Кровь и Звёзды (ЛП)

Я нахмурилась. Был ли Голденблад фантастически богат в дополнение к тому, что был подлым ублюдком? Могли ли деньги фантастически богатого пони покрывать все секретные расходы ДМД?

Зодиак приняла наше молчание за сигнал продолжать.

— Считалось, что, если бы мы вводили дополнения постепенно, министерства приняли бы их. Мы ставили опыты с животными, прежде чем начинать работать с пони. Дуф был нашей первой полностью укомплектованной боевой моделью. И он превзошел наши самые смелые ожидания.

Образовалась новая проекция, которая показывала Деуса, буквально падающего из небесного фургона на вражеский танк. Он приземлился как многотонная кошка, сделав огромную вмятину в броне башни, и принялся поливать огнем ряды врагов. Некоторые из зебр-бойцов наносили ощутимые повреждения его броне, но она саморемонтировалась на моих глазах. Его пытались разнести на куски из тяжелых орудий, но он был либо слишком прочен, либо слишком быстр для них.

В конце концов, зебры были рассеяны. Я подавила дрожь; если бы не боеприпасы, взорвавшиеся в его оружии, могли бы мы когда-либо победить его?

Затем он стал насиловать выживших. Глори распростерла крыло перед глазами Скотч, я надеюсь, вовремя, и сразу после этого изображение исчезло. Профессор деликатно кашлянула.

— Простите за это. Мы решили, что должны оставить… некоторые его части нетронутыми из психологических соображений. Другие испытуемые становились настолько вялыми и апатичными после преобразования, что просто лежали там до отключения.

Забавно. Она сказала «отключение» так же, как я сказала «отставка» не так давно.

— Так что случилось? — спросила Рампейдж. — Упали жар-бомбы и все погибли?

Зодиак покачала головой и вздохнула.

— Почти, но не совсем. Ближе к концу ДМД зашел слишком далеко. Голденблад сделал кое-что, что разозлило Луну… сильно. Она сняла его с должности и поставила на его место Хорса, но дело в том, что большинство из нас было лояльно к Голденбладу. Этот Трублад был единственным, кто подлизывался к Хорсу. А Голденблад был чертовски уверен, что все мы были неотъемлемой частью ДМД. Хорс хотел уволить всех нас, но тогда ДМД просто перестал бы существовать. Если бы он продержался год, он выгнал бы нас и взял на работу своих пони. Но судьбе было угодно… — Она сделала жест копытом.

Следующее замерцавшее в воздухе изображение было городом. Большим городом, намного больше Хуффингтона. Воздушные шары в виде… Пинки Пай?.. плавали в воздухе, словно выглядывая озорных пони. Это выглядело, как совершенно спокойный, безоблачный день. Нормальный. Какой должна была быть жизнь. Зритель стоял в шикарном кафе, расположенном высоко в причудливом здании.

Я посмотрела на моих друзей, уставившихся на образ жизни до бомб. Я была единственной из нас, за исключением, возможно, Лакуны, кто действительно видел его раньше… ну, если считать шары памяти. Скотч, казалось, была поражена. П-21 выглядел задумчивым. Выражение Глори было смешанным, но она все-таки выросла в цивилизованном мире с видом на небо. Рампейдж… Разумеется, большинство пони с Пустоши не интересовались старыми временами. Взгляд Лакуны стал холодно-равнодушным, даже с частичкой презрения; в конце концов, какую роль она играла бы в таком мире? А я? Он выглядел… хорошо.

Затем второе солнце, поменьше, зажглось на небосклоне. Бурлящее, зеленое солнце с радужным отблеском, от которого было больно глазам. Все пони вокруг озабоченно заговорили. Это было бормотание, скорее любопытное, чем взволнованное. Перед каждым окном поднялось фиолетовое поле.

Напротив нас было высокое розовое здание. Я подумала, что если архитектор пытался придать ему вид своего рода…

В ужасной вспышке света оно превратилось в черный силуэт. Из него вырвался огненный купол, который стал расширяться во все стороны. Он тек, как вода, по узким улицам между небоскребами. Двигаясь, как живое, голодное существо, он словно обнюхивал каждое строение, поджигая его. Некоторые здания он поглотил целиком. Другие, защищенные от пламени здания, как это и несколько розовых башен с мерцающими магическими щитами, торчали среди огненной бури, как свечи из праздничного торта.

Искусственное солнце побледнело, но пожар распространялся все дальше и дальше. Облака в небе пронзили тонкие дымные шипы, на острии каждого из которых зарождалось новое зеленое солнце.

Луна не восходила в этих фальшивых сумерках. Темнота перемежалась вспышками света и огнем пожара. Никто в кафе не закричал. Не заговорил. Не пошевельнулся. Никто не отвернулся. Затем все изменилось. Лепет. Крики. Плач и всхлипывания. Реальность, как она была, вновь заявила о себе.

Проекция погасла. Профессор Зодиак опустила голову и тихо сказала:

— Я выжила в Мэйнхеттенском центре М.Т.Н. вместе со всеми, кому посчастливилось быть в башне, когда… мир кончился. — На ее лице отразилась боль. — Сначала все было… настолько хорошо, как можно было ожидать, учитывая обстоятельства. Но моя принадлежность к ДМД и бесплодие не дали мне легко получить место в Обществе Сумерек. Какое-то время я мирилась с этим, но в конечном итоге решила уйти и поискать себе новый дом. К счастью, мои усиления дали мне довольно большой срок. Я объединилась с группой других пони примерно с теми же идеями, и, после некоторого времени в скитаниях по тому, что раньше было Эквестрией, мы с друзьями решили направиться в Хуффингтон.

«Общество Сумерек? Что за…»

— Извините, — нахмурившись, сказала Глори. — Ваши усиления?

— Оу. Ну… — Рядом с проектором что-то зашипело, и стенки металлического цилиндра раздвинулись, открывая взгляду стеклянный резервуар внутри. — Я была не только членом персонала проекта Стальной Пони… — сказала Зодиак, когда мы вгляделись в содержимое этой банки. В мутной воде была пони, технически зони, с ободранной кожей и без трех ног. Провода и трубы извивались из тела к порту в полу. Клубки проводов выходили из пустых глазниц и отсутствующих ушей. И, может быть, это только мне показалось, но углы рваного рта изогнулись в улыбке, когда она заявила: — Я также была клиентом.

И Скотч Тейп закричала.

* * *

«Нравится ли мне Блекджек? Вы это серьёзно? В самом деле?

…

Ладно. Нет, мне не нравится Блекджек. Потому что каждую секунду, что я около неё, я вспоминаю место, причиняющее мне боль. Потому что каждый раз, когда я думаю, что я выше всего этого, она делает что-то, чтобы напомнить мне о том, насколько всё отстойно. Она ходит, говорит, напоминая обо всём, что я ненавижу. Иногда, я думаю, что не буду когда-нибудь выше этого, пока она не умрёт.

Но независимо от того, какую боль она причиняет мне, я знаю, это ничто по сравнению с той болью, что она причиняет себе. У неё, кажется, эта мазохистская необходимость страдать ради простого выживания. Она постоянно говорит о вине и страхе и, рано или поздно, она ими подавится. И я ненавижу это, потому что я ничего не могу сделать, чтобы это остановить. Она, как наркоманка, подсела на мученичество. Она будет жертвовать своим телом, счастьем, здравомыслием и жизнью, пытаясь помочь другим, даже если они этого не заслуживают. И она будет ужасно бить себя, когда потерпит неудачу. Как может нравиться такая пони? Как можно любить такую пони?

… Больше никаких глупых вопросов».

* * *

Ладно. Дала Скотч увидеть смерть Эквестрии… пинок… Пустила её на эту встречу… пинок… Забрала её из Капеллы… пинок, пинок, пинок! Я мысленно пинала себя снова и снова, пока ждала снаружи больничной палаты, в которой однажды лежала Глори. И я подозревала, что теперь они собираются назвать это крыло «Травматическое отделение Блекджек и Ко». Может даже два крыла.

Из палаты, вздохнув, вышла Триадж.

— Ей дали успокоительное. Она просто расстроилась.

Глори тихо покачала головой.

— Не только она. О чем профессор Зодиак вообще думала? Как ей могло прийти в голову, что такое можно показать кобылке?