздохнула, бросив еще один недовольный взгляд на Глори, и левитировала другую сигарету, которую, впрочем, не стала зажигать.

— Ну, у меня есть несколько книг из клиники Флаттершай, в которых написано, как творить эти заклинания. Я знаю достаточно, чтобы удалить отрезок памяти. Все от события один до события два. Но я не буду начинать ковыряться в её памяти, чтобы убрать только плохое. И тем более, я не буду ничего добавлять. Эту долбанную фигню даже я не могу осилить.

Я шумно села и ко мне подошла Рампейдж. Она действительно подросла и теперь выглядела как зрелая кобылка. Но, тем не менее, ей был нужен еще один день.

— Блекджек? Ты действительно собираешься сделать это?

— Я не знаю, — пробормотала я.

Триадж закатила глаза.

— Ладно, дай мне знать, когда узнаешь. Я буду снаружи докуривать свою «непрофессиональную» сигарету.

Рампейдж наблюдала за тем, как она уходит.

— Я думаю, она больше злится за потерянную сигарету, нежели за то, что твой рог чуть не прошел сквозь ее горло. — Что касается меня, я бы не отказалась от рюмки или двух Дикого Пегаса. Могу ли я просто… избавить ее от воспоминаний? Это ее исправит? Сделает ее счастливой? Это подло. Как жульничество. Рампейдж казалось, читает мои мысли. — Ты не можешь сделать этого, Блекджэк. Забрать ее воспоминания просто чтобы сделать ее счастливой — неправильно.

— У нее приступ паники, Рампейдж. Ты хочешь сказать, что мы должны просто позволить ей и дальше страдать? — возразила Глори с беспокойными взглядом.

— Должны ли мы изъять воспоминания Блекджек о Стойле Девяносто Девять? — резко спросила Рампейдж. — Или твои, Глори?

— Я никогда не забуду Девяносто Девятое. Я не заслуживаю забыть этот крик или этот запах. — Полосатая пони сделала глубокий вдох. — Наши воспоминания делают нас теми, кто мы есть. Скотч Тейп страдала очень сильно, так что мы должны помочь ей справиться с этим. Отправьте ее и других Метконосцев обратно в Капеллу. Позвольте ей пройти через это.

— А если она никогда не справится, Рампейдж? — возразила Глори — Что если она не сможет пережить это? Так она потеряет два паршивых дня боли и страданий. Нет ничего в этом дне, что я бы хотела запомнить в любом случае. Я не отказалась бы сама потерять час или два.

Рампейдж уставилась на нас обоих.

— Не… помнить… отстой. Ужасно к тому же, жаль, что я вспомнила убийство Торн… и… — Она закрыла свои глаза и сглотнула, прежде чем продолжить, — потому что это почувствуется так, будто я в действительности сделала это. Затем моя вина будет оправданна, но я думаю об этом, и все что я запомнила это плач, а затем… ничего! И следующее что я помню, Блекджек дезинтегрировала меня, и каждый был зол… и Торн была… — Она стиснула зубы. — Я бы все отдала, чтобы помнить, потому что я смогла бы понять почему!

Глори фыркнула и потерла свой нос крылом перед тем, как опереться копытом на плечо Рампейдж.

— Это не одно и тоже. В то время Скотч ничего не делала, а только пережила чудовищные вещи. Она ничего не теряет.

Я медленно взяла себя в свои стучащие копыта. Был только один способ справиться с этим. Я побежала рысью и попыталась использовать свою магию, чтобы открыть дверь. К счастью, свечение мелькнуло несколько раз и затем стабилизировалось достаточно долго, чтобы повернуть ручку и впустить меня внутрь. Я закрыла дверь позади себя; мною были выслушаны точки зрения А и Б, но сейчас мне нужно было услышать мнение Скотч.

Я осознала, что ненавижу больничные комнаты. Я ненавидела оборудование, которое говорило тебе каждую секунду, если ты жив более или менее. Я ненавидела обещания, которые ты всегда даешь, чтобы поправиться, когда в действительности, когда-нибудь, ты бы не стал. Мои дни может быть и сочтены, но я не собираюсь закончить их в таком месте как это, если я могу помочь ему. Скотч выглядела крошечной и брошенной на больничной койке. И размышляющей о П-21… возможно.

— Я не видела тебя некоторое время Крупье — сказала я тихо.

Старый бледный жеребец стоит напротив меня.

— Я не нуждаюсь в появлении. Я думаю, ты получила достаточно на твой взгляд и без меня. — Он остановился. — Ты плохо выглядишь, Блекджек. — И чувствую себя так же. Богини, я устала быть подстреленной. Не имеет значения, сколько раз они закрывали меня в магической исцеляющей капсуле, я чувствовала раны. Я бы все отдала чтобы помнить каково это было — не чувствовать боль все время.

— Вот как… я умираю, — сказала я, пожимая плечами. Ни с того ни с сего. Слезы тоски превратились в обычное пожатие плечами. Я действительно должна была быть сумасшедшей. — Что ж… каково твое мнение по этому поводу?

— Мое мнение — отсутствие, какого либо мнения, — ответил он мягко. — Что происходит, то происходит.

— Потому что я в любом случае напортачила? — пробормотала я тихо. Богини, я хотела бы выстрелить Пустоши прямо в лицо.

— Если ты хочешь думать именно так, — ответил он, перетасовывая свои карты и рассматривая тройку червей, четверку червей, пятерку червей, шестерку треф и восьмерку червей. — Ты можешь иметь карты как сейчас. С ними не выиграть. Нужно сбросить одну. Так что же ты выберешь?

— Шестерку треф. Больше шансов на флеш. — Он отбросил ее в сторону и рассмотрел следующую карту. Туз пик. Я ухмыльнулась. Естественно я не получила нужную мне карту. — Сюрприз-сюрприз.

— Да. Ты проиграла. Так скажи мне, должна ли ты злиться на себя за то, что не сбросила восьмерку и не стремилась к стриту? — Я с удивлением моргнула, и карты исчезли. — Ты хочешь делать правильные вещи, потому что ты боишься, что если ты делаешь что-то не то, она будет страдать от этого. Селестия хотела делать правильные вещи. Твайлайт Спаркл хотела. Даже Голденблад. Но независимо от того как ты продумываешь и прогнозируешь, дело в том, что иногда ты просто проигрываешь. И ты должна смириться. Смириться с этим, не оглядываясь назад с сожалением за то, что сделала неправильный шаг.